Это моя квартира, а не твоя игрушка для покрытия долгов, — сказала я мужу, который уже договорился с риелтором

Завтрак с привкусом предательства

Лариса стояла у плиты, ковыряя ложкой омлет, который давно уже напоминал тряпку, брошенную под дождём. Пахло кофе, пригорелым молоком и чем-то ещё — неуловимо неприятным, вроде чужой лжи. Она хмурилась: Борис вёл себя странно. С утра ходил по квартире, как мимоходчик в аэропорту, — носки не туда, газету на подоконник, телефон оставил в холодильнике.

— Боря, ты чего? — с легкой иронией спросила Лариса, наклоняя голову, будто реально ожидала внятный ответ.

Борис глянул на неё с таким лицом, будто сейчас скажет что-то типа «ты усыновлена», и тяжело вздохнул.

— Лара… я тут подумал… — протянул он голосом человека, который продаёт тебе телефон без зарядки.

— Что, опять? — перебила она его, уставившись на него снизу вверх.

— Надо продавать квартиру, — наконец выпалило это чудо с чёрной икрой на шее.

— Нашу квартиру? — с подчёркнутым спокойствием уточнила Лариса, откладывая ложку и поворачиваясь всем корпусом, как ракета перед стартом.

Борис пожал плечами, будто речь шла о смене чехла на телефон.

— Ну… да. Нам столько площади ни к чему. Ты же сама говорила: тяжело убирать.

Лариса внутренне заорала, но внешне только стиснула зубы. Ей очень захотелось заорать «сам себя убери, Борька», но она была воспитанной женщиной. До определённого момента.

— А ты когда собрался со мной это обсудить, Борис Анатольевич? До или после подписания бумаг?

Борис сделал вид, что задумался. Причём искренне задумался. Как будто решение — это какая-то диковинная штука, которую можно было бы обсудить за кофе и булочкой.

— Ну, я думал… потом скажу. Чтобы тебя не нервировать.

Лариса засмеялась. Громко. Зло. Как человек, который понял: его только что приняли за дуру на полном серьёзе.

— Конечно. А чего нервничать? Я тут так… мебель двигаю, вещи выбираю, а оказывается, ты меня уже вместе с квартирой упаковал и отправил в добрые руки.

Борис начал юлить. Лариса видела это тысячу раз. Он всегда так делал, когда врал или пытался протащить какую-то подлость под соусом «я обо всём позабочусь».

— Ларочка, ну что ты начинаешь? Всё будет хорошо. Купим поменьше, в хорошем районе, деньги останутся…

— На что останутся, Борис? На твои долги? — резко перебила она, сложив руки на груди.

Борис замер. На секунду — только на секунду — в его глазах мелькнула паника. Потом он попытался натянуть на лицо обычную добродушную маску, но уже было поздно. Лариса всё поняла.

И этот завтрак, и этот омлет, и этот кофе с привкусом горечи — всё это стало началом конца.

Лариса не пошла на работу. Она тупо сидела на кухне, пялясь в окно и слушая, как в голове медленно и мучительно складывается пазл их «счастливой» семейной жизни.

В обед пришёл Антон — её сын. Высокий, лохматый, в куртке на майку, как типичный представитель «пофигистского фронта».

— Ма, чего ты мне с утра двести сообщений накатала? — с порога буркнул он, сбрасывая кроссовки.

Лариса посмотрела на него, и тут же глаза защипало. Она глотнула воздух, как утопленник перед последним погружением.

— Антош, твой отец… он хочет продать квартиру.

Антон, не моргнув, спросил:

— Тебя с мебелью или отдельно?

Лариса хмыкнула. Всё-таки чувство юмора — это семейное.

— Отдельно, сынок. Пока отдельно.

Они молча выпили кофе, перебрасываясь короткими фразами, как шахматисты бросают фигуры на доску в конце безнадёжной партии.

— Мать, не парься. Я тебе помогу. — вдруг сказал Антон, и в его голосе зазвенело что-то новое. Зрелость, что ли.

Лариса вдруг поняла: у неё есть хотя бы один союзник. А иногда одного союзника хватает, чтобы выиграть целую войну.

Вся правда, мать её, наружу
На следующий день Лариса бодро выгуливала свои нервы вокруг дома, когда наткнулась на Нину Семёновну — старую боевую подругу по подъезду, женщину, которая знала про всех всё и немного больше.

— Ларисочка, слышала новость? — заискивающе прошептала Нина Семеновна, прихлёбывая из термоса, как агент на секретном задании.

— Какую ещё новость? — Лариса подозрительно сощурилась. Соседка сияла, как айфон на витрине.

— Твой Борисик-то… давно уже в долгах, как в шелках. Ой, а ты думала, он на работу ездит? Ха! По банкам катается. Пытается кредиты перекрыть.

Лариса стояла и чувствовала, как её мир трещит, как старое зеркало под молотком.

— Чего?! — еле выдавила она, чувствуя, как лицо начинает жечь.

Нина Семёновна с удовольствием продолжила:

— И не только кредиты. Ещё какие-то мутки у него… вроде как поручителем за кого-то подписался. А тот свалил за границу. Теперь твой Боря один на арене. Клоун в каске.

Лариса слушала, и с каждым словом внутри неё что-то клокотало. Нет, не обида. Обида давно уже умерла и высохла. Там была злость. Чистая, светлая злость, как первая утренняя сигарета.

Вечером она пошла к Елене Сергеевне — юристке, с которой познакомилась ещё на старой работе. Елена была женщиной строгой, молчаливой, с такими глазами, что казалось: она тебя насквозь видит вместе с твоими грехами.

— Ларис, слушай внимательно, — сказала Елена, задумчиво постукивая ручкой по столу. — Квартира оформлена на тебя одну?

— На меня.

— Значит, без твоего согласия он может только в мечтах её продать. Максимум — на Авито выложить с надписью «желательно без хозяйки».

Лариса хмыкнула.

— Но если сильно нажмёт, — продолжила юристка, — он может попытаться через суд доказать, что имущество совместное. Тогда затянется всё надолго. Нервы вымотает — на раз-два.

— Что делать?

Елена кивнула:

— Оформлять брачный договор. Или сразу подавать на раздел имущества. И да, попросить Бориса пожить отдельно. Желательно подальше и без права переписки.

Лариса слушала и чувствовала: впервые за долгое время она не жертва. Она игрок. А игроки не плачут. Они бьют первым.

И тут встал вопрос: как действовать дальше?

Всё к чёрту
Вечер. Лариса сидела за кухонным столом. Перед ней стояла чашка чая, который давно остыл и теперь скорее смахивал на воду из-под крана, чем на что-то бодрящее. Она прокручивала в голове всё, что собиралась сказать. Пыталась репетировать. Но внутри уже бродила такая буря, что любая репетиция выглядела как «чайная церемония» перед ураганом.

Борис пришёл поздно, пахнущий чужими духами и с глазами человека, который что-то уронил, но пока ещё надеется, что никто не заметит.

— О, дома, — небрежно бросил он, вешая куртку. — Чего сидишь в темноте, как Баба-Яга на собрании профсоюза?

— Жду тебя, Боря, — спокойно сказала Лариса, хотя на самом деле голос дрожал, как струна перед тем, как лопнуть.

Борис замер, боковым зрением уловив, что сегодня может быть весело. Или страшно. Или и то, и другое вместе.

— Слушай, давай завтра, а? Я устал, как собака без хвоста.

Лариса встала. Медленно. Чётко.

— Нет, Борис. Сегодня. Прямо сейчас.

Он уселся за стол, театрально тяжело вздыхая. Как будто это ему сейчас собираются вырывать душу через задний проход.

— Что опять не так, Ларочка? — устало, даже лениво спросил он.

Лариса сцепила руки на груди.

— Ты хотел продать квартиру за моей спиной. Ты хотел выкинуть меня на улицу ради своих кредитов. Ты мне лгал каждый день. — Она сделала паузу. — Я всё знаю, Борис. Всё.

Он посмотрел на неё. Сперва — удивление. Потом — злоба. Потом — презрение.

— А ты что хотела, а? — вдруг резко вскинулся он. — Жить в своей золотой клетке и не замечать, как всё летит к чертям?

Лариса выдохнула, коротко:

— А ты решил вытащить нас из жопы ценой моей квартиры?

Борис подался вперёд, глаза его налились каким-то мутным светом.

— Я тебя, между прочим, спасал! А ты сидела дома, ногти пилила и щи варила!

Она рассмеялась. Громко. Так, что соседская собака залаяла в унисон.

— Спасал?! — Лариса склонила голову на бок, изучая его, как микроба под микроскопом. — Ага. Спасатель хренов. С бабами, что ли, долги свои гасил?

Борис вздрогнул. Микросекунда — и всё. Он попался.

— Что?.. Какие бабы? — начал он мямлить, но уже было поздно.

Лариса взяла пустую кружку со стола и швырнула её в стену. Грохот был такой, что у Бориса дернулась левая века.

— Не надо делать из меня дуру, Боря! — орала Лариса, уже не стесняясь ни громкости, ни эмоций. — Я знаю про эту… эту соплю двадцатилетнюю с работы! Про её сиськи, твои букеты и съёмные квартиры! Ты думал, я никогда не узнаю?!

Борис вскочил:

— А ты сама виновата! Ты превратилась в скучную домохозяйку! Вечно усталая, вечно недовольная! Мне хотелось… жить, понимаешь?!

— Ты хотел жить?! — истерично засмеялась Лариса. — Жрать за мой счёт, спать с кем попало и потом втирать мне про новую квартиру?! Ты обыкновенный жалкий предатель, Боря!

Борис подошёл ближе, лицо его перекосило.

— Ты мне не мать и не судья!

— Нет, Боря, — зло ухмыльнулась Лариса. — Мать тебе давно дала под зад, а судья я сейчас буду. Сама себе.

Она взяла со стола документы — брачный договор и уведомление о разделе имущества — и с хрустом бросила их перед ним.

— Подписывай. Или собирай чемодан и катись к своей юной «жизни».

Борис стоял, глядя на бумаги, как на смертельный приговор. Руки у него тряслись. Плечи обвисли.

Он вдруг стал старым. Жалким. И впервые за много лет Лариса посмотрела на него без боли. Только с холодным, ледяным равнодушием.

— Не думай, что я не смогу без тебя, — тихо добавила она. — Я смогу. И знаешь что? Уже смогла.

Борис молчал. Потом швырнул ручку на стол и пошёл собирать вещи.

Лариса смотрела ему вслед. Без слёз. Без сожалений. Только с лёгкой усталой улыбкой.

Как на похоронах человека, который сам себе вырыл могилу.

Через неделю Лариса сидела на том же месте, на кухне, только теперь с чашкой горячего чая и новым чувством внутри. Она была одна. Свободная. Чистая. И впервые за много лет — счастливая.

Антон пришёл вечером.

— Ну что, мать, как ты?

Лариса усмехнулась:

— Лучше всех, сынок. Теперь у меня даже план на жизнь есть. И знаешь какой?

Антон уселся напротив, заинтересованно уставившись на неё.

— Какой?

Лариса подняла чашку, как на тост:

— Больше никогда не путать спасательный круг с петлёй на шее.

Антон заржал. Настоящее, заразительно.

А Лариса впервые за долгое время почувствовала, что всё будет хорошо. Чёрт возьми, оно уже хорошо.

Установила жучок и не поверила, увидев, куда муж сплавляет их сбережения

Зина остановилась возле витрины с мягкой мебелью и мечтательно улыбнулась:

Славик, смотри какой диван! Представляешь, как он будет смотреться в гостиной нашей новой квартиры? Кожаный, удобный. Давай хотя бы присядем, попробуем?
Вячеслав раздраженно дернул плечом:

Зин, ну сколько можно? Мы просто зашли за продуктами. Какие диваны? Какая гостиная? До ипотеки еще копить и копить.

Но мы же уже почти два года откладываем! — расстроенно протянула женщина. — У нас приличная сумма накопилась. Можно хотя бы начать присматривать варианты? Вон Светка с Димой уже…
Опять ты за свое! — резко оборвал жену Вячеслав. — Что ты постоянно сравниваешь? У них своя жизнь, у нас — своя! Пойдем уже, нечего время терять.
Зина послушно поплелась за мужем, украдкой вытирая набежавшую слезу.

В последнее время любой разговор о будущей квартире заканчивался именно так — недовольством мужа и ее испорченным настроением.

«Странно это все», — думала женщина, складывая продукты в тележку. — «Раньше мы вместе мечтали, планировали. Слава сам показывал мне объявления о продаже квартир, предлагал съездить на просмотр. А теперь будто подменили человека».

Женщина искоса взглянула на супруга. Тот хмуро изучал состав какого-то соуса, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Привычная картина за последние полгода.

Дома, раскладывая покупки по местам, супруга снова погрузилась в свои невеселые мысли.

Что-то неуловимо изменилось в их отношениях. Славка стал каким-то дерганным, раздражительным. Особенно когда речь заходила об ипотеке.

«А ведь действительно, — внезапно осенило ее, — все началось именно тогда, когда мы накопили приличную сумму на первый взнос. Вместо того, чтобы обрадоваться и начать действовать, он словно испугался».

Зинаида прислонилась к холодильнику, перебирая в памяти события последних месяцев.

Вот Слава в очередной раз собирается к матери — помочь по хозяйству. Раньше они ходили вместе, а теперь он старается уйти один. Каждые выходные придумывает какой-нибудь предлог, чтобы жена осталась дома.

Да ты отдохни, — говорит, — я быстро вернусь. Что тебе там делать? Мама сама справится с женскими делами.
И ведь действительно! Раньше свекровь постоянно звала их обоих, а теперь будто забыла о существовании невестки. Только сына ждет. Странно, очень странно…

Вечером, когда они легли спать, Зина попыталась еще раз завести разговор об ипотеке:

Славочка, может все-таки съездим в выходные посмотреть квартиры? Просто для информации?
Господи, да когда ты уже успокоишься?! — супруг резко сел на кровати. — Сказал же — рано еще! Денег мало! Давай спать!
Мужчина отвернулся к стенке, всем своим видом показывая, что разговор окончен. А Зинаида еще долго лежала без сна, глотая слезы. Что-то здесь нечисто. Ох, нечисто…

Утром, проводив мужа на работу, жена достала из шкафчика маленький «жучок» для прослушки, купленный месяц назад в момент отчаяния.

Все это время женщина не решалась им воспользоваться. Казалось кощунством следить за любимым человеком. Но сейчас интуиция буквально кричала “Надо действовать!”

В субботу Вячеслав, как обычно, засобирался к матери. Натянул свой любимый свитер, который Зина предусмотрительно достала из шкафа.

Ты надолго? — спросила жена, незаметно прикрепляя к свитеру крошечное устройство.
Да как обычно, — пожал плечами супруг. — Часа на три-четыре. Помогу маме с уборкой и вернусь.
«Ну-ну», — подумала Зина, закрывая за ним дверь. — «Посмотрим, какая там уборка»

Женщина металась по квартире, то и дело поглядывая на телефон с включенным приложением для прослушки. Сердце колотилось как сумасшедшее.

«Господи, что я делаю? Совсем с ума сошла!» — ругала она себя, но остановиться уже не могла.

Первые полчаса в наушнике слышались только шаги и шум машин. Слава шел пешком. Потом раздался звонок в дверь и голос свекрови:

А, Славик! Наконец-то! Тут строители уже материал привезли, надо принимать.
У Зинаиды екнуло сердце. Какие строители? Какой материал?

Да, мам. Сейчас переоденусь и пойду разгружать, — послышался голос мужа.
Ты представляешь, — продолжала щебетать Антонина Петровна, — они и правда успели за неделю весь второй этаж очистить. Старые полы сняли, перекрытия укрепили. Теперь будем новое настилать.
Отлично! — в голосе мужчины звучало неприкрытое воодушевление. — Я посмотрел образцы ламината, которые ты выбрала. Мне тоже «дуб альпийский» больше нравится. Благородно смотрится.

Зина медленно опустилась на стул. В ушах зашумело. Ремонт? Капитальный ремонт в доме свекрови? За чьи деньги?! Она же каждый день стонет, что у нее ни рубля нет!

Сынок, ты только Зиночке не говори пока, — донеслось из динамика. — Вот закончим все, тогда и покажем. Представляешь, как она удивится? Обрадуется!
Конечно, мам. Это же сюрприз! — мужчина говорил с какой-то детской радостью в голосе. — Я специально для этого и копил деньги. Зачем нам эта ипотека? Твой дом все равно нам достанется, вот и вкладываемся сразу в него.
Женщина закрыла лицо руками. Ее начала бить крупная дрожь.

Значит, вот куда уходят их сбережения! Вот почему муж каждые выходные пропадает у матери!

А она-то, дура, мечтала о собственной квартире! Планировала, где что поставит, какие обои поклеит. Представляла, как они будут встречать гостей в своем доме.

Из наушника доносился грохот разгружаемых материалов и командный голос свекрови:

Славочка, этот ламинат сразу на второй этаж занесите! И плитку в ванную тоже! А потолочные панели пока в гараж!
Хорошо, мам! Сейчас все организуем! Будет все, как ты скажешь!
«Славочка», — передразнила про себя Зина. — «Маменькин сынок! Предатель!»

Ее трясло от обиды и злости. Как он мог? Почему не обсудил с ней? Ведь это деньги их семьи! Она же работает наравне с ним, откладывает каждую копейку.

Женщина вскочила, заметалась по комнате. Нет, так просто это не оставит! Раз муж решил действовать за ее спиной, она тоже церемониться не станет!

Схватив сумку и ключи от машины, Зинаида выбежала из квартиры. Руки дрожали так, что она с трудом попала ключом в замочную скважину.

До дома свекрови было минут пятнадцать езды. Всю дорогу из глаз катились слезы, в голове крутились обрывки разговоров, намеки, недомолвки…

Как же она раньше не догадалась? Не заметила?

«Ничего», — думала Зина, сжимая руль побелевшими пальцами. — «Сейчас все выскажу! И этой командирше-свекрови, и благоверному муженьку! Пусть только попробуют оправдаться!»

Машина резко затормозила возле знакомого двухэтажного дома. Возле ворот стояла «Газель» со стройматериалами. Рабочие таскали какие-то пакеты, доски, коробки.

А посреди двора, как генерал на плацу, возвышалась Антонина Петровна, раздавая указания. Рядом суетился Слава — в рабочей одежде, перепачканный строительной пылью.

Зинаида распахнула калитку с такой силой, что та ударилась о забор.

Так вот, значит, как?! — закричала невестка, подлетая к свекрови. — Вот куда уходят наши деньги! А я-то, глупая, верила, что мы на квартиру копим!
Антонина Петровна побледнела, но быстро взяла себя в руки:

Зиночка, ты чего разошлась? Мы же хотели сделать тебе сюрприз!
Сюрприз?! — женщина истерически рассмеялась. — Прекрасный сюрприз! Обманывать жену, тайком тратить общие деньги! А вы, — она ткнула пальцем в свекровь, — вы же всё знали! Специально подговорили сына, да?
Не смей на мать голос повышать! — вмешался Вячеслав, хватая супругу за руку.
Не трогай меня! Ты предатель! Я два года мечтала о своем доме! Каждую копейку берегла! А ты… ты все решил за меня!
Рабочие неловко топтались у машины, не зная, куда деваться. Антонина Петровна величественно выпрямилась:

Мальчики, идите пока покурите. Нам нужно поговорить.
Нечего тут говорить! — невестка уже рыдала в голос. — Я все поняла! Вам же плевать на мои желания! Главное — ваш драгоценный ремонт!
А что такого? — вдруг взорвалась свекровь. — Дом все равно вам достанется! Чем не жилье? Еще лучше — двухэтажный особняк! А ты только о своем думаешь! Все «я» да «я»!
Мама, не надо, — попытался остановить ее Слава.
Нет, надо! Пусть знает! Я для вас стараюсь! Дом в порядок привожу! А она закатывает истерику как избалованная девчонка!
Для нас?! — задохнулась от возмущения женщина. — Да вы просто манипулируете сыном! Используете его! А он и рад стараться! Маменькин сыночек!
Зина, прекрати! — рявкнул Вячеслав. — Ты перегибаешь палку!
Это ты прекрати! Прекрати врать! Прекрати решать все за моей спиной! Я тебе жена или кто? Почему ты со мной даже не посоветовался?
Я хотел как лучше…
Как лучше?! — жена снова сорвалась на крик. — Лучше — это честно! Лучше — это вместе! А ты все испортил! Все предал!
Она резко развернулась и побежала к машине. В спину донесся голос свекрови:

Вот и правильно! Беги! Только без моего сына! Он наконец-то занялся делом, а не твоими глупыми фантазиями!
Мама! Не надо!
А что мама? Правду говорю! — не унималась Антонина Петровна. — Нечего тут…
Но Зина уже не слышала. Она вскочила в машину и рванула с места. Слезы застилали глаза, руки дрожали. В голове стучала только одна мысль: «Домой! Скорее домой!»

Хорошо, что их с мужем сбережения хранились отдельно. У каждого своя заначка — так повелось с самого начала. Теперь хоть эти деньги целы. А он пусть тратит свои на ремонт маменьке…

«Господи, как же больно!» — думала про себя Зинаида, вытирая слезы. — «За что? Почему они так со мной? Почему нельзя было просто поговорить? Или я даже этого не заслуживаю?»

Вячеслав вернулся домой поздно вечером. Супруга сидела в гостиной, грустно листая ленту социальной сети. На пороге стояла большая спортивная сумка мужа.

Вот твои вещи, — тихо сказала Зинаида, не поднимая глаз. — Можешь возвращаться к маме. Будешь достраивать ей дворец.
Зина, давай поговорим, — Слава тяжело опустился на стул напротив. — Я все объясню.
Что ты объяснишь? Как полгода врал мне? Как за моей спиной распоряжался нашими деньгами? Не стоит.
Я хотел сделать сюрприз! — в отчаянии воскликнул муж. — Пойми, этот дом все равно достанется нам! Зачем брать ипотеку, платить проценты, если можно вложиться в готовое жилье?
Женщина наконец подняла на него глаза:

А меня спросить не надо было? Я что, пустое место? Кукла, которую можно поставить перед фактом?
Но я же для нас старался! — начал заводиться Вячеслав. — Ты представляешь, какой там будет дом после ремонта? Два этажа, участок, гараж! Лучше любой квартиры!
Дело не в доме! Дело в доверии! Ты предал меня, Слава! Наплевал на мои чувства, мечты, желания!

Какие мечты? — взорвался супруг. — Загнать себя в кабалу на двадцать лет? Платить бешеные проценты банку? Это по-твоему умно?
Умно — это быть честным с женой! Это обсуждать важные решения вместе! А не бегать тайком к маме, как нашкодивший щенок!
Они замолчали. В наступившей тишине было слышно тиканье часов и чье-то приглушенное радио за стеной.

Знаешь, что самое обидное? — Зинаида нарушила затянувшееся молчание. — Я ведь могла согласиться. Если бы ты просто пришел и сказал: «Давай вложим деньги в мамин дом, он все равно будет наш». Мы бы обсудили, взвесили все за и против. Может, я бы и согласилась.
Правда? — с надеждой уточнил супруг.
Теперь уже неважно. Ты выбрал другой путь. Решил все сам. Вместе с мамой, против меня. За моей спиной!
Я не против тебя! — взмолился Вячеслав. — Я для тебя старался!
Нет, Слава. Ты старался для мамы. А меня просто поставил перед фактом. Как она и хотела.
Женщина встала и уверенно произнесла:

Я подаю на развод. Не хочу быть второй после твоей мамы. Не хочу жить в доме, куда меня, может быть, соизволят пустить. Не хочу быть марионеткой в чужих руках.
Зина, прекрати драматизировать. Это уже не смешно. Если ты так сильно не любишь сюрпризы, давай сейчас сядем и обсудим вопрос дома.
Поздно. Ты уже сделал выбор. Теперь живи с ним.
Женщина вышла из кухни, оставив мужа одного. В спальне достала чемодан, начала складывать вещи. Руки дрожали, но решение было твердым.

Завтра она поедет к риэлтору. У нее есть своя часть денег — хватит на первый взнос за небольшую однокомнатную квартиру на окраине города. Она справится. Главное — остаться собой, не потерять самоуважение.

А Слава пусть достраивает мамин дом. Раз уж для него это важнее семьи, важнее любви и доверия.

В прихожей хлопнула входная дверь.

Зинаида подошла к окну. Муж медленно брел по двору, ссутулившись под тяжестью спортивной сумки.

Женщина смахнула слезу:

«Жаль, что ты так и не понял… настоящий дом строится не из кирпича и бетона. Он строится из честности, доверия и уважения. А без этого любой дворец — просто груда камней…»

Установила жучок и не поверила, увидев, куда муж сплавляет их сбережения

Зина остановилась возле витрины с мягкой мебелью и мечтательно улыбнулась:

Славик, смотри какой диван! Представляешь, как он будет смотреться в гостиной нашей новой квартиры? Кожаный, удобный. Давай хотя бы присядем, попробуем?
Вячеслав раздраженно дернул плечом:

Зин, ну сколько можно? Мы просто зашли за продуктами. Какие диваны? Какая гостиная? До ипотеки еще копить и копить.

Но мы же уже почти два года откладываем! — расстроенно протянула женщина. — У нас приличная сумма накопилась. Можно хотя бы начать присматривать варианты? Вон Светка с Димой уже…
Опять ты за свое! — резко оборвал жену Вячеслав. — Что ты постоянно сравниваешь? У них своя жизнь, у нас — своя! Пойдем уже, нечего время терять.
Зина послушно поплелась за мужем, украдкой вытирая набежавшую слезу.

В последнее время любой разговор о будущей квартире заканчивался именно так — недовольством мужа и ее испорченным настроением.

«Странно это все», — думала женщина, складывая продукты в тележку. — «Раньше мы вместе мечтали, планировали. Слава сам показывал мне объявления о продаже квартир, предлагал съездить на просмотр. А теперь будто подменили человека».

Женщина искоса взглянула на супруга. Тот хмуро изучал состав какого-то соуса, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Привычная картина за последние полгода.

Дома, раскладывая покупки по местам, супруга снова погрузилась в свои невеселые мысли.

Что-то неуловимо изменилось в их отношениях. Славка стал каким-то дерганным, раздражительным. Особенно когда речь заходила об ипотеке.

«А ведь действительно, — внезапно осенило ее, — все началось именно тогда, когда мы накопили приличную сумму на первый взнос. Вместо того, чтобы обрадоваться и начать действовать, он словно испугался».

Зинаида прислонилась к холодильнику, перебирая в памяти события последних месяцев.

Вот Слава в очередной раз собирается к матери — помочь по хозяйству. Раньше они ходили вместе, а теперь он старается уйти один. Каждые выходные придумывает какой-нибудь предлог, чтобы жена осталась дома.

Да ты отдохни, — говорит, — я быстро вернусь. Что тебе там делать? Мама сама справится с женскими делами.
И ведь действительно! Раньше свекровь постоянно звала их обоих, а теперь будто забыла о существовании невестки. Только сына ждет. Странно, очень странно…

Вечером, когда они легли спать, Зина попыталась еще раз завести разговор об ипотеке:

Славочка, может все-таки съездим в выходные посмотреть квартиры? Просто для информации?
Господи, да когда ты уже успокоишься?! — супруг резко сел на кровати. — Сказал же — рано еще! Денег мало! Давай спать!
Мужчина отвернулся к стенке, всем своим видом показывая, что разговор окончен. А Зинаида еще долго лежала без сна, глотая слезы. Что-то здесь нечисто. Ох, нечисто…

Утром, проводив мужа на работу, жена достала из шкафчика маленький «жучок» для прослушки, купленный месяц назад в момент отчаяния.

Все это время женщина не решалась им воспользоваться. Казалось кощунством следить за любимым человеком. Но сейчас интуиция буквально кричала “Надо действовать!”

В субботу Вячеслав, как обычно, засобирался к матери. Натянул свой любимый свитер, который Зина предусмотрительно достала из шкафа.

Ты надолго? — спросила жена, незаметно прикрепляя к свитеру крошечное устройство.
Да как обычно, — пожал плечами супруг. — Часа на три-четыре. Помогу маме с уборкой и вернусь.
«Ну-ну», — подумала Зина, закрывая за ним дверь. — «Посмотрим, какая там уборка»

Женщина металась по квартире, то и дело поглядывая на телефон с включенным приложением для прослушки. Сердце колотилось как сумасшедшее.

«Господи, что я делаю? Совсем с ума сошла!» — ругала она себя, но остановиться уже не могла.

Первые полчаса в наушнике слышались только шаги и шум машин. Слава шел пешком. Потом раздался звонок в дверь и голос свекрови:

А, Славик! Наконец-то! Тут строители уже материал привезли, надо принимать.
У Зинаиды екнуло сердце. Какие строители? Какой материал?

Да, мам. Сейчас переоденусь и пойду разгружать, — послышался голос мужа.
Ты представляешь, — продолжала щебетать Антонина Петровна, — они и правда успели за неделю весь второй этаж очистить. Старые полы сняли, перекрытия укрепили. Теперь будем новое настилать.
Отлично! — в голосе мужчины звучало неприкрытое воодушевление. — Я посмотрел образцы ламината, которые ты выбрала. Мне тоже «дуб альпийский» больше нравится. Благородно смотрится.

Зина медленно опустилась на стул. В ушах зашумело. Ремонт? Капитальный ремонт в доме свекрови? За чьи деньги?! Она же каждый день стонет, что у нее ни рубля нет!

Сынок, ты только Зиночке не говори пока, — донеслось из динамика. — Вот закончим все, тогда и покажем. Представляешь, как она удивится? Обрадуется!
Конечно, мам. Это же сюрприз! — мужчина говорил с какой-то детской радостью в голосе. — Я специально для этого и копил деньги. Зачем нам эта ипотека? Твой дом все равно нам достанется, вот и вкладываемся сразу в него.
Женщина закрыла лицо руками. Ее начала бить крупная дрожь.

Значит, вот куда уходят их сбережения! Вот почему муж каждые выходные пропадает у матери!

А она-то, дура, мечтала о собственной квартире! Планировала, где что поставит, какие обои поклеит. Представляла, как они будут встречать гостей в своем доме.

Из наушника доносился грохот разгружаемых материалов и командный голос свекрови:

Славочка, этот ламинат сразу на второй этаж занесите! И плитку в ванную тоже! А потолочные панели пока в гараж!
Хорошо, мам! Сейчас все организуем! Будет все, как ты скажешь!
«Славочка», — передразнила про себя Зина. — «Маменькин сынок! Предатель!»

Ее трясло от обиды и злости. Как он мог? Почему не обсудил с ней? Ведь это деньги их семьи! Она же работает наравне с ним, откладывает каждую копейку.

Женщина вскочила, заметалась по комнате. Нет, так просто это не оставит! Раз муж решил действовать за ее спиной, она тоже церемониться не станет!

Схватив сумку и ключи от машины, Зинаида выбежала из квартиры. Руки дрожали так, что она с трудом попала ключом в замочную скважину.

До дома свекрови было минут пятнадцать езды. Всю дорогу из глаз катились слезы, в голове крутились обрывки разговоров, намеки, недомолвки…

Как же она раньше не догадалась? Не заметила?

«Ничего», — думала Зина, сжимая руль побелевшими пальцами. — «Сейчас все выскажу! И этой командирше-свекрови, и благоверному муженьку! Пусть только попробуют оправдаться!»

Машина резко затормозила возле знакомого двухэтажного дома. Возле ворот стояла «Газель» со стройматериалами. Рабочие таскали какие-то пакеты, доски, коробки.

А посреди двора, как генерал на плацу, возвышалась Антонина Петровна, раздавая указания. Рядом суетился Слава — в рабочей одежде, перепачканный строительной пылью.

Зинаида распахнула калитку с такой силой, что та ударилась о забор.

Так вот, значит, как?! — закричала невестка, подлетая к свекрови. — Вот куда уходят наши деньги! А я-то, глупая, верила, что мы на квартиру копим!
Антонина Петровна побледнела, но быстро взяла себя в руки:

Зиночка, ты чего разошлась? Мы же хотели сделать тебе сюрприз!
Сюрприз?! — женщина истерически рассмеялась. — Прекрасный сюрприз! Обманывать жену, тайком тратить общие деньги! А вы, — она ткнула пальцем в свекровь, — вы же всё знали! Специально подговорили сына, да?
Не смей на мать голос повышать! — вмешался Вячеслав, хватая супругу за руку.
Не трогай меня! Ты предатель! Я два года мечтала о своем доме! Каждую копейку берегла! А ты… ты все решил за меня!
Рабочие неловко топтались у машины, не зная, куда деваться. Антонина Петровна величественно выпрямилась:

Мальчики, идите пока покурите. Нам нужно поговорить.
Нечего тут говорить! — невестка уже рыдала в голос. — Я все поняла! Вам же плевать на мои желания! Главное — ваш драгоценный ремонт!
А что такого? — вдруг взорвалась свекровь. — Дом все равно вам достанется! Чем не жилье? Еще лучше — двухэтажный особняк! А ты только о своем думаешь! Все «я» да «я»!
Мама, не надо, — попытался остановить ее Слава.
Нет, надо! Пусть знает! Я для вас стараюсь! Дом в порядок привожу! А она закатывает истерику как избалованная девчонка!
Для нас?! — задохнулась от возмущения женщина. — Да вы просто манипулируете сыном! Используете его! А он и рад стараться! Маменькин сыночек!
Зина, прекрати! — рявкнул Вячеслав. — Ты перегибаешь палку!
Это ты прекрати! Прекрати врать! Прекрати решать все за моей спиной! Я тебе жена или кто? Почему ты со мной даже не посоветовался?
Я хотел как лучше…
Как лучше?! — жена снова сорвалась на крик. — Лучше — это честно! Лучше — это вместе! А ты все испортил! Все предал!
Она резко развернулась и побежала к машине. В спину донесся голос свекрови:

Вот и правильно! Беги! Только без моего сына! Он наконец-то занялся делом, а не твоими глупыми фантазиями!
Мама! Не надо!
А что мама? Правду говорю! — не унималась Антонина Петровна. — Нечего тут…
Но Зина уже не слышала. Она вскочила в машину и рванула с места. Слезы застилали глаза, руки дрожали. В голове стучала только одна мысль: «Домой! Скорее домой!»

Хорошо, что их с мужем сбережения хранились отдельно. У каждого своя заначка — так повелось с самого начала. Теперь хоть эти деньги целы. А он пусть тратит свои на ремонт маменьке…

«Господи, как же больно!» — думала про себя Зинаида, вытирая слезы. — «За что? Почему они так со мной? Почему нельзя было просто поговорить? Или я даже этого не заслуживаю?»

Вячеслав вернулся домой поздно вечером. Супруга сидела в гостиной, грустно листая ленту социальной сети. На пороге стояла большая спортивная сумка мужа.

Вот твои вещи, — тихо сказала Зинаида, не поднимая глаз. — Можешь возвращаться к маме. Будешь достраивать ей дворец.
Зина, давай поговорим, — Слава тяжело опустился на стул напротив. — Я все объясню.
Что ты объяснишь? Как полгода врал мне? Как за моей спиной распоряжался нашими деньгами? Не стоит.
Я хотел сделать сюрприз! — в отчаянии воскликнул муж. — Пойми, этот дом все равно достанется нам! Зачем брать ипотеку, платить проценты, если можно вложиться в готовое жилье?
Женщина наконец подняла на него глаза:

А меня спросить не надо было? Я что, пустое место? Кукла, которую можно поставить перед фактом?
Но я же для нас старался! — начал заводиться Вячеслав. — Ты представляешь, какой там будет дом после ремонта? Два этажа, участок, гараж! Лучше любой квартиры!
Дело не в доме! Дело в доверии! Ты предал меня, Слава! Наплевал на мои чувства, мечты, желания!

Какие мечты? — взорвался супруг. — Загнать себя в кабалу на двадцать лет? Платить бешеные проценты банку? Это по-твоему умно?
Умно — это быть честным с женой! Это обсуждать важные решения вместе! А не бегать тайком к маме, как нашкодивший щенок!
Они замолчали. В наступившей тишине было слышно тиканье часов и чье-то приглушенное радио за стеной.

Знаешь, что самое обидное? — Зинаида нарушила затянувшееся молчание. — Я ведь могла согласиться. Если бы ты просто пришел и сказал: «Давай вложим деньги в мамин дом, он все равно будет наш». Мы бы обсудили, взвесили все за и против. Может, я бы и согласилась.
Правда? — с надеждой уточнил супруг.
Теперь уже неважно. Ты выбрал другой путь. Решил все сам. Вместе с мамой, против меня. За моей спиной!
Я не против тебя! — взмолился Вячеслав. — Я для тебя старался!
Нет, Слава. Ты старался для мамы. А меня просто поставил перед фактом. Как она и хотела.
Женщина встала и уверенно произнесла:

Я подаю на развод. Не хочу быть второй после твоей мамы. Не хочу жить в доме, куда меня, может быть, соизволят пустить. Не хочу быть марионеткой в чужих руках.
Зина, прекрати драматизировать. Это уже не смешно. Если ты так сильно не любишь сюрпризы, давай сейчас сядем и обсудим вопрос дома.
Поздно. Ты уже сделал выбор. Теперь живи с ним.
Женщина вышла из кухни, оставив мужа одного. В спальне достала чемодан, начала складывать вещи. Руки дрожали, но решение было твердым.

Завтра она поедет к риэлтору. У нее есть своя часть денег — хватит на первый взнос за небольшую однокомнатную квартиру на окраине города. Она справится. Главное — остаться собой, не потерять самоуважение.

А Слава пусть достраивает мамин дом. Раз уж для него это важнее семьи, важнее любви и доверия.

В прихожей хлопнула входная дверь.

Зинаида подошла к окну. Муж медленно брел по двору, ссутулившись под тяжестью спортивной сумки.

Женщина смахнула слезу:

«Жаль, что ты так и не понял… настоящий дом строится не из кирпича и бетона. Он строится из честности, доверия и уважения. А без этого любой дворец — просто груда камней…»