Когда у бывшего мужа закончились деньги, он вспомнил о брошенной жене

— Ты меня впустишь или так и будешь стоять столбом? — хриплый голос разорвал звенящую тишину подъезда.

— Зачем ты пришёл? — в её голосе не было ни удивления, ни злости, только усталость, накопившаяся за пять долгих лет одиночества.

Октябрьский ветер закружил опавшие листья во дворе типовой многоэтажки на улице Заречной. За окнами квартиры номер 47 на фоне приглушённого света настольной лампы мелькал силуэт женщины, колдующей над плитой.

Жаркое в горшочках было почти готово. Ароматы тушёного мяса с овощами наполняли небольшую кухню. Через час с прогулки должны были вернуться дочери. Юля и Яна, десятилетние близняшки с одинаковыми русыми косичками и совершенно разными характерами, обожали мамино субботнее жаркое.

Дверной звонок разрезал привычный субботний вечер. Неожиданный, резкий, длинный – он звучал как предупреждение. Совсем не похожий на короткие трели, которыми обычно звонили соседки или подруги.

Босые ноги бесшумно коснулись паркета в прихожей. Заглянув в дверной глазок, женщина отшатнулась, словно увидела призрака.

Массивная дверь медленно приоткрылась, образуя узкую щель между надёжным миром квартиры и тем, что осталось снаружи.

В проёме показалась фигура мужчины. Не такого, каким она его помнила – широкоплечего, уверенного в себе, с насмешливым взглядом. Перед ней стоял осунувшийся человек с отросшей щетиной, в потёртой кожаной куртке и с дорожной сумкой через плечо.

— Вижу, ты не очень-то рада мужу, Валерия, — уголки его губ дрогнули в подобии улыбки, которая раньше казалась ей такой привлекательной.

— Пять лет, Георгий. Пять долгих лет, — каждое слово падало тяжёлым камнем. — И ты просто стоишь на пороге, как будто вышел за сигаретами полчаса назад.

Мужчина прошёл в квартиру, не дожидаясь приглашения. Его взгляд скользнул по знакомым стенам, задержался на фотографиях в рамках – на них девочки улыбались, росли, менялись. Без него.

— А где наши… — он запнулся, подбирая слово, — девочки?

— Теперь вспомнил, что у тебя есть дочери? — горькая усмешка исказила её лицо. — Во дворе гуляют. С подругами.

Из кухни потянуло ароматом тушёного мяса. Георгий втянул ноздрями воздух.

— Твоё фирменное жаркое в горшочках? — в его голосе прозвучала неуместная ностальгия. — Я столько раз его вспоминал…

— Зачем ты здесь? — перебила Валерия. — Не думаю, что ты пришёл полюбоваться на дочерей или вспомнить вкус домашней еды.

В гостиной время словно застыло. Настенные часы, подаренные когда-то его матерью, отсчитывали секунды с той же размеренностью, что и пять лет назад. Георгий опустился в кресло – то самое, которое раньше считал своим, – и вытянул ноги.

— У тебя ничего не изменилось, — произнёс он, оглядываясь.

Валерия присела на край дивана напротив.

— Ошибаешься. Изменилось всё, — её голос звучал сдержанно. — Я изменилась. Девочки выросли без отца. Изменился наш статус – теперь мы числимся брошенной семьёй.

— Ты всегда любила драматизировать, — хмыкнул Георгий. — Я не бросал вас. Просто мне нужно было время.

— Время? — Валерия подалась вперёд. — Пять лет — это не «время на размышление». Это трусость и предательство.

Мужчина поморщился, словно от физической боли.

— Мне было тяжело. Ты не представляешь, как тяжело, — его взгляд блуждал по комнате, избегая её глаз. — Двое маленьких детей, вечный плач, недосып. Эта рутина меня убивала.

— А меня, значит, не убивала? — тихо спросила женщина. — Маленькие близнецы, работа, дом, и всё это внезапно в одиночку.

Воспоминания нахлынули против её воли…

Первая ночь после его исчезновения. Пятимесячные близняшки просыпаются одна за другой. Телефон мужа недоступен. Утром – звонок в полицию и страх, что с ним что-то случилось. Через неделю – сообщение: «Мне нужно время. Прости». И тишина на пять долгих лет.

Георгий достал из внутреннего кармана куртки помятую пачку сигарет.

— У нас не курят, — отрезала Валерия.

— У вас? — он усмехнулся. — А я думал, это всё ещё и моя квартира тоже.

— Уже нет. Я выкупила твою долю через суд три года назад. Ты бы знал, если бы интересовался.

Телефон в кармане домашнего халата завибрировал. Сообщение от Дарьи, соседки, присматривающей за детьми: «Девочки в порядке, играют у нас. Забрать через час?»

Валерия быстро набрала ответ, скрывая экран от Георгия: «Да. И ещё. Позвони Павлу Степановичу. Скажи: «тот самый гость» пришёл».

— С кем переписываешься? — с наигранной небрежностью поинтересовался Георгий. — Нашла себе кого-то?

— Не твоё дело, — отрезала Валерия. — Лучше расскажи, где пропадал всё это время.

Мужчина потёр переносицу и откинулся в кресле.

— Сначала у Макса жил, помнишь его? Потом познакомился с Инной… — он помедлил. — Она меня приютила.

— Приютила, — эхом отозвалась Валерия. — А собственные дети, значит, могли жить без отцовского приюта?

— Ты не понимаешь, — в его голосе прорезалась злость. — С Инной было легко. Никаких обязательств, никаких истерик, никаких близнецов, просыпающихся по очереди.

Валерия почувствовала укол боли, но не подала вида.

— И что же случилось с твоей идеальной жизнью? Почему великодушная Инна вышвырнула тебя?

Георгий дёрнулся, как от пощёчины.

— С чего ты взяла?

— Потому что иначе тебя бы здесь не было, — спокойно ответила женщина. — Ты бы не вернулся, если бы тебе было куда идти.

Минуты текли в напряжённом молчании. За окном сгущались сумерки, придавая знакомой гостиной что-то чужое, почти зловещее.

— У меня проблемы, Лера, — наконец произнёс Георгий, перейдя на доверительный тон. — Мне очень нужна твоя помощь.

— Какого рода проблемы?

— Деньги, — неохотно признался он. — И крыша над головой.

Валерия встала и подошла к окну, глядя на детскую площадку во дворе. Там, где её дочери научились кататься на велосипедах без его поддержки. Где они плакали, спрашивая, почему у других детей есть папы, а у них нет.

— А знаешь, что было самым сложным? — спросила она, не оборачиваясь. — Объяснять пятилетним девочкам, почему папа их бросил. Почему он не приходит даже на дни рождения. Почему от него нет даже открыток.

— Я могу всё исправить, — в его голосе появились умоляющие нотки. — Дай мне шанс.

Валерия повернулась к нему:

— Исправить? Ты хоть понимаешь, что некоторые вещи нельзя исправить? Время нельзя вернуть назад.

— По крайней мере, я здесь, — в голосе Георгия зазвучали нотки раздражения. — Многие мужики вообще никогда не возвращаются.

— И ты ждёшь аплодисментов за это? — Валерия горько рассмеялась. — За то, что спустя пять лет появился на пороге, потому что тебе некуда идти?

— Между прочим, это всё ещё мои дети, — с вызовом произнёс он.

— Юридически – да. Фактически – ты для них незнакомец, — она посмотрела ему прямо в глаза. — Они даже твоего лица не помнят. Только по фотографиям.

Дверной звонок прозвучал неожиданно резко. Валерия взглянула на часы – прошло всего полчаса с момента отправки сообщения.

— Кто там? — насторожился Георгий.

— Сейчас узнаем, — спокойно ответила она, направляясь к двери.

На пороге стоял участковый Павел Степанович – полноватый мужчина в форме, с добродушным лицом и цепким взглядом. За его спиной маячил молодой помощник.

— Добрый вечер, Валерия Андреевна, — официальным тоном произнёс участковый. — Получили ваше сообщение.

— Проходите, — она отступила в сторону.

Георгий поднялся с кресла, его лицо побледнело.

— Что происходит? — спросил он, переводя взгляд с Валерии на полицейских.

— Георгий Викторович Зорин? — уточнил участковый.

— Да, — растерянно ответил тот.

— Вы объявлены в розыск за уклонение от уплаты алиментов в крупном размере и за финансовые махинации в компании «ТехноПлюс». Вам придётся проехать с нами.

— Ты… — Георгий в ярости повернулся к Валерии. — Ты подстроила это?

— Нет, — спокойно ответила она. — Я просто сообщила, что ты наконец-то появился. Остальное – результат твоих собственных действий.

Через полчаса квартира опустела. Полицейская машина увезла Георгия, который кричал что-то о предательстве и мести. Валерия проводила взглядом мигающие синие огни и вернулась на кухню.

Жаркое в горшочках давно было готово. Она достала тарелки – две маленьких и одну большую. Привычный ритуал субботнего ужина не должен был прерываться из-за неожиданного визита из прошлого.

Дверной звонок – короткий, знакомый – возвестил о возвращении девочек.

— Мама, мы дома! — раздались синхронные голоса в прихожей.

Юля и Яна ворвались на кухню, возбуждённые прогулкой, с раскрасневшимися щеками и блестящими глазами.

— У нас сегодня настоящее английское чаепитие было у тёти Дарьи! — затараторила Юля.

— А ещё мы видели полицейскую машину во дворе! — подхватила Яна. — С мигалками!

Валерия улыбнулась, глядя на своих девочек. Они были так похожи внешне и так различны по характеру. Юля – серьёзная и вдумчивая, Яна – импульсивная и эмоциональная.

— А что у нас на ужин? — Юля принюхалась. — Твоё волшебное жаркое?

— Именно, — кивнула Валерия. — Идите мыть руки.

Пока дочери наперегонки бежали в ванную, она достала из кармана халата телефон и удалила последние сообщения. Некоторые страницы прошлого лучше закрыть навсегда.

Весенний ветер играл с занавесками на распахнутых окнах. Прошло полгода с тех пор, как Георгий снова исчез из их жизни – на этот раз по решению суда. Валерия ни разу не пожалела о своём звонке участковому. Некоторые люди не заслуживают прощения, особенно когда речь идёт о благополучии детей.

Вечер пятницы лениво переходил в ночь. Девочки, уставшие после насыщенного школьного дня, уже видели десятый сон в своей комнате. Валерия разлила по чашкам ароматный кофе – себе и пришедшей в гости Дарье.

— За наши маленькие женские победы, — улыбнулась соседка, поднимая чашку.

— И за настоящую дружбу, — кивнула Валерия.

Из колонок негромко звучал джаз – то самое настроение, которое так точно передавало их внутреннее состояние: спокойная уверенность и умиротворение.

Из детской комнаты доносился приглушённый шёпот – девочки снова не спали, обсуждая что-то важное только для них.

— Юля, как думаешь, мама счастлива? — заговорщицки спросила Яна.

— Конечно, глупенькая. Посмотри, как она смеётся с тётей Дашей. Раньше она так не смеялась.

— А нам повезло с мамой, правда?

— Очень повезло. Она у нас самая лучшая.

Валерия, уловившая обрывок этого разговора, улыбнулась. В этот момент она точно знала, что сделала правильный выбор, закрыв дверь в прошлое и открыв окна навстречу будущему.

«Самое важное в жизни — это научиться падать без потери достоинства.» — Шарль де Голль

ИДЕАЛЬНАЯ МЕСТЬ: Как жена превратила предательство мужа в победу

Я не очень-то хотела выходить замуж второй раз. Первый опыт, пять лет в эмоциональных американских горках, закончился традиционно — обоюдным кипящим раздражением. Мы разбежались, но остались друзьями. Даже переписывались иногда — о работе, погоде и бывшими общими знакомыми.

С Антоном все было иначе с самого начала. Никаких бабочек, феерверков и сладкого обморока. Просто внезапное чувство уюта и тишины, как будто вернулась домой после долгого путешествия. Этот невысокий, плечистый мужчина с внимательными серыми глазами и мягкой улыбкой просто возник в моей жизни — и остался.

В тот вечер мы встречались с подругами в новом ресторане на Марата. Я опаздывала после совещания, влетела в зал, комкая шарф, и на ходу разглядывала столики, выискивая своих. Антон сидел в углу один, с книгой и бокалом вина.

«Профессор какой-то,» — мелькнуло у меня. Наши взгляды встретились, он слегка кивнул и вернулся к чтению.

Когда я, наконец, нашла подруг, оказалось, что Машка притащила с собой нового коллегу. «Кстати, он тут уже, — улыбнулась она. — Сейчас подойдет».

И подошел, конечно, тот самый «профессор». Книгу он отложил, но что-то профессорское во взгляде осталось — внимательное, изучающее. Антон Павлович, редактор, разведен, дочка Поля, восемь лет. Всю информацию я получила за первые пять минут разговора. И ни слова о бывшей жене — это я отметила сразу.

Через два месяца мы съехались. Я тогда как раз получила повышение в компании и работала сутками. Мама ворчала, что карьера не принесет счастья, и призывала думать о детях. Но я всегда знала, чего хочу. Сначала финансовая независимость, своя квартира, хорошее положение на работе — потом все остальное.

И вот к тридцати двум у меня появилась двушка в новостройке, должность начальника отдела в хорошей фирме, и Антон. Я соглашалась на этот союз с четким пониманием: у него есть дочь от первого брака, значит, мне придется делить его внимание и время.

Полю я увидела через месяц после нашего знакомства. Тонкая, светловолосая девочка с таким же внимательным, как у отца, взглядом. Чем-то похожая на фарфоровую статуэтку — тронь, и разобьется. Смотрела на меня настороженно, но вежливо. А вот бывшую жену Антона я увидела гораздо позже.

— Алло, Антон? Здравствуй, это Светлана, — голос в телефоне звучал красиво и мелодично. — Я задержусь сегодня, можешь забрать дочь на час раньше? Скажи ей, что я заеду к вам.

Я стояла рядом, готовила ужин. «Заеду к вам» звучало так естественно, словно мы все были одной большой семьей, а не бывшими супругами и новой женой.

Когда Светлана приехала, я поняла две вещи. Во-первых, она потрясающе красива — высокая блондинка с идеальными чертами лица, каких рисуют на обложках глянцевых журналов. Во-вторых, она совершенно не собиралась даже делать вид, что я здесь есть.

— Смотри, что я тебе привезла, — она протянула Антону какую-то папку, походя поцеловав его в щеку. — Эти документы на Полину нужно заверить. И я записала ее на курсы рисования, ты не против?

Она говорила с ним так, словно он был ее личным секретарем — и в то же время самым близким человеком на свете. Ни одного взгляда в мою сторону.

Антон вел себя странно. Нет, он не флиртовал с бывшей женой, но и не представил меня, не обозначил границы. Просто кивал, соглашался, спрашивал про Полины успехи в школе.

— Тонь, ты знаешь, как она скучает, — сказала Светлана, наконец обратив внимание на меня — точнее, сквозь меня. — Полине нужно больше времени с отцом.

Это была первая из многих подобных сцен. Светлана умела появляться внезапно, всегда идеально одетая, с новыми требованиями и просьбами к Антону. Он никогда не отказывал — ни в деньгах на очередные курсы для Поли, ни во времени, которое требовалось для всего этого.

Я молчала. Понимала: ребенок — это святое. Но что-то в этой ситуации было неправильным, перекошенным. Словно Антон так и остался мужем Светланы, а я была… кем? Приложением к квартире?

Но Полю я полюбила. Она была удивительно серьезной и рассудительной для своих лет. Мы вместе готовили печенье, когда она приходила к нам на выходные, смотрели старые мультфильмы. Она показывала мне свои рисунки и тихонько спрашивала совета по всяким девчачьим вещам.

— Мне мама не разрешает красить ногти, — доверительно шепнула она однажды. — Говорит, что я еще маленькая. А мне уже девять.

— Давай сделаем тебе специальное детское покрытие? — предложила я. — Его можно просто смыть водой перед тем, как ты поедешь домой.

Мы провели целый час, выбирая цвета и рисуя маленькие узоры на каждом ногте. Когда Антон вернулся из магазина, Поля бросилась к нему, показывая наше творчество.

— Красиво, — улыбнулся он, но как-то напряженно. — Только маме лучше не говори, ладно?

Я заметила тревогу в его глазах. Тогда я еще не понимала, почему он так боится реакции бывшей жены.

Знакомство со свекровью я оттягивала как могла, но через полгода нашей совместной жизни Антон настоял на семейном обеде.

Нина Сергеевна оказалась невысокой, полноватой женщиной с внимательными глазами и таким же, как у сына, спокойным выражением лица. Она внимательно изучала меня, пока мы пили чай в ее просторной кухне.

— Тонечка рассказывал, что вы делаете карьеру, — сказала она вместо приветствия.

— Я работаю начальником отдела в «СтройИмпульсе», — ответила я с гордостью в голосе.

— Это хорошо, что вы самостоятельная, — кивнула свекровь. — Только вот о детях, видимо, не думаете?

Антон поперхнулся чаем.

— Мама, давай не будем…

— А что такого я сказала? — искренне удивилась Нина Сергеевна. — Полиночке уже девять, ей бы братика или сестричку. Светлана вон какая молодец — и работает, и ребенка воспитывает, и на курсы водит.

Вот тогда я впервые почувствовала, как горячая волна поднимается к горлу. Светлана. Опять эта Светлана. Словно эталон всего правильного в мире.

— Мы пока не планируем детей, — сказала я как можно спокойнее. — У нас сейчас другие приоритеты.

— Ну да, конечно, — покивала свекровь. — Карьера важнее. А то, что моему сыну нужна настоящая семья — это неважно.

В машине по дороге домой я молчала. Антон виновато поглядывал на меня.

— Не обращай внимания, — наконец сказал он. — Мама просто переживает за Полю. Она боится, что я не смогу уделять ей достаточно времени, если у нас появится еще один ребенок.

Логика этого заявления ускользала от меня, но я промолчала. Снова. Я вообще стала часто молчать в те месяцы.

Работа стала моим спасением. Там я чувствовала себя уверенно, там ценили мой опыт и знания. После особенно удачной сделки мне выписали премию, и я решила обновить нашу квартиру — купить новый диван взамен старого, продавленного, сменить шторы, может быть, переклеить обои в спальне.

Вечером мы сидели на кухне, я рисовала примерный план расходов, а Антон молча пил чай, иногда поглядывая на телефон.

— Как думаешь, какой цвет диван выбрать? — спросила я, протягивая ему каталог.

Он пожал плечами:

— Мне все равно. Выбирай сама.

Антон казался рассеянным, отстраненным. С тех пор, как мы стали жить вместе, я все чаще замечала эти перепады настроения — от веселого, внимательного мужчины к молчаливой, погруженной в себя тени.

— Что-то случилось? — спросила я напрямую.

Он покачал головой:

— Просто устал. На работе завал.

Телефон завибрировал, и Антон схватил его так поспешно, что я невольно насторожилась. Он быстро прочитал сообщение, нахмурился и отложил телефон экраном вниз.

— Мне нужно завтра встретиться с коллегой утром, — сказал он. — Так что я пораньше уйду.

Я кивнула. И снова промолчала, хотя интуиция уже кричала, что что-то не так.

Через две недели свекровь позвонила мне сама. Это было настолько необычно, что я даже растерялась.

— Слушай, я тут вчера была у Полиночки, — начала она без предисловий. — Хотела поздравить с новой квартирой. Светлана такая молодец, все так красиво устроила!

Я замерла с телефоном у уха. Что за новая квартира?

— Тонечка ведь тебе рассказал? — продолжала свекровь с такой явной злорадной ноткой, что у меня перехватило дыхание. — Он купил Полиночке квартиру. Двушку на Комендантском. Чтобы у ребенка в будущем была своя квартира и где она могла бы встречаться с отцом. Так трогательно! Правда ведь?

У меня закружилась голова. Квартира? Откуда? Мы жили в моей двушке, я платила за коммуналку и продукты, Антон последние полгода сидел фактически на фрилансе — его сократили в издательстве, и он перебивался случайными заказами.

— Нина Сергеевна, Антон ничего не говорил мне о покупке квартиры. Вы, наверное, что-то путаете.

— Ой, — притворно удивилась свекровь. — Неужели не сказал? Ну, значит, сюрприз хотел сделать. Или… ну, ты понимаешь.

Я очень хорошо понимала. Этот «или» повис в воздухе ядовитым туманом.

Весь день я не могла сосредоточиться на работе. В голове крутились вопросы. Откуда у Антона деньги на квартиру? Почему он скрыл это от меня? И главное — для кого он на самом деле купил эту квартиру? Для дочери, которая бывает у него два раза в месяц? Или для бывшей жены?

Вечером я положила перед ним каталог мебели, который нашла в его сумке.

— Что это? — спросил Антон, хмурясь.

— Ты мне скажи, — ответила я спокойно. — Твоя мама сегодня поздравила меня с покупкой квартиры для Полины. На Комендантском.

Он побледнел так резко, что я испугалась. Потом вскочил, прошелся по комнате, сжимая и разжимая кулаки.

— Господи, ну зачем она тебе позвонила? — выдохнул он наконец.

— То есть, это правда? — мой голос задрожал.

Антон рухнул на стул и закрыл лицо руками.

— Понимаешь… Это для Поли. На будущее. Чтобы у неё было своё жильё.

— И когда ты собирался мне рассказать? После новоселья? — я старалась говорить спокойно, но внутри всё кипело. — Откуда деньги, Антон?

Он помолчал, потом поднял на меня глаза:

— Мама помогла с первым взносом. А ещё… кредит, я продал дачу и так по мелочам…

— Кредит? На твоё имя? С какими доходами? Ты полгода перебиваешься случайными заработками!

— Я… — он запнулся. — Кредит оформлена на Свету. Так было проще с банком. У неё стабильный доход, хорошая кредитная история.

Комната словно покачнулась перед глазами. Все кусочки мозаики наконец сложились.

— И кто будет выплачивать этот кредит?

— Я буду помогать, конечно, — торопливо ответил Антон. — И Света тоже. Это же для Поли.

— Для Поли… — эхом повторила я. — А ты не думал, что эта девятилетняя девочка как-то проживёт без собственной двухкомнатной квартиры? Что, может быть, ей важнее здоровые отношения в семье? Почему ты ничего не обсуждал со мной?

— Я знал, что ты будешь против.

Эта фраза стала последней каплей.

— Убирайся, — тихо сказала я. — Сейчас же.

Адвокат смотрела на меня сочувственно, перебирая документы.

— То есть ваш муж приобрёл недвижимость во время брака и она оформлена на него?

— Да, — я кивнула. — Уже нашёл деньги на первый взнос, оформил кредит. Всё это — во время нашего официального брака.

— И у вас есть доказательства?

Я достала флешку:

— Выписки со счёта, переписка с банком, которую я нашла в его почте. И свидетельские показания — его мать с радостью подтвердит, что он купил квартиру.

Адвокат улыбнулась:

— Отлично. По закону имущество, приобретённое в браке, является совместно нажитым. Неважно, на кого оно оформлено. Подаём иск о разделе имущества.

Суд длился три месяца. Светлана сидела в зале с застывшим лицом, когда адвокат представлял доказательства. Свекровь прошипела мне в коридоре: «Какая же ты гадкая! Ты разрушила семью». Я только улыбнулась в ответ: «Какую именно, Нина Сергеевна? Мою или Светланину?»

Когда судья огласила решение — взыскать с ответчика половину стоимости квартиры в мою пользу, Антон побледнел.

— Это почти три миллиона, — прошептал он. — У меня нет таких денег.

— Значит, продашь квартиру, — пожала я плечами. — Или возьмёшь ещё один кредит. Как хочешь. Это для Полины, помнишь? На будущее.

Выходя из зала суда, я чувствовала странную лёгкость. Деньги не вернут потраченное время, но они помогут начать новую жизнь. Я бросила последний взгляд на эту странную троицу — бледного Антона, плачущую Светлану и поджавшую губы свекровь.

Не всё то золото, что блестит — эта поговорка вертелась в голове всю дорогу домой. Мой тихий, спокойный Антон оказался не тем, за кого я его принимала. Его внимательный взгляд, мягкая улыбка — всё было маской. Но теперь маска спала, и я наконец-то свободна.

В кармане завибрировал телефон — сообщение от адвоката: «Поздравляю с победой! За ваше здоровье!». Я улыбнулась. Да, определённо, за моё здоровье и новую жизнь. Без Антона и его бывшей семьи, которая, как оказалось, никогда и не была бывшей.

«Брак — это не просто союз двух людей, это союз двух миров со всем их прошлым.» — Эрих Мария Ремарк