Сирота с золотыми руками: история Марины, которая обрела новую семью и обрекла дочерей на горькое разочарование
Марина стала вдовой в двадцать пять. В день её рождения любимый муж Сашенька провалился под лёд на зимней рыбалке — спасти его не удалось… Она осталась одна на этом свете, с двумя дочерьми и ребёнком под сердцем. Сама Марина была сиротой: родителей давно не стало — задохнулись угарным газом в старом доме. Воспитывала девочку строгая тётка Маня — сестра отца, вечно хмурая и измотанная жизнью женщина.
— Ох, Маринка, как же ты жить-то будешь теперь, а? — качала головой тётка. — Без мужика, одна, с двумя девками на руках, да ещё и беременная! Может, и подумать бы… ну, избавиться, что ли… А то ведь совсем пропадёшь. Хоть вешайся…
— Нет, тётя Маня, не говорите так, — ответила Марина твёрдо, хоть и со слезами. — Все трое — мои деточки, моя кровь. Я за каждого в ответе. И Сашенька мне этого никогда бы не простил… Он и оттуда бы меня покарал.
Через пять месяцев после трагедии Марина родила третью девочку. Тётка только всплеснула руками:
— Опять девка… Господи, да что ж это такое…
Жить было непросто. Марина тянула всё сама: ночами мыла подъезды, младшую оставляла на старших. Потом устроилась посудомойкой в столовую, когда младшенькой исполнилось два года. Старшим на тот момент было по десять и девять лет.
Работала изо всех сил, пока однажды случай не открыл её скрытый дар. С юности Марина умела шить: то шторы кому подгонит, то фартук. И вот как-то пришла подруга в слезах: платье к свадьбе сестры не готово, а портниха подвела.
— А давай я тебе сошью? — неожиданно для себя предложила Марина.
— Правда? Ты сможешь? — подруга смахнула слёзы и уставилась на неё с надеждой.
— Смогу. До утра ещё есть. Попробуем!
За ночь Марина сотворила настоящее чудо. Платье вышло как с обложки — модный фасон, идеально сидит. С той поры о ней заговорили: слухи о талантливой швее разлетелись по всей округе. Пошли заказы, и Марина ушла из столовой. Шитьё приносило не только радость, но и хороший доход.
Дом стал полной чашей. Девочкам — всё самое лучшее: еда, одежда, игрушки. Чехословацкий гарнитур, немецкая спальня… Казалось бы, живи и радуйся. Но радость была недолгой.
Светочка, младшая, стала часто болеть. Врачи разводили руками, лекарства не помогали. Только одна старая врачиха сказала:
— Мамочка, климат тут тяжёлый. Увозите вы девочку в тёплые края. Там, глядишь, и легче ей станет.
Марина долго думала, как быть. И тут пришло письмо от школьной подруги. Та звала в гости и писала, что скучает. Решение пришло неожиданно: Марина собрала девочек и уехала. На тот момент Кате было четырнадцать, Наде — тринадцать, а Светочке — ещё до школы далеко.
— Маринка, оставайся! — просила подруга. — Светочка ведь уже не кашляет. Ты мне как сестра. А там… кто тебя ждёт? Ни мужа, ни родни. А со швейным талантом — и тут клиентов будет море!
Марина вздохнула:
— Может, ты и права… Вышивать можно и здесь. А главное — дочка здорова, да и ты рядом.
Так они и остались.
Марина устроилась в кооператив, шила день и ночь. Жили хорошо. Девочки росли, учились на отлично, выглядели как куколки. Но со временем у них возникло чувство… что всё должно быть только для них.
— Мам, мне нужно новое платье! — заявила однажды Катя. — У Люськи свадьба, а мне нужно самое красивое. Только не шитое — из магазина. Помнишь то, на витрине?
— Так у тебя же есть голубое, — осторожно напомнила Марина. — Мы его на Новый год купили…
— И что? — Катя раздражённо скрестила руки. — А в чём я на Новый буду? В одном и том же? Это же позор!
— Доченька, денег впритык. До зарплаты неделя. Надо потерпеть…
— А ты заказ возьми! — вспыхнула Катя. — Тётя Нина тебя просила костюм сшить. Ты всё отнекиваешься. А потом жалуешься, что денег нет!
— Не отнекиваюсь… — Марина тяжело вздохнула. — Глаза мои больше не видят, строчку не различаю…
— Ну купила бы очки, что сложного? — фыркнула дочь. — Ты просто не хочешь. Не шить не можешь, а не хочешь!
Марина молча опустила глаза. Что говорить? Разбаловала. Всё для них, всё от сердца. А в ответ — капризы, упрёки…
Так и жили. Девочки повзрослели, стали невестами. Одна вышла замуж и уехала за границу. Вторая — к мужу на юг. Светочка поступила в Москву и туда же переехала. Марина осталась одна. Дочери поздравляли по праздникам, но не звонили, не приезжали. И ни слова о помощи, ни копейки денег…
Однажды в дверь постучала незнакомая девушка:
— Здравствуйте… Простите… Вы случайно комнату не сдаёте? — робко спросила она.
Марина посмотрела в её большие печальные глаза и сказала:
— Сдаю. Заходи…
С той поры жизнь её изменилась. Девушка, Оля, оказалась доброй, хозяйственной, отзывчивой. В доме стало тепло, пахло пирогами и чистотой. А главное — снова появился кто-то, с кем можно поговорить по душам.
— Олечка… — как-то раз сказала Марина. — А поехали со мной? В Сибирь, в мой родной город. Хочу там старость встретить. С дочерьми мне не по пути, а ты мне ближе стала, чем они…
Оля долго молчала, потом тихо ответила:
— Тётя Марина, я ведь и вправду здесь одна. А вы — как мама мне. Куда вы, туда и я.
Они продали дом и уехали. Оля устроилась на работу, поступила в пединститут. А Марина, хоть и болела, душой радовалась. Писала дочерям, звала в гости, просила привезти внуков… Но в ответ — тишина.
Вскоре болезнь взяла своё. Оля ухаживала за Мариной до последнего дня. После её смерти сообщила дочерям. И те приехали. Но не на прощание — за наследством.
— Кто она тебе? — спросила Катя, глядя на Олю с презрением. — Квартирантка? Тогда будь добра, освободи дом.
Но в нотариальной конторе их ждал сюрприз: всё имущество Марина завещала Оле. Дом, деньги, всё. А дочерям — только письмо. Что в нём было, никто не знал, но после его прочтения они уехали, не сказав ни слова.
А Оля осталась. Жила в доме, который стал ей родным. Вышла замуж, родила детей, закончила учёбу. И всегда вспоминала Марину Петровну с благодарностью — как свою настоящую маму.
