Вот и пусть тебя твоя мать тогда кормит! Достал уже! Вечно только и слышу, что я не такая идеальная, как она

— Опять пересолено, — Миша поморщился, отодвигая тарелку с тушёной картошкой. — Сколько раз говорить, что я на диете и соль мне нельзя?

Оля промолчала, глядя в свою тарелку. Она точно помнила, что солила блюдо самую малость. Даже пробовала несколько раз во время готовки — вкус был идеальным.

— Знаешь, — Миша откинулся на спинку стула, постукивая вилкой по столу, — мама никогда не допускает таких ошибок. У неё всегда всё в меру — и соль, и специи. Может, тебе стоит позвонить ей и спросить, как она готовит? Не стесняйся, она с удовольствием поделится секретами.

Оля медленно подняла глаза.

— Я не пересаливала картошку, Миша.

— Да ладно тебе, — он фыркнул. — Я что, не знаю вкус соли? Вот мама делает…

— Давай без мамы сегодня, а? — Оля попыталась улыбнуться. — Просто поужинаем спокойно.

— Ты что, ревнуешь? — Миша удивлённо приподнял брови. — К родной матери? Это глупо, Оля.

— Я не ревную, — она сделала глубокий вдох. — Просто устала слышать сравнения.

— Какие сравнения? Я просто говорю, что мама готовит определённые блюда лучше. Это факт, не сравнение. Вот её пирожки с капустой — это что-то невероятное! А ты даже тесто нормальное замесить не можешь.

Оля сжала пальцами край стола от злости. Три года. Три года она слышала подобные комментарии почти каждый день. Сначала обижалась, потом пыталась научиться готовить «как мама», потом просто терпела. Но сегодня что-то надломилось.

— А помнишь, какую солянку она сварила на прошлой неделе? — продолжал Миша, не замечая состояния жены. — Вот это я понимаю — вкуснота! А твоя… Ну, она съедобная, конечно, но до маминой далеко.

Оля медленно поднялась из-за стола. Её движения были спокойными, почти механическими. Она взяла свою тарелку, затем — тарелку мужа.

— Эй, я ещё не доел! — возмутился Миша.

Не говоря ни слова, Оля отнесла обе тарелки к мусорному ведру и вытряхнула содержимое. Затем вернулась к столу, забрала кастрюлю с остатками тушёной картошки и проделала то же самое.

— Ты что творишь? — Миша вскочил. — С ума сошла?

Оля поставила пустую кастрюлю в раковину и повернулась к мужу.

— Вот и пусть тебя твоя мать тогда кормит! Достал уже! Вечно только и слышу, что я не такая идеальная, как она!

— Да что с тобой сегодня? — Миша развёл руками. — Истеричка! Из-за пары замечаний такой скандал устроила!

— Пары замечаний? — Оля горько усмехнулась. — Миша, ты каждый день, каждый приём пищи находишь, к чему придраться. То недосолено, то пересолено. То недожарено, то пережарено. И всегда, всегда за этим следует «а вот мама».

— Неправда! — Миша возмущённо фыркнул. — Я просто хочу помочь тебе стать лучше!

— Стать лучше? — Оля покачала головой. — Или стать твоей мамой? Потому что, кажется, только она умеет угодить великому и неповторимому Михаилу Ковалёву.

— Ты несправедлива, — Миша нахмурился. — Мама действительно готовит лучше. И убирается лучше. И вообще ведёт хозяйство как настоящая женщина. Это не моя вина, что ты не дотягиваешь до её уровня.

Оля смотрела на мужа долгим взглядом. Что-то решая для себя.

— Знаешь, я больше не буду готовить для тебя, — сказала она наконец. — Вообще. Никогда.

— Брось, — Миша махнул рукой. — Завтра остынешь и…

— И ещё, — перебила его Оля, — я подаю на развод.

— Развод? — Миша рассмеялся, но как-то неуверенно. — Из-за тушёной картошки? Оля, ты совсем с катушек съехала.

— Не из-за картошки, — Оля опустилась на стул. — Из-за трёх лет постоянных сравнений. Из-за того, что я никогда не была для тебя достаточно хорошей.

— Ты драматизируешь, — отмахнулся Миша. — Я просто высказываю конструктивную критику. Хочу, чтобы ты развивалась.

— Развивалась? — Оля подняла на него глаза. — Ты помнишь, как я училась готовить твои любимые блюда? Как просила рецепты у твоей мамы, как старалась? А она каждый раз «случайно» пропускала какой-нибудь ингредиент или меняла пропорции. И ты каждый раз говорил: «Не то. У мамы лучше».

Миша нахмурился, но промолчал.

— А помнишь, как я перестирала всю твою одежду, всё разложила в шкафу, а ты только фыркнул, что у твоей матери всё «по линеечке» в шкафу лежит? — продолжала Оля.

— Ну хватит, — Миша поморщился. — Придумываешь какие-то обиды на пустом месте.

Оля встала и подошла к шкафу. Открыла ящик с постельным бельём и достала оттуда толстую тетрадь.

— Знаешь, что это? — она положила тетрадь на стол перед мужем. — Когда мы поженились, я завела дневник, чтобы записывать все твои предпочтения. Что ты любишь есть, как складывать твои вещи, какую температуру воды ты предпочитаешь для душа. Я хотела быть идеальной женой.

Миша недоверчиво взял тетрадь и раскрыл её. Страница за страницей — аккуратные записи с датами, рецепты, заметки о его вкусах и привычках.

— Но знаешь, что я поняла со временем? — продолжала Оля. — Что дело не в моих навыках. Просто что бы я ни делала, всегда будет «не так, как мама». Потому что для тебя она — эталон. А я… Я просто неудачная копия.

— Это неправда, — возразил Миша, но как-то неуверенно. — Я ценю твои старания.

— Правда? — Оля горько усмехнулась. — Тогда скажи, когда ты в последний раз меня похвалил? Не сравнил с мамой, не указал на недостатки, а просто сказал: «Спасибо, вкусно»?

Миша открыл рот, но тут же закрыл. Он действительно не мог вспомнить.

— Вот видишь, — кивнула Оля. — И так во всём. Помнишь, в прошлом месяце я купила новое платье? А ты сказал: «Мама бы никогда такое не надела». На нашу годовщину я приготовила тот чертов наполеон с заварным кремом, простояла на кухне шесть часов. А ты только буркнул, что у мамы коржи тоньше.

— Ты всё не так понимаешь, — Миша начал раздражаться. — И вообще, если уж на то пошло, мама действительно готовит лучше. И хозяйство ведёт лучше. Это факт, а не критика.

— И с чего ты взял, что обязанность жены — быть идеальной домохозяйкой? — Оля внимательно посмотрела на мужа. — Я работаю наравне с тобой. Я архитектор, между прочим, а не кухарка.

— Ну вот, началось, — фыркнул Миша. — Карьера, равноправие и прочая чушь. Нормальная женщина должна уметь создать уют в доме.

— И я создавала, — тихо ответила Оля. — Три года создавала. А ты трамбовал это всё сравнениями с мамой, которая, в отличие от меня, никогда не работала, а всю жизнь занималась домом и тобой. У неё было в три раза больше времени на всю эту домашнюю идиллию.

Миша достал телефон.

— Кому ты звонишь? — напряглась Оля.

— Маме, — отрезал Миша. — Пусть приедет и объяснит тебе, как должна себя вести нормальная жена.

— Только этого не хватало, — простонала Оля.

— Алло, мам? — Миша отвернулся к окну. — У нас тут ситуация. Оля выбросила ужин и грозится подать на развод. Говорит, что я её с тобой сравниваю… Да, именно так… Нет, я просто сказал, что картошка пересолена… Да, конечно, приезжай.

Он повернулся к жене с торжествующей улыбкой.

— Мама сейчас приедет и всё уладит. Она умеет решать семейные проблемы.

Оля молча смотрела на мужа. В её взгляде читалась смесь усталости и какой-то окончательной решимости.

— Отлично, — произнесла она наконец. — Твоя мама — как раз то, что нужно этому вечеру, чтобы стать идеальным.

Тамара Николаевна появилась через сорок минут. Она вплыла в квартиру с пакетами продуктов, будто собиралась не мирить супругов, а готовить праздничный обед.

— Ну, где тут моя проблемная невестушка? — улыбнулась она, целуя сына в щёку. — Что у вас стряслось?

— Оля устроила истерику из-за ужина, — поспешил объяснить Миша. — Выбросила всю еду в мусорное ведро.

Тамара Николаевна покачала головой и повернулась к Оле, которая молча сидела за кухонным столом.

— Олечка, разве можно так обращаться с едой? — проворковала свекровь. — В моё время такое поведение считалось недопустимым. Еду нужно уважать.

— А людей? — тихо спросила Оля. — Людей тоже нужно уважать?

— О чём ты? — Тамара Николаевна непонимающе нахмурилась, снимая пальто. — Миша сказал, ты грозишься подать на развод. Из-за чего, позволь спросить? Из-за пары замечаний о еде?

— Не из-за еды, — Оля посмотрела прямо в глаза свекрови. — Из-за постоянных сравнений. Из-за того, что ваш сын никогда не видел во мне жену — только неудачную копию вас.

— Какие глупости, — Тамара Николаевна поставила пакеты на стол. — Миша просто ценит хорошую еду и уют в доме. Ничего странного. Мужчины имеют право требовать комфорта.

— Требовать? — Оля подняла брови. — Интересная формулировка.

— Не придирайся к словам, — отмахнулась свекровь и принялась доставать продукты. — Я привезла всё для нормального ужина. Сейчас покажу тебе, как готовить гуляш, раз уж у тебя проблемы с этим.

— У меня нет проблем с готовкой, — Оля скрестила руки на груди. — У Миши проблемы с принятием того, что я — не вы.

Тамара Николаевна демонстративно вздохнула и начала нарезать мясо, периодически бросая неодобрительные взгляды на кухонные принадлежности Оли.

— Этот нож совершенно затупился. Неужели трудно следить за инструментами? — она покачала головой. — А эта разделочная доска! Миша, как ты позволяешь пользоваться такими вещами? Это же просто позор!

Миша согласно кивал, бросая победоносные взгляды на жену. Оля молча наблюдала за этим парадом превосходства.

— А специи ты где хранишь? — продолжала Тамара Николаевна, копаясь в шкафчиках. — Боже мой, прямо над плитой? Они же выдыхаются от жара! Вот почему твоя еда безвкусная.

— Моя еда не безвкусная, — спокойно возразила Оля. — Просто Миша привык к вашей кухне.

— К хорошей кухне, ты хотела сказать, — парировала свекровь, споро нарезая овощи. — Мишенька с детства привык к нормальной домашней еде, а не к этим экспериментам с недосоленными и недожаренными блюдами.

Оля встала и прислонилась к дверному косяку, наблюдая, как Тамара Николаевна хозяйничает на её кухне, постоянно комментируя и критикуя всё подряд: от расположения посуды до качества продуктов.

— Вот так нужно нарезать лук, — приговаривала свекровь, двигаясь с поразительной скоростью. — Тонкими полукольцами, а не как попало. И обжаривать на среднем огне, а не сильном. И помешивать деревянной ложкой, а не этой пластмассовой гадостью.

Миша сидел рядом, довольно улыбаясь и комментируя:

— Видишь, Оля? Вот как должна работать настоящая хозяйка. Быстро, чётко, без лишних движений.

Оля молча смотрела на эту картину. Свекровь и её сын, объединённые против неё, наслаждающиеся моментом её унижения. Три года она терпела подобные сцены, пыталась угодить, старалась соответствовать. Ради чего? Ради мужчины, который никогда не видел в ней личность, только приложение к его идеальному образу матери?

— А у тебя соли приличной нет? — продолжала свекровь. — Эта йодированная только вкус портит. Мишенька, завтра же купи нормальной соли, морской, мелкого помола.

— Конечно, мам, — кивнул Миша. — И новые ножи тоже купим, и доски разделочные.

— И сковородку хорошую, с толстым дном, — добавила Тамара Николаевна. — На этой тонкой китайской дряни невозможно готовить нормальную еду.

Оля почувствовала, как что-то внутри неё окончательно надломилось. Это было не раздражение и даже не обида. Это было осознание — холодное, чёткое, бесповоротное.

— Знаете, — произнесла она, глядя на суетящуюся свекровь, — продолжайте. Показывайте мастер-класс. Я с удовольствием посмотрю, как должна выглядеть идеальная хозяйка. Только учтите — это последний раз, когда вы хозяйничаете на моей кухне.

— Что значит «последний раз»? — Тамара Николаевна замерла с ложкой в руке.

Оля медленно прошла к своей сумке, достала телефон и набрала номер.

— Алло, Катя? Привет. Помнишь, ты предлагала пожить у тебя, если что? Я могу приехать сегодня?

— Оля, что за цирк? — Миша вскочил со стула. — Какая Катя? Какое «пожить»?

— Спасибо, буду через час, — Оля закончила разговор и повернулась к мужу и свекрови. — Я ухожу. Насовсем.

— Никуда ты не пойдёшь! — рявкнул Миша. — Мама специально приехала, готовит…

— Вот именно, — кивнула Оля. — Пусть готовит. Она же лучше всех это делает, правда? И убирается лучше, и хозяйство ведёт. Вот и живите вместе, раз вам так комфортно вдвоём.

Она прошла в спальню и достала заранее собранную сумку. Три года брака уместились в один небольшой чемодан — документы, немного одежды, ноутбук. Всё остальное можно забрать потом.

— Олечка, — Тамара Николаевна вытерла руки и последовала за ней. — Не делай глупостей. Все молодые семьи через это проходят. Нужно просто научиться…

— Чему? — Оля обернулась. — Быть вами? Готовить, как вы? Говорить, как вы? Думать, как вы? Нет, спасибо. Я лучше буду собой.

— Какой же ты эгоисткой выросла, — покачала головой свекровь. — Только о себе думаешь. А муж как же?

— А что муж? — Оля застегнула сумку. — Он получит то, чего всегда хотел — маму вместо жены. Вы же об этом мечтали, Тамара Николаевна? Чтобы никакая другая женщина не заняла место в его жизни?

— Да как ты смеешь! — задохнулась от возмущения свекровь.

— Смею, — спокойно ответила Оля. — Потому что я не ваша кукла и не продолжение вас. Я — другой человек. Со своими привычками, вкусами, характером. И я устала притворяться кем-то другим.

Миша стоял в дверях, переводя растерянный взгляд с матери на жену.

— Оль, ну хватит, — сказал он наконец. — Давай спокойно поговорим…

— О чём? — Оля подняла на него глаза. — О том, как я снова не дотягиваю до твоих стандартов? Или о том, как твоя мама будет учить меня жизни? Нет, Миша. Я наговорилась за эти три года. Теперь просто ухожу.

Она прошла мимо него в коридор и начала обуваться.

— Ты пожалеешь об этом, — процедила Тамара Николаевна. — Где ты найдёшь такого мужа, как мой Мишенька?

— Знаете, — Оля выпрямилась и посмотрела на свекровь, — может быть, и не найду. Но лучше быть одной, чем постоянно чувствовать себя неполноценной.

Она взяла сумку и открыла входную дверь.

— Оля! — крикнул Миша. — А как же… Как же ужин?

Она обернулась в последний раз:

— Вот и пусть тебя твоя мать кормит. У неё же лучше получается.

Дверь закрылась с тихим щелчком. Оля спустилась по лестнице, вышла из подъезда и глубоко вдохнула свежий вечерний воздух. Внутри было пусто и легко, словно она сбросила тяжёлый рюкзак, который тащила на себе все эти годы.

Где-то наверху, в их квартире, Тамара Николаевна наверняка продолжала готовить свой идеальный гуляш, приговаривая что-то утешительное расстроенному сыну. Но это уже не имело значения. Потому что иногда нужно просто уйти, чтобы начать жить своей жизнью. Даже если эта жизнь начинается с пустой кухни и одинокого ужина у подруги.

Оля достала телефон и вызвала такси. Пока ждала машину, написала короткое сообщение мужу: «Заявление на развод подам завтра же».

Такси подъехало через пять минут. Оля села на заднее сиденье и назвала адрес Кати. Новая жизнь начиналась прямо сейчас…

На юбилее будут приличные люди! Сиди дома не поzоrь ни себя, ни меня! — с упрёком сказала свекровь

Соня вздрогнула, когда услышала эти слова. В первый момент ей показалось, что ослышалась. В конце концов, именно Соня занималась организацией торжества последние две недели. Да что там – последний месяц.

— Извините, Вера Павловна, я не совсем поняла, — Соня отложила в сторону список гостей, над которым корпела весь вечер.

— Да что тут непонятного? — свекровь поправила идеально уложенные седые волосы. — На моем юбилее соберутся уважаемые люди. Профессор Тихомиров с женой, моя подруга Изабелла Аркадьевна – заслуженный деятель культуры, между прочим. Будет даже сам Николай Степанович Водянов!

— И при чем тут я? — Соня всё ещё не понимала, к чему клонит свекровь.

— А при том, что это определенный круг. Люди культурные, образованные, — Вера Павловна смотрела на Соню оценивающе, словно перед ней была вещь на прилавке. — Ты же… ну, сама понимаешь. Кулинарные курсы — это не музыкальная консерватория.

Соня сжала кулаки под столом так, что ногти впились в ладони. Не впервые свекровь намекала на «недостаточный уровень» невестки. Но прямой запрет прийти на семейный праздник?

— Вера Павловна, но ведь приглашены все члены семьи, — возразила Соня, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Я жена вашего сына.

— Вот именно – пока только жена, — процедила свекровь. — И потом, мой праздник пройдет гораздо спокойнее, если ты не будешь мозолить глаза своими… культурными особенностями.

Соня замерла. Что значит «пока только жена»? И какие такие «культурные особенности»? Она училась в пединституте, просто не закончила из-за финансовых трудностей. Да, сейчас работала в кулинарной студии, после курсов шеф-поваров. И что в этом постыдного?

— На юбилее будут приличные люди! Сиди дома не позорь ни себя, ни меня! — с упрёком добавила свекровь, видя, что Соня не торопится соглашаться.

Тяжелые шаги в коридоре возвестили о приходе Игоря. Муж вернулся с работы уставший, но довольный – его повысили две недели назад, и теперь на плечи легла дополнительная ответственность.

— Ну как тут мои девочки? — улыбнулся Игорь, входя на кухню. — Мама, ты что такая хмурая?

— Ничего особенного, сынок, — тут же изменила тон Вера Павловна. — Просто обсуждаем завтрашний праздник.

Соня вскинула голову – вот он, момент истины. Сейчас муж за неё заступится, объяснит матери, что нельзя так обращаться с его женой.

— Мама считает, что мне лучше не приходить на юбилей, — сказала Соня, глядя прямо на Игоря.

Игорь замер на полпути к холодильнику. Его взгляд метнулся от жены к матери и обратно.

— Но как же так? — нахмурился Игорь. — Соня столько готовилась…

— Ой, ну что ты, Игорёк, — засмеялась Вера Павловна, подходя к сыну и поправляя ему воротник рубашки привычным материнским жестом. — Я просто сказала, что ей будет скучно среди наших разговоров. Да и потом – столько дел по дому, правда? Нам же завтра после банкета нужно будет куда-то возвращаться.

Соня не верила своим ушам. Как свекровь ловко перевернула ситуацию! И почему Игорь молчит? Муж задумчиво почесал затылок.

— Мам, но Соня моя жена, — сказал наконец Игорь, но без особой уверенности в голосе.

— Конечно, сынок! Я и не говорю, что она совсем не может прийти. Просто знаешь, учитывая её… специфику… Может, она подъедет к финалу вечера? Просто чтобы проводить тебя домой, — Вера Павловна ласково улыбнулась. — Мы ведь просто хотим, чтобы всем было комфортно, верно?

Соня сидела, оглушенная. «Специфика»? Какая ещё «специфика»? То, что она из простой семьи? Или что носит удобную одежду вместо деловых костюмов? Или что предпочитает готовить дома, а не посещать рестораны? Ужасно захотелось встать и уйти, но Соня сдержалась. Нужно услышать ответ мужа.

Игорь уже почти открыл рот, чтобы ответить, как зазвонил его телефон. Посмотрев на экран, он поморщился:

— Прошу прощения, это из офиса, надо ответить.

Игорь вышел из кухни, оставив Соню наедине со свекровью. Вера Павловна улыбнулась с видом победительницы:

— Ну вот, сама видишь – у Игорька столько важных дел. А ты своими капризами только отвлекаешь.

Соня встала, собираясь выйти из кухни.

— Всего хорошего, Вера Павловна, — сказала она, стараясь сохранить достоинство. — Я поговорю с Игорем.

— Конечно-конечно, — кивнула свекровь. — Только не мешай ему работать, хорошо? Он вон как выбивается в люди!

Соня дождалась, пока Игорь закончит разговор, и подошла к нему в коридоре.

— Нам нужно поговорить, — сказала она тихо.

— Сонь, давай позже, ладно? — Игорь выглядел озабоченным. — У нас в проекте проблемы, надо срочно отправить документы.

— Пожалуйста, это важно, — настаивала Соня. — Твоя мама фактически запретила мне приходить на юбилей.

Игорь тяжело вздохнул и опустился на диван.

— Не запретила, а предложила не приходить в начале. Мама просто беспокоится о своём имидже… У неё действительно будут важные гости.

— А я, значит, из-за своего «имиджа» испорчу ей праздник? — Соня чувствовала, как щеки начинают гореть.

— Ну перестань, ты драматизируешь, — попытался успокоить её Игорь. — Мама немного консервативна, но она тебя любит по-своему.

— Любит? — Соня не верила своим ушам. — Игорь, она постоянно меня критикует! И ты прекрасно это знаешь.

— Она просто старой закалки. Для неё важно, чтобы невестка соответствовала определённым стандартам.

— Каким стандартам, Игорь? Быть бессловесной прислугой? — Соня сама не ожидала, что скажет это вслух.

— Перестань! — Игорь поморщился. — Ты несправедлива к маме. Она много для нас делает.

— Для нас? — Соня даже засмеялась. — Игорь, открой глаза! Она делает для тебя, не для нас. А я для неё — просто способ снять с себя хозяйственные заботы.

Сказав это, Соня вспомнила все те разы, когда Вера Павловна нагружала её работой. Вот Соня готовит обед на семь персон, пока свекровь принимает гостей. Вот Соня едет встречать знакомых свекрови на вокзал, хотя сама только вернулась с ночной смены. Вот Соня заказывает торт на день рождения Веры Павловны, объезжая пять кондитерских, потому что «в прошлом году был недостаточно воздушный».

Игорь молчал, глядя в пол.

— Я не прошу многого, Игорь, — продолжила Соня. — Только чтобы ты занял мою сторону хотя бы раз. Сказал своей маме, что я — твоя жена и имею право быть на семейном празднике.

Игорь поднял глаза. В них читалась усталость и нерешительность.

— Сонь, я понимаю, но ты же знаешь маму… С ней трудно спорить. Давай как-нибудь найдём компромисс? Ты придёшь попозже, когда официальная часть закончится.

— Компромисс? — Соня почувствовала, как внутри что-то оборвалось. — Игорь, ты вообще слышишь себя? Меня унижают, а ты предлагаешь компромисс?

— Не преувеличивай… — Игорь устало потёр лицо. — Сейчас не лучшее время для конфликта. У меня на работе завал, у мамы юбилей…

Соня смотрела на мужа и не узнавала его. Где тот Игорь, который три года назад увёз её на мотоцикле из родительского дома, несмотря на протесты своей матери? Который обещал, что они всегда будут вместе против всего мира?

— Хорошо, — сказала наконец Соня. — Я поняла твою позицию.

— Ты сердишься? — Игорь попытался обнять её, но Соня отстранилась.

— Нет, я просто многое осознала, — ответила Соня. — Не буду мешать тебе работать.

Вернувшись в свою комнату, Соня села на край кровати и задумалась. Три года брака. Три года она пыталась стать частью семьи Игоря, угодить его матери, создать уют для мужа. И что в итоге? Её даже не считают достойной появиться на семейном празднике.

В памяти всплыли другие унизительные моменты. Как Вера Павловна на семейном ужине сказала: «Леночка вот замуж за кандидата наук вышла, а ты, Игорёк, где свою нашёл?» И Игорь промолчал. Как свекровь при гостях отмечала: «Соня у нас на курсах поваров училась. Не МГУ, конечно, но для домохозяйки сойдёт». И Игорь опять промолчал.

А ведь Соня не собиралась быть просто домохозяйкой. У неё были планы открыть своё небольшое кафе, она даже бизнес-план составила. Но Вера Павловна так искусно манипулировала сыном, что тот в итоге убедил Соню «пока подождать с этими затеями».

Соня достала телефон и открыла переписку с подругой Катей, которая всегда говорила, что Игорь слишком привязан к матери. Соня не хотела этого признавать, защищала мужа. Но сейчас все факты складывались в одну неприглядную картину.

«А что, если я действительно не пойду на юбилей?» — подумала вдруг Соня. — «Но не в конце вечера явлюсь как служанка, а вообще не пойду? Что Игорь скажет своим важным гостям? Где его жена?»

Мысль была дерзкой, почти безумной. Но почему-то именно она принесла облегчение. Соня вдруг почувствовала себя не бесправной невесткой, а человеком, который может принимать собственные решения.

Телефон в руке завибрировал — пришло сообщение от Кати: «Как дела с подготовкой к великому торжеству?»

Соня горько усмехнулась и набрала ответ: «Представляешь, меня отстранили от участия в самом банкете. Недостаточно хороша для приличного общества».

Телефон снова завибрировал почти мгновенно: «ЧТО?! Ты шутишь?!»

«Если бы, — напечатала Соня. — Свекровь прямым текстом сказала, что я позорю семью».

«И что Игорь?»

Соня замешкалась, не желая признавать горькую правду: «Как обычно. Мама устала, мама волнуется, давай не будем обострять…»

«Соня, это перебор! Даже для твоей свекрови! Что ты собираешься делать?»

Хороший вопрос. Что она собирается делать? Униженно проглотить очередное оскорбление? Или наконец-то показать, что у неё есть чувство собственного достоинства?

Соня глубоко вздохнула и написала: «Не знаю. Но на юбилей точно не пойду».

«Правильно! — тут же ответила Катя. — А ещё лучше — собери вещи и уйди на пару дней. Пусть Игорь почувствует, каково это — когда тебя нет рядом. Могу предложить свой диван».

Соня задумалась. А ведь это идея. Уйти. Не навсегда, конечно, просто чтобы Игорь задумался о своём поведении. О том, что нельзя безнаказанно позволять унижать свою жену, даже если это делает родная мать.

«Спасибо за предложение, — ответила Соня. — Я подумаю».

Соня встала и подошла к шкафу. Достала небольшую дорожную сумку и положила её на кровать. Потом открыла ящик комода и начала доставать необходимые вещи. Она не собиралась уходить навсегда. Просто дать Игорю и его матери понять, что с ней нельзя так обращаться.

В дверь комнаты постучали. Игорь заглянул внутрь и замер, увидев полуразобранную сумку на кровати.

— Ты куда собираешься? — в голосе мужа звучало удивление.

— К Кате, — ответила Соня, не глядя на него. — Переночую у нее.

— Из-за разговора с мамой? — Игорь вошел в комнату. — Соня, ну это же смешно. Ты что, серьезно обиделась?

Соня не ответила. Просто стояла. А внутри что-то оборвалось. Три года брака, а муж до сих пор не понимает самых простых вещей.

— Сонь, ну скажи что-нибудь, — Игорь подошел ближе. — Что происходит?

— Твоя мать сказала, что я позорю вас своим присутствием, — произнесла Соня тихо. — А ты это поддержал.

— Я ничего не поддерживал! — возразил Игорь. — Я просто не хочу ссор перед праздником.

— Значит, моё унижение — это нормально, лишь бы не ссориться?

Игорь закатил глаза:

— Ну ты же знаешь её… Не придирайся. Мама просто хочет, чтобы всё было идеально.

— Идеально — это без меня, так? — Соня продолжала складывать вещи.

— Перестань драматизировать! — Игорь раздраженно махнул рукой. — Подумаешь, один вечер посидишь дома.

Соня подняла взгляд на мужа:

— Не один вечер, Игорь. Это уже система. Я для твоей матери кто? Служанка? Человек, который должен делать всю грязную работу, но не имеет права показываться на публике?

— Соня…

— Нет, правда. Когда надо встретить её подругу на вокзале в шесть утра — Соня молодец. Когда нужно приготовить пирожки для гостей — Соня незаменима. А когда наступает время принимать поздравления и блистать в обществе — Соня должна сидеть дома.

Игорь смотрел в сторону. Было видно, что аргументы жены его задевают, но признать её правоту муж не готов.

— Сонь, давай так: ты успокоишься, и мы вернемся к этому разговору после маминого юбилея, хорошо? — предложил Игорь. — Сейчас все на нервах.

— На нервах? — Соня горько усмехнулась. — Игорь, меня только что выставили из семьи. А ты говоришь о нервах.

— Никто тебя не выставлял!

— Разве? А как называется то, что сделала твоя мать?

Игорь провел рукой по волосам:

— Соня, давай не будем раздувать из мухи слона. Это всего лишь один праздник.

— Хорошо, — неожиданно согласилась Соня. — Всего лишь один праздник. Иди, Игорь. Тебе нужно готовиться. А я посижу дома. Не беспокойся.

Игорь явно не ожидал такой быстрой капитуляции.

— Правда? — в его голосе слышалось облегчение. — Ты не обижаешься?

— Нет, — Соня снова начала раскладывать вещи. — Иди, у тебя много дел.

Когда муж вышел, Соня опустилась на край кровати. Она вдруг ощутила странное спокойствие. Решение пришло само собой, будто всегда жило внутри, просто Соня не хотела его замечать.

Вечером, когда Игорь затеял разговор о завтрашнем дне, Соня молча слушала. Муж строил планы, рассказывал о составленной речи для мамы, обсуждал меню. Соня кивала в нужных местах, изображая интерес.

Перед сном, когда Игорь уже спал, Соня достала из шкафа синее платье — то самое, в котором планировала пойти на юбилей свекрови. Провела рукой по шелковой ткани. Платье было красивым. Соня долго выбирала его, хотела произвести впечатление на знакомых Веры Павловны. Теперь это уже не имело значения. Она аккуратно повесила платье обратно в шкаф.

Утро юбилейного дня началось суматошно. Игорь беспрестанно звонил матери, уточняя детали. Вера Павловна звонила сыну с новыми указаниями. Соня спокойно завтракала на кухне, наблюдая эту круговерть.

— Я пойду, Сонь, — сказал Игорь, поправляя галстук перед зеркалом в прихожей. — Не скучай тут.

— Конечно, — кивнула Соня. — Желаю хорошо провести время.

Входная дверь захлопнулась. Соня медленно допила кофе, вымыла чашку. Потом достала телефон и позвонила Кате.

— Привет, — сказала Соня, когда подруга взяла трубку. — Не хочешь встретиться? Я сегодня неожиданно свободна.

— Конечно! — обрадовалась Катя. — Давай в нашем любимом кафе на Чистых прудах? Там сегодня живая музыка.

— Отлично, — согласилась Соня. — Через час?

— Договорились!

Соня переоделась, надела лёгкое летнее платье. День выдался теплым, солнечным. Впервые за долгое время Соня ощутила, как легко дышится. Будто сбросила тяжелый груз, который тащила на себе все эти годы.

По дороге к метро Соня, сама не зная почему, завернула в ювелирный магазин. Посмотрела на своё обручальное кольцо. Обычное, недорогое — им с Игорем тогда не хватало денег на что-то особенное. Соня искренне верила, что это не главное. Что любовь важнее любых колец.

Выйдя из метро, Соня неторопливо шла по улице, разглядывая витрины магазинов, лица прохожих. В кафе Катя уже ждала за столиком у окна.

— Ну, рассказывай, — потребовала подруга после приветствий. — Что случилось?

Соня подробно описала вчерашний разговор со свекровью и реакцию мужа. Катя слушала, качая головой.

— И ты просто так это оставишь? — спросила Катя, когда Соня закончила рассказ.

— Нет, — спокойно ответила Соня. — Но я не хочу скандалов. Просто заказала себе ужин и бокал вина. Мы должны себя радовать, правда?

Катя внимательно посмотрела на подругу:

— Чему ты сейчас радуешься?

— Пока не знаю, — честно призналась Соня. — Но я точно не хочу грустить из-за людей, которые меня не уважают.

После ужина официант принёс десерт — медовик, любимый торт Сони ещё с детства. Катя сделала фото подруги с тортом. Соня улыбалась — впервые за долгое время искренне.

— Можешь мне скинуть? — попросила Соня. — Хочу в сторис выложить.

Получив фото, Соня немного подумала над подписью. Потом написала: «Иногда одиночество — это свобода». И опубликовала.

Катя удивленно подняла брови:

— Это намёк?

— Нет, — покачала головой Соня. — Это осознание.

Вечер проходил удивительно спокойно. Живая музыка, вино, разговоры о чём угодно, кроме проблем в семье. На телефон приходили сообщения от Игоря, но Соня не спешила отвечать. Впервые за долгое время ей было по-настоящему хорошо. Без необходимости угождать, соответствовать чужим ожиданиям, терпеть унижения.

Пока на юбилее произносились тосты, подавались салаты и горячее, Соня впервые почувствовала: её праздник — здесь, в тишине и без унижения. Рядом с человеком, который принимает её такой, какая она есть.

Домой Соня вернулась поздно вечером. Игоря ещё не было. Она приняла душ и легла спать. Утром позвонила на работу и взяла отгул — благо, накопилось достаточно. День она провела, обдумывая своё будущее.

Игорь вернулся вечером. Немного навеселе, с рассказами о том, как прошёл юбилей, как все хвалили его маму, какие важные гости пришли. Соня слушала вполуха. В её голове сложился чёткий план.

— Сонь, ты меня слушаешь? — спросил в какой-то момент Игорь.

— Да, — кивнула Соня. — Очень интересно.

— Мама, кстати, спрашивала о тебе, — сказал Игорь. — Жалела, что тебя не было.

— Правда? — Соня даже не пыталась скрыть скептический тон.

— Ну да. Она сказала, что, возможно, погорячилась.

— Возможно? — усмехнулась Соня. — Как мило с её стороны.

Игорь поморщился:

— Сонь, не начинай опять. Праздник прошёл отлично. Забудь ты уже этот инцидент, а?

Соня промолчала. Забыть? Легко сказать. А что забыть? Как её унизили? Или как муж встал на сторону матери, позволив ей это сделать?

Следующие две недели Соня жила словно в параллельной реальности. Ходила на работу, готовила ужины, разговаривала с мужем. Но внутри крепло решение, принятое ещё в тот вечер, который она провела с Катей.

На исходе второй недели Соня собрала все необходимые документы и подала заявление на развод. Процедура оказалась на удивление простой — никаких совместно нажитых ценностей у них с Игорем не было, детей тоже. Достаточно было обоюдного согласия. Вот только Игорь об этом пока не знал.

Вечером Соня положила на кухонный стол папку с копией заявления. Когда Игорь пришёл с работы, она спокойно сказала:

— Нам нужно поговорить.

— Что случилось? — Игорь устало опустился на стул.

— Я подала на развод, — просто сказала Соня.

Игорь моргнул. Потом ещё раз. Словно не мог осознать услышанное.

— Что? Из-за одного дня? Из-за маминого юбилея? — в голосе мужа звучало искреннее недоумение.

— Нет, Игорь, — покачала головой Соня. — Не из-за одного дня. Из-за всей нашей жизни. Из-за того, что я всегда была фоном. Для тебя, для твоей матери. Просто удобной домработницей, которую можно попросить сделать что угодно, но нельзя взять с собой в приличное общество.

— Соня, ты преувеличиваешь! Это был всего один случай…

— Нет, Игорь. Это была последняя капля. Я долго терпела неуважение, пренебрежение. И знаешь, что самое грустное? Ты даже не замечал этого. Для тебя всё было нормально.

Игорь сидел молча, глядя куда-то мимо Сони. Потом поднял глаза:

— Ты уверена? Может, ещё подумаешь?

— Я думала. Две недели. Это не спонтанное решение, Игорь.

— И что теперь?

— Если ты согласен на развод, это займёт всего месяц. Если нет — придётся ждать дольше, но результат будет тот же.

Игорь опустил голову:

— Я не думал, что всё так серьёзно.

— Я знаю, — кивнула Соня. — В этом и проблема.

Месяц спустя Соня Лебедева, уже без приставки Морозова, заходила в маленькую квартиру, которую сняла недалеко от работы. Развод прошёл быстро и без эксцессов — Игорь, удивив всех, не стал чинить препятствий и подписал всё без возражений.

Соня расставила немногочисленные вещи, открыла окно. Пахнуло свежестью – начинался новый день. Она достала телефон и открыла заметки – там был подробный бизнес-план её будущего кафе. План, который она составила давно, но всё откладывала «до лучших времён».

«Кажется, лучшие времена наступили», — подумала Соня, улыбаясь. Теперь она была главной в своей жизни. Не фоном для кого-то, а фигурой первого плана. И это ощущение стоило всех потерь.