ИДЕАЛЬНАЯ МЕСТЬ: Как жена превратила предательство мужа в победу

Я не очень-то хотела выходить замуж второй раз. Первый опыт, пять лет в эмоциональных американских горках, закончился традиционно — обоюдным кипящим раздражением. Мы разбежались, но остались друзьями. Даже переписывались иногда — о работе, погоде и бывшими общими знакомыми.

С Антоном все было иначе с самого начала. Никаких бабочек, феерверков и сладкого обморока. Просто внезапное чувство уюта и тишины, как будто вернулась домой после долгого путешествия. Этот невысокий, плечистый мужчина с внимательными серыми глазами и мягкой улыбкой просто возник в моей жизни — и остался.

В тот вечер мы встречались с подругами в новом ресторане на Марата. Я опаздывала после совещания, влетела в зал, комкая шарф, и на ходу разглядывала столики, выискивая своих. Антон сидел в углу один, с книгой и бокалом вина.

«Профессор какой-то,» — мелькнуло у меня. Наши взгляды встретились, он слегка кивнул и вернулся к чтению.

Когда я, наконец, нашла подруг, оказалось, что Машка притащила с собой нового коллегу. «Кстати, он тут уже, — улыбнулась она. — Сейчас подойдет».

И подошел, конечно, тот самый «профессор». Книгу он отложил, но что-то профессорское во взгляде осталось — внимательное, изучающее. Антон Павлович, редактор, разведен, дочка Поля, восемь лет. Всю информацию я получила за первые пять минут разговора. И ни слова о бывшей жене — это я отметила сразу.

Через два месяца мы съехались. Я тогда как раз получила повышение в компании и работала сутками. Мама ворчала, что карьера не принесет счастья, и призывала думать о детях. Но я всегда знала, чего хочу. Сначала финансовая независимость, своя квартира, хорошее положение на работе — потом все остальное.

И вот к тридцати двум у меня появилась двушка в новостройке, должность начальника отдела в хорошей фирме, и Антон. Я соглашалась на этот союз с четким пониманием: у него есть дочь от первого брака, значит, мне придется делить его внимание и время.

Полю я увидела через месяц после нашего знакомства. Тонкая, светловолосая девочка с таким же внимательным, как у отца, взглядом. Чем-то похожая на фарфоровую статуэтку — тронь, и разобьется. Смотрела на меня настороженно, но вежливо. А вот бывшую жену Антона я увидела гораздо позже.

— Алло, Антон? Здравствуй, это Светлана, — голос в телефоне звучал красиво и мелодично. — Я задержусь сегодня, можешь забрать дочь на час раньше? Скажи ей, что я заеду к вам.

Я стояла рядом, готовила ужин. «Заеду к вам» звучало так естественно, словно мы все были одной большой семьей, а не бывшими супругами и новой женой.

Когда Светлана приехала, я поняла две вещи. Во-первых, она потрясающе красива — высокая блондинка с идеальными чертами лица, каких рисуют на обложках глянцевых журналов. Во-вторых, она совершенно не собиралась даже делать вид, что я здесь есть.

— Смотри, что я тебе привезла, — она протянула Антону какую-то папку, походя поцеловав его в щеку. — Эти документы на Полину нужно заверить. И я записала ее на курсы рисования, ты не против?

Она говорила с ним так, словно он был ее личным секретарем — и в то же время самым близким человеком на свете. Ни одного взгляда в мою сторону.

Антон вел себя странно. Нет, он не флиртовал с бывшей женой, но и не представил меня, не обозначил границы. Просто кивал, соглашался, спрашивал про Полины успехи в школе.

— Тонь, ты знаешь, как она скучает, — сказала Светлана, наконец обратив внимание на меня — точнее, сквозь меня. — Полине нужно больше времени с отцом.

Это была первая из многих подобных сцен. Светлана умела появляться внезапно, всегда идеально одетая, с новыми требованиями и просьбами к Антону. Он никогда не отказывал — ни в деньгах на очередные курсы для Поли, ни во времени, которое требовалось для всего этого.

Я молчала. Понимала: ребенок — это святое. Но что-то в этой ситуации было неправильным, перекошенным. Словно Антон так и остался мужем Светланы, а я была… кем? Приложением к квартире?

Но Полю я полюбила. Она была удивительно серьезной и рассудительной для своих лет. Мы вместе готовили печенье, когда она приходила к нам на выходные, смотрели старые мультфильмы. Она показывала мне свои рисунки и тихонько спрашивала совета по всяким девчачьим вещам.

— Мне мама не разрешает красить ногти, — доверительно шепнула она однажды. — Говорит, что я еще маленькая. А мне уже девять.

— Давай сделаем тебе специальное детское покрытие? — предложила я. — Его можно просто смыть водой перед тем, как ты поедешь домой.

Мы провели целый час, выбирая цвета и рисуя маленькие узоры на каждом ногте. Когда Антон вернулся из магазина, Поля бросилась к нему, показывая наше творчество.

— Красиво, — улыбнулся он, но как-то напряженно. — Только маме лучше не говори, ладно?

Я заметила тревогу в его глазах. Тогда я еще не понимала, почему он так боится реакции бывшей жены.

Знакомство со свекровью я оттягивала как могла, но через полгода нашей совместной жизни Антон настоял на семейном обеде.

Нина Сергеевна оказалась невысокой, полноватой женщиной с внимательными глазами и таким же, как у сына, спокойным выражением лица. Она внимательно изучала меня, пока мы пили чай в ее просторной кухне.

— Тонечка рассказывал, что вы делаете карьеру, — сказала она вместо приветствия.

— Я работаю начальником отдела в «СтройИмпульсе», — ответила я с гордостью в голосе.

— Это хорошо, что вы самостоятельная, — кивнула свекровь. — Только вот о детях, видимо, не думаете?

Антон поперхнулся чаем.

— Мама, давай не будем…

— А что такого я сказала? — искренне удивилась Нина Сергеевна. — Полиночке уже девять, ей бы братика или сестричку. Светлана вон какая молодец — и работает, и ребенка воспитывает, и на курсы водит.

Вот тогда я впервые почувствовала, как горячая волна поднимается к горлу. Светлана. Опять эта Светлана. Словно эталон всего правильного в мире.

— Мы пока не планируем детей, — сказала я как можно спокойнее. — У нас сейчас другие приоритеты.

— Ну да, конечно, — покивала свекровь. — Карьера важнее. А то, что моему сыну нужна настоящая семья — это неважно.

В машине по дороге домой я молчала. Антон виновато поглядывал на меня.

— Не обращай внимания, — наконец сказал он. — Мама просто переживает за Полю. Она боится, что я не смогу уделять ей достаточно времени, если у нас появится еще один ребенок.

Логика этого заявления ускользала от меня, но я промолчала. Снова. Я вообще стала часто молчать в те месяцы.

Работа стала моим спасением. Там я чувствовала себя уверенно, там ценили мой опыт и знания. После особенно удачной сделки мне выписали премию, и я решила обновить нашу квартиру — купить новый диван взамен старого, продавленного, сменить шторы, может быть, переклеить обои в спальне.

Вечером мы сидели на кухне, я рисовала примерный план расходов, а Антон молча пил чай, иногда поглядывая на телефон.

— Как думаешь, какой цвет диван выбрать? — спросила я, протягивая ему каталог.

Он пожал плечами:

— Мне все равно. Выбирай сама.

Антон казался рассеянным, отстраненным. С тех пор, как мы стали жить вместе, я все чаще замечала эти перепады настроения — от веселого, внимательного мужчины к молчаливой, погруженной в себя тени.

— Что-то случилось? — спросила я напрямую.

Он покачал головой:

— Просто устал. На работе завал.

Телефон завибрировал, и Антон схватил его так поспешно, что я невольно насторожилась. Он быстро прочитал сообщение, нахмурился и отложил телефон экраном вниз.

— Мне нужно завтра встретиться с коллегой утром, — сказал он. — Так что я пораньше уйду.

Я кивнула. И снова промолчала, хотя интуиция уже кричала, что что-то не так.

Через две недели свекровь позвонила мне сама. Это было настолько необычно, что я даже растерялась.

— Слушай, я тут вчера была у Полиночки, — начала она без предисловий. — Хотела поздравить с новой квартирой. Светлана такая молодец, все так красиво устроила!

Я замерла с телефоном у уха. Что за новая квартира?

— Тонечка ведь тебе рассказал? — продолжала свекровь с такой явной злорадной ноткой, что у меня перехватило дыхание. — Он купил Полиночке квартиру. Двушку на Комендантском. Чтобы у ребенка в будущем была своя квартира и где она могла бы встречаться с отцом. Так трогательно! Правда ведь?

У меня закружилась голова. Квартира? Откуда? Мы жили в моей двушке, я платила за коммуналку и продукты, Антон последние полгода сидел фактически на фрилансе — его сократили в издательстве, и он перебивался случайными заказами.

— Нина Сергеевна, Антон ничего не говорил мне о покупке квартиры. Вы, наверное, что-то путаете.

— Ой, — притворно удивилась свекровь. — Неужели не сказал? Ну, значит, сюрприз хотел сделать. Или… ну, ты понимаешь.

Я очень хорошо понимала. Этот «или» повис в воздухе ядовитым туманом.

Весь день я не могла сосредоточиться на работе. В голове крутились вопросы. Откуда у Антона деньги на квартиру? Почему он скрыл это от меня? И главное — для кого он на самом деле купил эту квартиру? Для дочери, которая бывает у него два раза в месяц? Или для бывшей жены?

Вечером я положила перед ним каталог мебели, который нашла в его сумке.

— Что это? — спросил Антон, хмурясь.

— Ты мне скажи, — ответила я спокойно. — Твоя мама сегодня поздравила меня с покупкой квартиры для Полины. На Комендантском.

Он побледнел так резко, что я испугалась. Потом вскочил, прошелся по комнате, сжимая и разжимая кулаки.

— Господи, ну зачем она тебе позвонила? — выдохнул он наконец.

— То есть, это правда? — мой голос задрожал.

Антон рухнул на стул и закрыл лицо руками.

— Понимаешь… Это для Поли. На будущее. Чтобы у неё было своё жильё.

— И когда ты собирался мне рассказать? После новоселья? — я старалась говорить спокойно, но внутри всё кипело. — Откуда деньги, Антон?

Он помолчал, потом поднял на меня глаза:

— Мама помогла с первым взносом. А ещё… кредит, я продал дачу и так по мелочам…

— Кредит? На твоё имя? С какими доходами? Ты полгода перебиваешься случайными заработками!

— Я… — он запнулся. — Кредит оформлена на Свету. Так было проще с банком. У неё стабильный доход, хорошая кредитная история.

Комната словно покачнулась перед глазами. Все кусочки мозаики наконец сложились.

— И кто будет выплачивать этот кредит?

— Я буду помогать, конечно, — торопливо ответил Антон. — И Света тоже. Это же для Поли.

— Для Поли… — эхом повторила я. — А ты не думал, что эта девятилетняя девочка как-то проживёт без собственной двухкомнатной квартиры? Что, может быть, ей важнее здоровые отношения в семье? Почему ты ничего не обсуждал со мной?

— Я знал, что ты будешь против.

Эта фраза стала последней каплей.

— Убирайся, — тихо сказала я. — Сейчас же.

Адвокат смотрела на меня сочувственно, перебирая документы.

— То есть ваш муж приобрёл недвижимость во время брака и она оформлена на него?

— Да, — я кивнула. — Уже нашёл деньги на первый взнос, оформил кредит. Всё это — во время нашего официального брака.

— И у вас есть доказательства?

Я достала флешку:

— Выписки со счёта, переписка с банком, которую я нашла в его почте. И свидетельские показания — его мать с радостью подтвердит, что он купил квартиру.

Адвокат улыбнулась:

— Отлично. По закону имущество, приобретённое в браке, является совместно нажитым. Неважно, на кого оно оформлено. Подаём иск о разделе имущества.

Суд длился три месяца. Светлана сидела в зале с застывшим лицом, когда адвокат представлял доказательства. Свекровь прошипела мне в коридоре: «Какая же ты гадкая! Ты разрушила семью». Я только улыбнулась в ответ: «Какую именно, Нина Сергеевна? Мою или Светланину?»

Когда судья огласила решение — взыскать с ответчика половину стоимости квартиры в мою пользу, Антон побледнел.

— Это почти три миллиона, — прошептал он. — У меня нет таких денег.

— Значит, продашь квартиру, — пожала я плечами. — Или возьмёшь ещё один кредит. Как хочешь. Это для Полины, помнишь? На будущее.

Выходя из зала суда, я чувствовала странную лёгкость. Деньги не вернут потраченное время, но они помогут начать новую жизнь. Я бросила последний взгляд на эту странную троицу — бледного Антона, плачущую Светлану и поджавшую губы свекровь.

Не всё то золото, что блестит — эта поговорка вертелась в голове всю дорогу домой. Мой тихий, спокойный Антон оказался не тем, за кого я его принимала. Его внимательный взгляд, мягкая улыбка — всё было маской. Но теперь маска спала, и я наконец-то свободна.

В кармане завибрировал телефон — сообщение от адвоката: «Поздравляю с победой! За ваше здоровье!». Я улыбнулась. Да, определённо, за моё здоровье и новую жизнь. Без Антона и его бывшей семьи, которая, как оказалось, никогда и не была бывшей.

«Брак — это не просто союз двух людей, это союз двух миров со всем их прошлым.» — Эрих Мария Ремарк

Свекровь решила приручить невестку, но оказалась за дверью

— Не смей закрывать передо мной дверь, неблагодарная! Разве я не заслужила хотя бы капельки уважения?

— Милая свекровь, увольте меня от списка ваших великих подвигов. Мы с Леонидом вместе два года, а ваша помощь до сих пор ограничивалась бесконечными требованиями и претензиями.

Невестка стояла в дверном проеме, удерживая дверь от попыток настойчивой гостьи прорваться в квартиру.

— Ты… ты… — задыхалась от возмущения Зинаида Петровна. — Ты забыла, кто помог Лёнечке с первым взносом на эту квартиру? Кто дал вам деньги на ремонт?

Усмешка тронула губы Валентины.

— Простите, но у вас удивительная способность переписывать историю. Первый взнос я собрала сама, а те десять тысяч, что вы одолжили на ремонт, давно вернули с процентами, о которых вы так настойчиво напоминали.

Маленькие, близко посаженные глаза свекрови сузились.

— Неблагодарность — вот чем вы платите матери! Где мой сын? Пусть выйдет и скажет в лицо, что выбрал какую-то… — она выразительно осмотрела Валентину с головы до ног, — выскочку вместо родной матери!

Выдержав паузу, невестка произнесла с вежливостью, острой как хирургический скальпель:

— Зинаида Петровна, Леонид уехал и вернётся только к вечеру. А теперь, извините, у меня много работы.

Дверь мягко, но решительно закрылась перед самым носом свекрови. За ней послышались приглушённые возгласы, затем — удаляющиеся шаги и звук лифта.

Прислонившись спиной к закрытой двери, Валентина медленно выдохнула. Приступы гнева и раздражения поутихли, уступив место усталости. Медленно прошла в светлую кухню, где на столе лежал неоконченный проект интерьера загородного дома. Работа не ждала, но мысли упорно возвращались в прошлое, к самому началу их истории с Леонидом.

Два года назад. Уютная, но без претензий кофейня «Бумажный кораблик» на тихой улице исторического центра. Кирпичные стены, деревянные столики, лампы в стиле лофт и аромат свежемолотых зёрен.

Валентина — начинающий дизайнер интерьеров — работала над эскизами для своего первого серьёзного заказа. Рядом остывал латте, который она почти забыла.

— Если не возражаете, заменю его на свежий, — прозвучал глубокий мужской голос.

Подняв глаза, увидела перед собой молодого бариста с искренней улыбкой и немного усталыми глазами цвета тёмного янтаря.

— У вас такое вдохновенное выражение лица, что жаль прерывать, но это уже третий час, как вы сидите с одним и тем же остывшим напитком.

Улыбка тронула её губы:

— Неужели вы следите за мной?

— Профессиональная наблюдательность, — парировал он с лёгким поклоном. — Я Леонид, бариста и менеджер этого скромного заведения.

— Валентина, дизайнер и вечная жертва дедлайнов.

Это был первый из многих их разговоров. Через неделю они обменялись номерами телефонов, через месяц — впервые поцеловались под падающей листвой городского сада, а спустя полгода Леонид сделал предложение.

Знакомство с родителями Валентины прошло удивительно легко. Анатолий Сергеевич и Марина Викторовна — профессор истории и школьная учительница литературы — приняли Леонида с теплотой, которую он воспринял почти с недоверием.

После ужина, когда они вышли из родительского дома и медленно шли по тихой улице, Леонид казался задумчивым.

— Твои родители потрясающие, — произнёс он наконец. — Такие… настоящие.

— Они всегда такими были, — пожала плечами Валентина. — А какие твои? Когда познакомимся с ними?

Быстрая тень пробежала по лицу Леонида.

— Мои родители очень занятые люди. Отец руководитель на стройке, мать заведует благотворительным фондом. Не уверен, что они найдут время в ближайшее время.

Что-то неискреннее промелькнуло в его словах, но тогда Валентина не придала этому значения.

После того памятного утреннего инцидента со свекровью Валентина долго не могла успокоиться. Вечером, когда Леонид вернулся домой, она решила больше не откладывать серьезный разговор.

— Лёня, давай поговорим о твоей матери, — твердо сказала она, встречая его в прихожей. — Сегодня утром была неприятная сцена.

Лицо Леонида мгновенно напряглось.

— Что она натворила на этот раз?

Валентина подробно рассказала о визите Зинаиды Петровны, не упуская ни одной детали, включая реплики о деньгах и неблагодарности.

Леонид слушал молча, но его руки, сжимавшие чашку с чаем, заметно подрагивали.

— Прости, — наконец произнес он, когда Валентина закончила. — Я должен был давно тебе все объяснить.

Они перешли в гостиную. Леонид долго смотрел в окно, прежде чем начал говорить.

— Помнишь, я рассказывал, что мои родители занятые люди? Я соврал. Точнее, не всю правду сказал.

Валентина молча кивнула, давая ему возможность продолжить.

— В нашей семье я всегда был третьим лишним. Незапланированным ребенком, как любила напоминать мать. Кирилл старше меня на восемь лет, Марина — на шесть. Они всегда были золотыми детьми, а я… — он горько усмехнулся. — Я был обузой.

Леонид медленно начал раскрывать правду о своем детстве. О том, как в семь лет он уже сам готовил себе завтраки, потому что родители «не успевали». О том, как для брата и сестры покупали новые гаджеты и модную одежду, пока ему доставались вещи, из которых Кирилл вырастал.

— Когда пришло время поступать в университет, отец прямо сказал: «На тебя денег нет, Кириллу квартиру покупаем». А Марине они спонсировали учебу в Европе. Представляешь?

Валентина слушала.

— Но как же ты… Как ты стал таким? Таким добрым, заботливым?

— Не благодаря, а вопреки, — он взял ее руку в свою. — В шестнадцать я начал работать — сначала курьером, потом официантом. К двадцати накопил на свою первую маленькую кофемашину. К двадцати трем открыл «Бумажный кораблик». Знаешь, что сказал отец? «Ну, хоть на что-то ты сгодился». А Кирилл до сих пор сидит на шее у родителей, меняя машины и подруг.

Он помолчал, собираясь с мыслями.

— Последний год стал особенно невыносимым. Как только мать узнала, что я собираюсь жениться, она словно с цепи сорвалась. То требовала денег для какой-то двоюродной тетки, то настаивала, чтобы я взял Маринину подругу к себе в кофейню. А когда узнала, что твои родители подарили нам участок под дачу, стала намекать, что хотела бы там жить летом.

Валентина вспомнила, как несколько раз свекровь беззастенчиво предлагала «приглядеть» за их будущей дачей, хотя там пока был только фундамент.

— Почему ты молчал? Почему не рассказал мне раньше?

— Стыдно было. Боялся, что ты подумаешь… не знаю, что я слабак или жалуюсь. А потом стало поздно — мы уже были вместе, планировали свадьбу.

В этот момент телефон Леонида разразился трелью. На экране высветилось «Мама».

— Возьми трубку, — тихо сказала Валентина.

Леонид вздохнул и ответил. Громкий, возмущенный голос Зинаиды Петровны был слышен даже без громкой связи.

— Мама, — неожиданно твердо прервал ее Леонид. — Я все знаю о твоём сегодняшнем визите. И хочу, чтобы ты знала: больше этого не повторится.

Короткая пауза, затем снова поток возмущений.

— Нет, мама. Наша свадьба пройдет без тебя, без Кирилла и без Марины. Я не хочу видеть никого из вас ни на церемонии, ни в нашей жизни.

Что-то резкое прозвучало в ответ, но Леонид уже нажал на красную кнопку, а затем методично заблокировал три номера на своем телефоне.

Валентина смотрела на него со смесью восхищения и тревоги.

— Ты уверен? Это же твоя семья…

— Нет, — мягко возразил он, притягивая ее к себе. — Моя семья — это ты. И твои родители, которые за два года дали мне больше тепла, чем мои за всю жизнь. — Он поцеловал ее в лоб. — Прости, что не рассказал раньше. И спасибо, что выставила мою мать за дверь. Кто-то должен был это сделать давно.

— Но свадьба… — начала Валентина. — Без родителей жениха…

— Будет идеальной, — закончил Леонид уверенно. — Лучше тихое счастье, чем громкие скандалы. Пусть там будут только те, кто искренне желает нам добра.

Валентина крепко обняла его. Наконец-то она поняла причину его недомолвок и скрытности. И была благодарна за доверие и силу, которую он проявил сегодня.

— Ты прав, — сказала она.

За окном догорал октябрьский день, листья кружились в воздухе, подхваченные ветром перемен.

«Иногда человек сам должен стать источником того тепла, которого ему так не хватало в детстве.» — Эрих Фромм