На разводе жена сказала: «Забирай всё!» — а через год муж пожалел, что поверил

Наталья смотрела на документы спокойно. Почему-то даже злобы не было.

– Так значит, ты всё-таки решилась? – Владимир смотрел на жену с плохо скрываемым раздражением. – И что дальше? Как делить будем?

Наталья подняла глаза. В них не было ни слёз, ни мольбы – только решимость, которая появилась после бессонной ночи, проведённой за размышлениями о своей загубленной жизни.

– Забирай всё, – произнесла она тихо, но твёрдо.

– Что значит «всё»? – Владимир недоверчиво прищурился.

– Квартиру, дачу, машину, счета. Всё, – она обвела рукой пространство вокруг. – Мне ничего не нужно.

– Ты шутишь? – он начал улыбаться. – Или это какой-то женский трюк?

– Нет, Володя. Ни шутки, ни трюки. Тридцать лет я откладывала свою жизнь на потом. Тридцать лет я стирала, готовила, убирала, ждала. Тридцать лет я слышала, что путешествия – это пустая трата денег, что мои увлечения – это блажь, что мои мечты – это глупости. Знаешь, сколько раз я хотела съездить к морю? Девятнадцать. Знаешь, сколько раз мы ездили? Три. И все три раза ты ворчал, что дорого и незачем.

Владимир хмыкнул.

– Опять ты за старое. У нас была крыша над головой, была еда…

– Да, была, – кивнула Наталья. – А теперь у тебя будет ещё и всё остальное. Поздравляю с победой.

Адвокат смотрел на происходящее с нескрываемым удивлением. Он привык к слезам, крикам, взаимным обвинениям. Но эта женщина просто отдавала всё, за что обычно бьются до последнего.

– Вы понимаете, что говорите? – тихо спросил он Наталью. – По закону вы имеете право на половину совместно нажитого имущества.

– Понимаю, – она улыбнулась так светло, будто сбросила с плеч невидимый груз. – А ещё я понимаю, что половина пустой жизни – это просто пустая жизнь в миниатюре.

Владимир с трудом скрывал ликование. Конечно, он не ожидал такого поворота событий. Планировал торговаться, возможно угрожать, точно манипулировать. А тут – такой подарок судьбы!

– Вот это по-взрослому! – он хлопнул ладонью по столу. – Наконец-то ты проявила благоразумие.

– Не путай благоразумие с освобождением, – тихо ответила Наталья и подписала документы.

Домой они ехали в одной машине, но словно на разных планетах.

Владимир что-то тихо напевал себе под нос — кажется, марш или старая песенка из детства. Машина мягко покачивалась на кочках, и от этого его свист тоже то пустил круг в воздухе, то вдруг затих.

Наталья не слушала — она вообще почти не слышала окружающего, потому что её взгляд был прикован к мутному стеклу, за которым проносились весёлые ели и сосны, а сердце трепетало, словно молодая птица в первый полёт.

Как странно: обычная дорога, усталый вечер, и вдруг — невыразимое ощущение простора внутри. Будто тяжёлый ком за долгое время внезапно испарился. Наталья улыбнулась, коснулась пальцами прохладной щёки и подумала: вот оно, это и есть свобода…

Человеку иногда достаточно одного мгновения, одного взгляда сквозь окно на убегающие вдаль деревья — чтобы вся жизнь заиграла новыми, давно забытыми красками.

Спустя три недели Наталья стояла посреди маленькой комнаты в Клину.

Съёмное жильё выглядело скромно: кровать, шкаф, стол и небольшой телевизор. На подоконнике приютились два горшка с фиалками – первая самостоятельная покупка на новом месте.

– Ты действительно рехнулась, – голос сына Кирилла звучал в телефонной трубке с отчётливым раздражением. – Бросила всё и уехала в эту дыру?

– Я не бросила, сынок, – спокойно возразила Наталья. – Я оставила. Это разные вещи.

– Мам, но как же так? Папа сказал, ты ему всё отдала добровольно. Он теперь даже дачу собирается продавать – говорит, зачем ему одному столько возни.

Наталья улыбнулась, глядя на себя в маленькое зеркало на стене. Уже неделю она ходила с новой стрижкой, которую никогда не решилась бы сделать при Владимире. «Слишком молодёжная», «несолидная», «что люди скажут» – привычные фразы эхом отдавались в памяти.

– Пусть продаёт, – легко согласилась она. – Твой отец всегда знал, как распоряжаться имуществом.

– А как же ты? У тебя совсем ничего не осталось!

– У меня осталось самое главное, Кирилл. Моя жизнь. И знаешь, что удивительно? Оказывается, в пятьдесят девять можно начать её заново.

Наталья устроилась администратором в небольшой частный пансионат для пожилых людей. Работа оказалась непростой, но интересной. А главное – появились новые знакомства и свободное время, которым она теперь распоряжалась сама.

Владимир тем временем упивался своей победой.

Первые две недели он ходил по квартире, словно хозяин нового замка, рассматривая всё вокруг с чувством полного обладания. Больше никто не будет делать ему замечаний, никто не станет напоминать о неубранных носках или невымытой посуде.

– Ты везунчик, Володя, – говорил ему друг Семёныч, попивая коньяк на кухне. – Другие мужики половину всего теряют, а то и больше, а ты – в полном шоколаде! И квартира, и дача, и машина – всё твоё.

– Да уж, – Владимир самодовольно усмехался. – Наконец-то Наталья проявила благоразумие. Видно, поняла, что без меня пропадёт.

К концу первого месяца эйфория начала сменяться первыми неудобствами.

Чистые рубашки странным образом перестали появляться в шкафу. Холодильник зиял пустотой, а готовить полноценный обед оказалось сложнее, чем представлялось. На работе коллеги начали замечать, что Владимир выглядит не таким опрятным, как раньше.

– Что-то ты осунулся, Владимирыч, – заметил начальник отдела. – Всё в порядке дома?

– Более чем, – бодро отвечал Владимир. – Просто небольшая реорганизация быта.

Однажды вечером он открыл холодильник и обнаружил там лишь бутылку кетчупа, пачку плавленых сырков и начатую бутылку. Желудок предательски заурчал, напоминая, что утром Владимир успел проглотить лишь бутерброд.

– Чёрт возьми, – буркнул он себе под нос, с явным раздражением хлопнув дверцей. – Так дальше не пойдёт… Надо что-то решать.

Словно спасаясь от этих мыслей, Владимир тут же заказал еду – куда без доставки, если холодильник вновь как степь весной: пусто, лишь редкие ростки несвежей зелени на нижней полке. Пока ждал курьера, привычно разбирал ворох счетов. И вот тут его, как холодной водой, окатили цифры: коммуналка, интернет, карта, электричество…

Раньше всё это казалось какой-то фоновый возней, проблемой из параллельной реальности. Наверное, так бывает: пока рядом кто-то есть, быт идёт сам собой. Не замечаешь расходов, не задумываешься — просто живёшь.

Тут раздался настойчивый звонок — словно выдернули из водоворота мыслей. Курьер протянул ему пакет и терминал.

– Пятьсот восемьдесят рублей, – ровным тоном.

– Сколько?! – подскочил Владимир так, что чуть не выронил ключи. – За что, простите, за жаркое и воду?

– Ну… стандартная цена сейчас, – пожал плечами курьер с видом человека, который такое удивление слышит по сто раз в день.

Он молча заплатил, вернулся в квартиру и остановился на пороге кухни. Всё тишина. Даже холодильник гудит как-то напряжённо, будто и ему одиноко. Квартира — большая, с модными лампами и зеркалами, со всеми этими вещами, о которых раньше мечтал… Но теперь кажется просто комнатой ожидания. Холодной. Пустой. Такой огромной, что ветер мог бы завыть в коридоре — точно так же, как в душе у Владимира.

Наталья стояла на берегу Чёрного моря, подставляя лицо солнцу и солёному ветру.

Вокруг шумела группа таких же «возрастных» туристов – клуб активных пенсионеров организовал недельную поездку в Крым. Впервые в жизни она путешествовала без постоянных напоминаний о деньгах, потраченных «впустую», без ворчания и подсчётов, сколько можно было бы сэкономить, оставшись дома.

– Наташа, иди фотографироваться! – окликнула её новая подруга Ирина, энергичная вдова шестидесяти лет, с которой они познакомились в кружке рисования.

Наталья радостно побежала к группе, выстроившейся для совместного снимка. Кто бы мог подумать, что в её возрасте можно носить яркий сарафан, ходить с распущенными волосами и смеяться как девчонка?

– А теперь селфи! – скомандовала Ирина, доставая длинную палку для телефона. – И обязательно выложим в группу!

Вечером, сидя в номере, Наталья разглядывала получившиеся фотографии. На них была женщина с сияющими глазами и счастливой улыбкой – женщина, которую она почти не узнавала. Когда исчезла та вечно напряжённая складка между бровями? Когда плечи расправились, а в движениях появилась лёгкость?

– Надо бы выложить в соцсети, – сказала себе Наталья и, помедлив, опубликовала несколько снимков в своём почти забытом профиле.

А в Москве Владимир тем временем боролся с прорвавшей трубой на кухне. Вода залила пол, испортила тумбочку, а вызванный сантехник равнодушно сообщил, что «таких уже не делают» и придётся менять весь стояк.

– Какого чёрта! – ругался Владимир, вытирая мокрый пол старыми полотенцами. – Где этот чёртов телефон сантехника? Наталья всегда знала, кому звонить.

Он вдруг осознал, что жена держала в памяти десятки телефонов – от сантехника до хорошего парикмахера, от проверенного мясника на рынке до надёжного мастера по ремонту обуви. Этот невидимый каркас бытового комфорта рухнул в одночасье, оставив его наедине с проблемами, которые раньше решались словно по волшебству.

– Дурацкая труба! – он с остервенением бросил мокрую тряпку. – И готовить надо, и стирать надо, и ещё эта чёртова работа…

В тот вечер, когда вода была наконец перекрыта, а лужа кое-как убрана, Владимир вспомнил, что давно не заходил в социальные сети. От скуки он начал пролистывать ленту и вдруг замер – на экране светилось радостное лицо Натальи на фоне моря. Она была в каком-то ярком сарафане, с новой стрижкой и выглядела… счастливой?

– Что за ерунда, – пробормотал он, увеличивая фотографию. – Она же практически без средств уехала!

Комментарии под фото только усилили его замешательство:

«Наташенька, такая молодая на фото!»

«Отлично выглядишь, подруга!»

«Море тебе к лицу!»

Он пролистал профиль дальше и обнаружил ещё больше удивительного: какие-то посиделки в библиотеке, группа людей с мольбертами в парке, Наталья с букетом полевых цветов, сидящая на скамейке.

– Что за чертовщина, – Владимир отложил телефон и оглядел пустую кухню с грязной посудой в раковине. – Она же должна была… должна была…

Он не мог закончить фразу, потому что внезапно осознал – он действительно ожидал, что Наталья будет страдать без него, без всего того, что он считал важным. Но на фотографиях была совсем другая женщина – словно сбросившая годы и обретшая свободу.

Через несколько дней на даче прохудилась крыша. Надвигалась гроза, и нужно было срочно укрывать чердак.

– Семёныч, выручай! – взмолился он по телефону. – Хоть гвоздей привези, я один не справлюсь.

– Извини, Вовчик, – отозвался друг. – У меня тёща в больнице, я с ней сижу. Слушай, а чего Наталью не позовёшь? Она ж всегда тебе помогала.

– Она… – Владимир запнулся. – Она уехала.

– Как уехала? – удивился Семёныч. – Куда?

– Просто уехала, – отрезал Владимир. – Ладно, сам справлюсь.

Но справиться оказалось сложнее, чем он думал. Дождь барабанил по крыше, когда он, чертыхаясь, пытался натянуть плёнку на протекающий участок. Внезапно нога соскользнула, и Владимир с криком покатился вниз. Грохнувшись на землю, он почувствовал острую боль в лодыжке.

– Растяжение связок, повезло вам, – равнодушно сообщил молодой врач в травмпункте. – Могло быть и хуже. Неделю покой, ногу держать в приподнятом положении.

– Неделю? – Владимир поморщился от боли. – А кто ремонтом заниматься будет? У меня крыша течёт!

– Это ваши проблемы, – пожал плечами врач, выписывая рецепт. – Пусть жена поухаживает, а вы лежите.

Владимир хотел что-то возразить, но промолчал.

Три дня он провёл в полном одиночестве, с трудом передвигаясь по квартире на костылях. Заказанная еда закончилась, да и стоила недёшево. Попытки приготовить что-то самому заканчивались неудачно – стоять у плиты на одной ноге было почти невозможно.

На четвёртый день он не выдержал и позвонил сыну.

– Кирилл, привет, – начал он нарочито бодрым голосом. – Как дела?

– Нормально, пап, – в голосе сына слышалась настороженность. – Что-то случилось?

– Да нет, просто… – Владимир запнулся. – У меня небольшая травма, нога. Может, заскочишь, поможешь старику?

Повисла пауза.

– Извини, пап, я сейчас в Питере, в командировке. Вернусь через три дня.

– А… ну ладно, – разочарование комом застряло в горле. – Ничего, справлюсь.

– Слушай, – нерешительно произнёс Кирилл, – а ты маме звонил? Она бы могла…

– Нет! – резко оборвал его Владимир. – Зачем ей звонить? Я прекрасно справляюсь сам.

Он первым повесил трубку и швырнул телефон на диван. Нелепая гордость не позволяла признаться, что он скучает по Наталье, по её заботе, по её присутствию в доме. Раньше он никогда не замечал, сколько всего она делала – просто потому, что всё делалось незаметно, без шума и требований благодарности.

Через полторы недели Владимир наконец смог ходить без костылей. Первым делом он поехал на дачу оценить ущерб от дождя. Зрелище оказалось удручающим – потолок в мансарде покрылся пятнами плесени, любимый диван был безнадёжно испорчен, а в воздухе стоял затхлый запах сырости.

– Да что ж такое, – пробормотал он, опускаясь на скамейку в саду.

Яблони, за которыми всегда ухаживала Наталья, стояли неухоженными. В высокой траве почти не было видно дорожек, которые она когда-то любовно выкладывала камнями. Всё вокруг словно осиротело без её заботливых рук.

На обратном пути он остановился у придорожного кафе. Уставший и расстроенный, Владимир заказал борщ и компот. Первая ложка супа неожиданно вызвала ком в горле – борщ был совсем не такой, как у Натальи, слишком кислый и безвкусный.

– Всё в порядке, мужчина? – участливо спросила проходившая мимо официантка.

– Да, просто… – он не нашёл, что ответить. Как объяснить, что простой борщ вдруг напомнил о целой жизни, которую он потерял?

Вернувшись домой, Владимир долго сидел в тишине, разглядывая фотографии на полке. Вот они с Натальей молодые, улыбаются на фоне Кремля. Вот семейный снимок, где Кирилл ещё маленький. Вот их двадцатилетие свадьбы…

– Какой же я дурак, – прошептал он, глядя на счастливое лицо жены на старой фотографии.

Набравшись решимости, Владимир взял телефон и написал сообщение. Но ответ пришел совсем не таким, как он ожидал.

Наталья переехала в приморский городок. Вокруг смеялись новые друзья, звучала музыка, и жизнь, настоящая жизнь, наконец-то принадлежала ей целиком.

В свои почти шестьдесят она наконец-то начала жить.

Узнав о другой женщине у мужа, жена устроила сюрприз благоверному, показав важные документы

Аромат жареной картошки с луком заполнял кухню старой хрущевки. Галина механически помешивала содержимое сковородки, глядя в одну точку. Шестой час вечера, а Сергея все нет. «Опять на рыбалке задержался?» – мысленно усмехнулась она, хотя глаза оставались влажными.

Тридцать пять лет брака, а теперь это.

Входная дверь скрипнула. Галина поспешно отерла глаза кухонным полотенцем и выпрямила спину.

– Уже дома? – небрежно спросил Сергей, проходя на кухню. От него пахло не рыбой, а терпкими женскими духами.

– А где мне еще быть в шесть вечера, Сереж? – Галина поставила тарелку перед мужем. – У меня, в отличие от некоторых, нет хобби, отнимающих все свободное время.

Сергей демонстративно закатил глаза:

– Начинается… Может, хватит уже? Не вцепляйся в каждую мелочь.

– Мелочь? – Галина резко опустила вилку. – Я знаю про Ирину.

Имя упало между ними как камень. Сергей на мгновение замер, но быстро взял себя в руки.

– И что с того? – он пожал плечами, продолжая жевать. – Мы взрослые люди, Галь. Так бывает.

– Так бывает? – она почувствовала, как щеки начинают гореть. – Тридцать пять лет брака, и «так бывает»?

– Не драматизируй, – Сергей отодвинул тарелку. – Ира просто… освежает. С ней я чувствую себя живым. Но это не значит, что я собираюсь бросать семью.

Галина смотрела на этого чужого человека, своего мужа, и не узнавала его.

– То есть ты планируешь сидеть на двух стульях?

– Почему сразу так? – Сергей поморщился. – Просто не вижу смысла разрушать устоявшийся быт. Мы с тобой давно уже… ну, ты понимаешь. Как соседи.

– Соседи, – эхом повторила Галина.

Той ночью она не сомкнула глаз. В голове крутились обрывки воспоминаний – молодость, рождение сына, поддержка карьеры мужа, бесконечные домашние хлопоты. Пока Сергей мирно похрапывал рядом, она приняла решение.

Утром он обнаружил на столе записку: «Уехала на выходные к Андрею. Не звони». Сергей хмыкнул. Надуется и вернется – так было всегда.

В малогабаритной квартире сына Галина наконец-то смогла выплакаться. Андрей, её тридцатитрехлетний защитник, стиснул кулаки, услышав про отцовские похождения.

– Как он мог, мам? Столько лет!

– Так бывает, – горько улыбнулась Галина, вспоминая слова мужа. – Он прав в одном – мы действительно стали как соседи.

– И что теперь? – Андрей присел рядом.

– А теперь, сынок, пришло время показать характер. – Галина открыла сумку и достала папку с документами. – Помнишь, год назад мама с папой оформили на меня дарственную на нашу квартиру?

– Конечно, – кивнул Андрей. – Дедушка тогда сказал, что хочет обеспечить твою старость.

– Сергей об этом не знает, – тихо призналась Галина. – Он привык считать квартиру нашей общей. Когда-то я сама так думала… Но теперь…

Андрей подался вперед:

– Мам, ты что задумала?

Когда в понедельник Галина вернулась домой, то сразу почувствовала неладное.

Две чашки в раковине, женская шпилька под диваном, незнакомый длинный волос на подушке. Значит, Сергей не терял времени.

– Привет, – Сергей вышел из ванной, натянуто улыбаясь. – Как съездила?

– Замечательно, – спокойно ответила Галина. – У меня для тебя сюрприз. Сереж, давай сегодня вечером поговорим по-семейному? Я приготовлю твой любимый пирог.

Сергей заметно расслабился:

– Конечно, Галь. Я думал, ты все еще сердишься.

– Что ты, – улыбнулась она, доставая муку из шкафа. – Как ты сказал – мы взрослые люди.

Вечером на столе стоял яблочный пирог, Сергей расслабленно пил чай, когда в дверь позвонили.

– Это Андрей, – пояснила Галина. – Я пригласила сына на наш разговор.

Сергей напрягся. Только семейного суда ему не хватало.

– Мам, пап, – Андрей обнял мать и сухо кивнул отцу.

– Сереж, – Галина села напротив мужа. – Я много думала о нашем разговоре. О том, что мы соседи…

– Галь, может не при сыне? – поморщился Сергей.

– Именно при сыне, – твердо сказала Галина, выпрямляясь в кресле. – И именно сейчас. Он имеет право знать, что происходит между его родителями.

Сергей бросил неуютный взгляд на Андрея, который стоял у стены, скрестив руки на груди. Мышца на щеке сына заметно подрагивала – плохой знак.

– Этот разговор должен остаться между нами, – попытался настоять Сергей. – Семейные дела…

– Какие теперь семейные дела, пап? – резко перебил Андрей. – После того как ты привел любовницу в постель матери?

Галина видела, как муж вздрогнул. Неужели думал, что они не заметят? Шпилька под диваном, длинный русый волос на подушке, две чашки в раковине – разве это не очевидно?

– Не преувеличивай, – поморщился Сергей, отводя глаза. – Ирина просто заходила на чай. У нас деловые отношения.

– Деловые? – Галина почувствовала, как внутри поднимается волна гнева, которую она сдерживала все эти дни. – Сереж, ты меня за дуру держишь? В нашей постели от неё осталось больше следов, чем от тебя за весь прошлый месяц!

Андрей дёрнулся, словно от удара:

– Мам, избавь меня от подробностей, пожалуйста…

Сергей побагровел:

– Да что вы на меня накинулись? Подумаешь, ошибся человек! А кто мне молодость вернет? Пока все мои приятели с молодыми бабами отдыхают на курортах, я должен безвылазно сидеть дома и смотреть с Галей сериалы?

Галина смотрела на этого человека – своего мужа, отца её ребенка – и не узнавала его. Когда этот надёжный, заботливый Серёжа превратился в капризного эгоиста? Или он всегда был таким, просто она не хотела замечать?

– Значит, я виновата в том, что постарела вместе с тобой? – тихо спросила она.

– Я этого не говорил, – поморщился Сергей. – Просто… жизнь проходит, понимаешь? Хочется еще чего-то почувствовать, пока не поздно.

– И для этих «чувств» обязательно нужно унижать человека, который отдал тебе тридцать пять лет жизни? – Галина медленно открыла папку с документами, которую всё это время держала на коленях.

– Что это? – настороженно спросил Сергей, глядя, как жена раскладывает бумаги.

– Это, Серёжа, документы на нашу квартиру, – Галина аккуратно разгладила ладонью свидетельство о собственности. – Помнишь, год назад мои родители переписали её на меня?

Сергей нахмурился:

– И что с того? Она всё равно общая, мы в браке.

– Нет, дорогой, – Галина впервые за весь разговор улыбнулась. – Дарение – это не совместно нажитое имущество. Квартира принадлежит только мне. Лично и единолично.

Повисла тяжёлая пауза. Андрей переводил взгляд с матери на отца, явно впечатлённый её спокойствием.

– Ты… ты хочешь меня выгнать? – Сергей побледнел, до него наконец дошло, к чему клонит жена.

– Выгнать? Какое грубое слово, – Галина покачала головой. – Я хочу распоряжаться своей собственностью так, как считаю нужным. И не желаю, чтобы в моей квартире происходили… встречи с посторонними женщинами.

– Это шантаж! – Сергей грохнул кулаком по столу, чашки подпрыгнули. – Ты не имеешь права!

– Имею, пап, – вмешался Андрей. – Я консультировался с юристом. Мама может выселить любого человека из своей собственности. Даже супруга.

– Ты… ты против отца идёшь? – Сергей обернулся к сыну, его лицо исказилось от злости и обиды.

– Я не против тебя, – спокойно ответил Андрей. – Я за справедливость. И за маму, которую ты предал.

– Значит, обставила меня со всех сторон? – Сергей вернул внимание к Галине, его голос дрожал от плохо сдерживаемой ярости. – Думаешь, бумажка тебе поможет? А я возьму и всё равно останусь! Суды будут годами тянуться!

– Почему сразу суды? – Галина вздохнула. – Мы же цивилизованные люди, Серёжа. Я даю тебе неделю, чтобы собрать вещи и найти другое жильё. Можешь жить на даче, в конце концов. Она в совместной собственности, я претендовать не буду.

– Неделю?! – Сергей вскочил, его лицо пошло красными пятнами. – Ты в своём уме? Где я найду жильё за неделю?

– У своей Ирины, – пожала плечами Галина. – Раз уж она так «освежает» твою жизнь – пусть освежит и твой быт. Или ты думал, что будешь тихонько ходить к ней на свидания, а крыша над головой так и останется моей заботой?

– Ты ведьма, – процедил Сергей. – Ты всё это спланировала! Ты следила за мной!

– Нет, Серёж, – Галина покачала головой. – Это ты всё испортил сам. А я просто открыла глаза и перестала быть удобной тряпкой.

– Пап, давай без оскорблений, – предостерегающе заметил Андрей, делая шаг к столу. – Ты же не думал, что измена пройдёт без последствий?

– Ты-то откуда знаешь, умник? – огрызнулся Сергей. – Сам без греха?

– При чём тут я? – покачал головой Андрей. – Мы о твоих поступках говорим.

– Хватит, – Галина подняла руку. – Сергей, решение принято. Либо ты съезжаешь по-хорошему в течение недели, либо я обращаюсь к юристам. В любом случае, в этой квартире тебе больше не место.

– А если я откажусь уходить? – Сергей скрестил руки на груди, вид у него был вызывающий.

– Тогда я вызову полицию, – спокойно парировала Галина. – В конце концов, документы на руках. Мы можем сделать это по-хорошему или превратить в войну, но результат будет один.

В глазах Сергея мелькнула растерянность – он не ожидал такой твёрдости от жены, которая все эти годы уступала ему во всём. Галина понимала: муж думал, что и на этот раз она проглотит обиду, поплачет и смирится. Но что-то сломалось в ней после тех дней у сына, что-то сломалось в ней после тех дней у сына, что-то навсегда изменилось. Словно внутри лопнула натянутая до предела струна покорности.

– Семья – это не только любовь, Серёжа, – тихо сказала Галина. – Это ещё и ответственность. И уважение. Всего этого ты лишил меня, когда решил привести другую женщину в нашу постель. В нашем возрасте трудно всё начинать сначала… но очевидно, придётся.

– Ты пожалеешь, – голос Сергея звучал глухо. – Когда останешься совсем одна и никому не будешь нужна – пожалеешь.

– Нет, папа, – вмешался Андрей. – Это ты пожалеешь. Когда поймёшь, что променял настоящую семью на мимолётное увлечение. Мама не будет одна – у неё есть я. А вот ты…

Сергей поднялся из-за стола и, не говоря больше ни слова, тяжело прошагал в спальню. Хлопнула дверь. Галина выдохнула – она и не заметила, что всё это время практически не дышала.

– Ты как, мам? – Андрей присел рядом, обнял её за плечи.

– Переживу, – она слабо улыбнулась. – Просто… странно. Словно рассталась не с мужем, а с частью себя.

– Тебе страшно? – тихо спросил сын.

– Да, – честно призналась Галина. – Но знаешь что ещё страшнее? Продолжать жить с человеком, который тебя не уважает.

Следующая неделя превратилась в настоящее испытание нервов. Сергей перешёл от угроз к мольбам, обещал исправиться, порвать с Ириной, водил Галину в кафе, где они не были уже много лет… Но она оставалась непреклонной.

– Не верю я тебе, Серёжа, – качала она головой. – Слишком поздно спохватился. И дело даже не в Ирине – дело в тебе, в твоём отношении. Ты в глубине души считаешь, что можешь делать всё, что тебе вздумается, а я должна это терпеть. Такой брак мне не нужен.

На пятый день Сергей начал собирать вещи. Молча складывал рубашки, брюки, неуклюже запихивал их в старый чемодан. Галина наблюдала за ним из дверного проёма – странное зрелище. Вещи, которые она столько лет стирала и гладила, покидали этот дом вместе с человеком, с которым она прожила большую часть жизни.

– На дачу поеду, – буркнул Сергей, не глядя на жену. – Благо, май уже, не замёрзну.

– Может, к Ирине переедешь? – спросила Галина.

– Она меня не зовёт, – неожиданно признался Сергей. – Говорит, что не готова к совместной жизни. Что ей нужна свобода.

– Как интересно, – Галина не удержалась от иронии. – И ты решил, что можно вернуться на запасной аэродром?

– Я не это имел в виду! – вспыхнул Сергей. – Просто… я всё ещё считаю нас семьёй, несмотря ни на что.

– А я уже нет, – покачала головой Галина. – Серёжа, ты сам разрушил то, что мы строили столько лет. Мне жаль, но это правда.

В день его отъезда шёл дождь.

– Может, всё-таки передумаешь? – спросил он, и Галина с удивлением услышала в его голосе неподдельную надежду.

– Нет, – она покачала головой.

– И что теперь? Разводиться будем?

– А есть смысл сохранять формальности? – пожала плечами Галина. – Но торопиться не буду. Поживём отдельно, посмотрим…

– Я люблю тебя, Галь, – сказал Сергей. – Несмотря ни на что. Ты – часть моей жизни.

– А ты был моей жизнью, – ответила она. – И посмотри, что от неё осталось.

Когда за Сергеем захлопнулась дверь, Галина медленно опустилась на банкетку в прихожей. Странно, но слёз не было – только опустошение и какая-то звенящая пустота внутри. Шестьдесят два года, и вот она снова одна. Кем она теперь будет? Чем заполнит дни?

Первые недели после ухода Сергея казались бесконечными. Галина просыпалась по ночам в пустой постели, прислушиваясь к оглушительной тишине. Тело по инерции искало привычное тепло рядом, хотя разум уже принял одиночество.

Через месяц позвонил Сергей:

– Галь, я ошибся… Может, поговорим? С Иркой всё кончено.

– О чём говорить? – спокойно ответила она. – Ты предавал меня четыре месяца, пока я ухаживала за умирающей мамой. Это не ошибка, Серёжа. Это выбор.

После этого разговора словно развязался тугой узел внутри. Галина записалась на компьютерные курсы, о которых давно мечтала, нашла группу садоводов-любителей, где её знания ценились.

Однажды Андрей привёл с собой приятную женщину лет сорока.

– Мам, это Елена, ландшафтный дизайнер. Она поможет тебе с садом.

– С каким садом?

– Я выкупил отцовскую дачу, – улыбнулся сын. – Теперь она твоя. Ты всю жизнь мечтала о собственном саде.

К концу лета участок преобразился – цвели розы и гортензии, журчал фонтанчик, в тени яблони появилась уютная беседка. Галина часто сидела там, наблюдая закат и чувствуя удивительное умиротворение.

– Вы так похорошели! – заметила соседка. – Прямо светитесь вся!

– Это свобода, – улыбнулась Галина.

Осенью она подала на развод. Сергей не возражал – выглядел постаревшим и растерянным. Когда всё закончилось, он попытался взять её за руку:

– Может, ещё не поздно всё исправить?

– Для нас – поздно, – мягко ответила Галина. – Но не для новой жизни. Я наконец живу для себя, Серёжа. И знаешь, это оказалось прекрасно.

В шестьдесят два года Галина Сергеевна открыла важную истину: любовь к себе – самый ценный документ в жизни женщины.