Что значит денег не дашь? Мы сюда приехали просто так что ли? – мать и брат решили поделить мое наследство

— И все, мама. Я больше не дам ни копейки. Хватит звонить каждый божий день! — Татьяна крепче прижала телефон к уху.

— Да как ты разговариваешь с матерью? — голос в трубке дрожал от возмущения. — Я тебя растила, кормила!

— Растила? — Татьяна горько усмехнулась. — Ты только и делала, что выпрашивала деньги у папы, пока он был жив. А потом присвоила квартиру, которую он мне оставил.

Пальцы Татьяны побелели от напряжения. Каждый разговор с Верой Николаевной превращался в пытку. Вот и сейчас. В глубине души теплилась надежда на нормальный диалог, но реальность оказалась суровее.

— Сейчас начнется… — пробормотала Татьяна, убирая телефон от уха, но не прерывая звонок.

— Ты всегда была эгоисткой! А вот Димочка никогда не отказывает матери! — продолжала кричать мать. — Хоть он и безработный сейчас, всегда найдет, чем помочь. Не то, что ты!

Димка. Младший брат Татьяны. Сын от другого отца, который в отличие от ее папы, задержался в семье надолго.

У Тани с мамой всегда были сложные отношения. Когда ей исполнилось три года, отец ушел, не выдержав постоянных упреков и скандалов.

Таня до сих пор помнила, как папа пытался забрать ее с собой. Но мать была против. Как Таня позже узнала, она не хотела терять алименты.

Вскоре мать вышла замуж снова. Родился Димка — маленький, крикливый, занявший все внимание. А через полгода Таня узнала, что папы больше нет. Сердце.

Проходя мимо взрослых, она часто слышала: «Бедная девочка, сиротка». Хотя сиротой она не была — мать-то жива, и новый «папа», и брат. Только никому из них она не была нужна.

— У тебя ведь сейчас столько денег, Татьяна! — Вера Николаевна перешла к делу. — Я все газеты читаю. Дима нашел статью, где пишут о твоем бизнесе.

— Ясно, — Татьяна поморщилась. — Так вот почему ты звонишь каждый день.

Она провела рукой по лбу. Квартиру, оставленную отцом, мать продала через своих «знакомых», когда Тане было десять. Как-то оформила ее на себя. Деньги разлетелись быстро — на ремонт, машину для отчима, подарки Димке.

Когда Татьяне исполнилось восемнадцать, она просто ушла. Оставила записку и исчезла. Хватит. Нашла комнату, устроилась на работу.

Но мать находила ее повсюду. Появлялась на пороге квартиры, которую Таня снимала, требуя внимания и денег.

— Мама, хватит, — тихо произнесла Татьяна. — У меня своя жизнь. И денег я не дам. Ни сейчас, ни потом.

— Ну и живи со своими деньгами! — взвизгнула Вера Николаевна. — Бог тебя накажет за такое отношение к матери!

Татьяна отключила телефон и устало опустилась в кресло. Сейчас ей тридцать. Она живет в другом городе. У нее свой небольшой бизнес.

Из маленькой съемной комнатушки, где она начинала шить на заказ, выросло настоящее дело. Сначала крошечная мастерская. Потом ателье. Теперь небольшой бутик авторской одежды.

— Таня, там Александр Игоревич приехал! — в кабинет заглянула помощница Марина. — Говорит, у него отличные новости!

Александр Игоревич — представитель инвесторов. Благодаря им бизнес Татьяны вышел на новый уровень. Они открывали второй бутик, планировали запуск собственной линии одежды.

— Из-за этой статьи в «Вестнике» телефон не замолкает, — пожаловалась Татьяна, вставая с кресла. — Жаль, что журналист написал мое имя.

— Зато какая реклама! — подмигнула Марина. — Не каждый день о тебе пишут: «Восходящая звезда российской моды»!

Статья действительно получилась хорошей. Но она привлекла не только клиентов. Вера Николаевна снова объявилась.

В первые дни после публикации мать звонила с заботливыми речами. Расспрашивала, как дела, интересовалась здоровьем. Пыталась наладить контакт. Но вскоре привычка взяла верх, и разговоры свелись к просьбам о деньгах.

Телефон в сумке снова завибрировал. На этот раз номер не определился.

— Слушаю, — сказала Татьяна.

— Здравствуйте, Татьяна Сергеевна? — спросил немолодой мужской голос. — Меня зовут Михаил Васильевич, я нотариус. Вы внучка Клавдии Петровны Соколовой?

— Да, — Татьяна напряглась. — Что случилось?

— Мне очень жаль сообщать такие новости, но вашей бабушки не стало. Клавдия Петровна составила завещание. Вы единственная наследница.

Татьяна прикрыла глаза рукой. Бабушка… Отцовская мама. Единственный человек, который по-настоящему заботился о ней в детстве. К ней Таня убегала от материнского равнодушия.

— Что я должна сделать? — спросила она севшим голосом.

— Приехать ко мне в офис для оформления документов. Ваша бабушка оставила вам дом в деревне Ольховка. И, как выяснилось недавно, у нее есть небольшие сбережения.

Татьяна медленно опустила телефон. Бабушки нет. Эта новость словно опустошила ее изнутри. И теперь дом — тот самый, с яблоневым садом и скамейкой у крыльца — принадлежал ей.

— Таня, ты в порядке? — встревоженно спросила Марина, заглянув в кабинет. — Ты белая как полотно.

— Бабушки больше нет, — произнесла Татьяна. — Надо ехать, все устроить… И оформлять наследство.

— Мне так жаль! — Марина подошла ближе. — Может, тебе воды принести?

— Нет, спасибо. Я сейчас заплачу, если начну говорить об этом. А мне нельзя. Нужно работать.

Телефон снова завибрировал. На экране высветилось: «Мама».

— Опять, — вздохнула Татьяна, отклоняя вызов.

Татьяна знала — бабушка и наследство это только начало. Как только мать узнает о доме и деньгах, ее звонки станут еще настойчивее. И на этот раз отделаться от нее будет гораздо сложнее.

Полгода пролетели незаметно. Татьяна вступила в наследство, продала бабушкин дом и получила доступ к сбережениям. Общая сумма составила пятнадцать миллионов рублей.

Солнце заглядывало в окна квартиры, которую Татьяна купила два года назад. Она сидела за столом с ноутбуком, просматривая объявления о загородных домах.

— Вот этот хорош, — пробормотала Татьяна, делая пометку в блокноте. — Сосновый лес, река рядом, хороший участок.

План был простым: купить дом за городом, квартиру сдавать и спокойно заниматься бизнесом, который процветал. Второй бутик уже работал, линия одежды пользовалась успехом.

Звонок в дверь заставил Татьяну вздрогнуть. Она взглянула на часы — слишком рано для курьера. Может, соседи?

Открыв дверь, Татьяна замерла.

— Доченька! — раскинула руки Вера Николаевна. Рядом стоял Дима, угрюмо глядя в пол.

— Мама? — Татьяна застыла на пороге. — Откуда ты… как ты нашла этот адрес?

Но Вера Николаевна уже протискивалась в квартиру, втягивая за собой сына.

— Танюша, мы так скучали! Дима, не стой столбом, проходи!

Татьяна попятилась, растерянно наблюдая за происходящим. Адрес этой квартиры мать не знала. Таня была в этом уверена.

— Хорошо устроилась, — одобрительно кивнула Вера Николаевна, оглядываясь. — А у нас беда, дочка. Совсем беда. Но об этом потом. Мы полночи добирались, голодные как волки. Ты же накормишь мать?

Не дожидаясь ответа, она прошагала на кухню и плюхнулась за стол.

— Димочка, садись. Сейчас Танюша нас покормит.

Дима, не поднимая глаз, сел напротив матери. Татьяна на автомате открыла холодильник, достала сыр, масло, колбасу. Поставила чайник.

— Как ты нашла мой адрес? — повторила она, нарезая хлеб.

— Да Люба Котова подсказала, — махнула рукой Вера Николаевна. — Ее племянница у тебя платье заказывала. Она и рассказала, где ты живешь. Мы сразу и приехали.

Татьяна мысленно выругалась. Любовь Котова — школьная учительница из родного города. Как же она не подумала о подобном варианте?

— И зачем приехали? — спросила Татьяна, ставя на стол тарелки.

— Как зачем? — Вера Николаевна захрустела огурцом. — Навестить тебя, конечно! Да и дело есть. Важное.

Она жадно накинулась на еду. Дима тоже ел, не поднимая глаз от тарелки.

— Ты только глянь, Дима, какая у нас Танечка умница, — заговорила Вера Николаевна, вытирая рот салфеткой. — Успешная, обеспеченная. И все благодаря мне! Это ж я тебе, Танюша, характер закалила. Если бы не моя строгость, кем бы ты была?

Татьяна молча убирала со стола. Она знала — сейчас начнется.

— А теперь настал твой черед, доченька, — подтвердила ее мысли Вера Николаевна. — Ты должна помочь семье.

— Я вам ничего не должна, — резко ответила Татьяна.

— Ну как же так? Нехорошо! Димин отец нас бросил, мы остались ни с чем! А тут ты получила такое наследство. Пятнадцать миллионов! Представляешь?

Татьяна замерла, сжимая в руках чашку.

— Откуда ты знаешь сумму?

— Птичка на хвосте принесла, — усмехнулась Вера Николаевна. — Не важно. Половину денег ты отдашь мне, половину — брату. Так будет справедливо.

— Что?! — Татьяна вздрогнула, едва не выронив чашку. — Ты шутишь?

— Какие шутки? У тебя бизнес процветает, ты и так богатая. А нам нужна помощь. Я мать твоя, Дима — брат. Это наш долг — помогать друг другу.

— Наш долг? — голос Татьяны дрожал. — А когда я была маленькой, где был ваш долг? Когда ты потратила деньги от квартиры отца на себя, на отчима, на Димку?

— Не смей так говорить! — повысила голос Вера Николаевна. — Я тебя растила!

— Не растила, а мучила! — выкрикнула Татьяна. — Ты никогда не любила меня! Только деньги!

— Не кричи на мать! — подал голос Дима.

— А ты молчи! — Татьяна резко повернулась к брату. — Вечно прятался за мамину юбку! Когда она отбирала у меня последнее, ты радовался! Новые игрушки, новая одежда — все тебе!

Татьяна вскочила на ноги.

— Вы явились сюда за деньгами? Хотите отобрать последнее, что мне оставила бабушка? Уходите! Немедленно!

— Как ты разговариваешь с матерью?! — Вера Николаевна тоже поднялась. — И что значит денег не дашь? Мы сюда приехали просто так что ли? Мы без денег не уйдем! Я найду способ заставить тебя!

— Пробуй, — усмехнулась Татьяна. — Документы в порядке, я единственная наследница. Пытайся судиться, жалуйся кому хочешь — ничего не получишь. Я больше не маленькая девочка, у которой можно легко все отобрать. А теперь вон из моего дома!

— Я твоя мать! — взвизгнула Вера Николаевна.

— Нет, — тихо ответила Татьяна. — Ты перестала ею быть, когда продала квартиру моего отца. Уходите. Оба.

Вера Николаевна побагровела, но, видя решимость дочери, схватила сумку.

— Пойдем, Дима. Нам здесь не рады. Но мы еще вернемся!

Хлопнула входная дверь. Татьяна медленно опустилась на стул. Она знала — это не конец. Мать попытается судиться. Но юрист заверил — все документы в порядке, оснований для иска нет.

Прошло пять лет. Татьяна сидела в саду своего загородного дома, наслаждаясь тишиной. Закрыла глаза, подставляя лицо теплому солнцу.

— Таня! Обед готов! — донесся из дома голос Максима.

— Иду! — отозвалась она, поднимаясь с шезлонга.

На кухне муж колдовал над ее любимым ризотто с морепродуктами. Рядом в детском кресле сидел маленький Петя, увлеченно играя с погремушкой.

— Привет, малыш, — Татьяна поцеловала сына в макушку.

— У нас гости сегодня, — сказал Максим, помешивая ризотто.

— Марина с Лешей? — улыбнулась Татьяна.

— Ага, — кивнул муж. — И еще звонила твоя тетя Галя, спрашивала, можно ли заехать.

Татьяна улыбнулась. После разрыва с матерью она нашла родственников отца. Тетя Галя — его сестра — приняла племянницу как родную. Теперь у Тани была настоящая семья.

— Конечно, — кивнула Татьяна. — Пусть приезжают. Всем будем рады.

Она взглянула на сына и улыбнулась. Эту теплую атмосферу доверия и любви она пронесет через всю жизнь. Ее ребенок никогда не узнает, что такое равнодушие и предательство близких.

Татьяна была счастлива. По-настоящему счастлива впервые за многие годы. И никому не позволит разрушить этот маленький уютный мир.

Звонок в дверь заставил Татьяну вздрогнуть. Она взглянула на часы — слишком рано для курьера. Может, соседи?

Открыв дверь, Татьяна замерла.

— Доченька! — раскинула руки Вера Николаевна. Рядом стоял Дима, угрюмо глядя в пол.

— Мама? — Татьяна застыла на пороге. — Откуда ты… как ты нашла этот адрес?

Но Вера Николаевна уже протискивалась в квартиру, втягивая за собой сына.

— Танюша, мы так скучали! Дима, не стой столбом, проходи!

Не дожидаясь ответа, она прошагала на кухню и плюхнулась за стол.

— Димочка, садись. Сейчас Танюша нас покормит.

— Как ты нашла мой адрес? — повторила она, нарезая хлеб.

— И зачем приехали? — спросила Татьяна, ставя на стол тарелки.

— Как зачем? — Вера Николаевна захрустела огурцом. — Навестить тебя, конечно! Да и дело есть. Важное.

Она жадно накинулась на еду. Дима тоже ел, не поднимая глаз от тарелки.

Татьяна молча убирала со стола. Она знала — сейчас начнется.

— А теперь настал твой черед, доченька, — подтвердила ее мысли Вера Николаевна. — Ты должна помочь семье.

— Я вам ничего не должна, — резко ответила Татьяна.

Татьяна замерла, сжимая в руках чашку.

— Откуда ты знаешь сумму?

— Что?! — Татьяна вздрогнула, едва не выронив чашку. — Ты шутишь?

— Не смей так говорить! — повысила голос Вера Николаевна. — Я тебя растила!

— Не растила, а мучила! — выкрикнула Татьяна. — Ты никогда не любила меня! Только деньги!

— Не кричи на мать! — подал голос Дима.

Татьяна вскочила на ноги.

— Вы явились сюда за деньгами? Хотите отобрать последнее, что мне оставила бабушка? Уходите! Немедленно!

— Я твоя мать! — взвизгнула Вера Николаевна.

— Нет, — тихо ответила Татьяна. — Ты перестала ею быть, когда продала квартиру моего отца. Уходите. Оба.

Вера Николаевна побагровела, но, видя решимость дочери, схватила сумку.

— Пойдем, Дима. Нам здесь не рады. Но мы еще вернемся!

— Таня! Обед готов! — донесся из дома голос Максима.

— Иду! — отозвалась она, поднимаясь с шезлонга.

— Привет, малыш, — Татьяна поцеловала сына в макушку.

— У нас гости сегодня, — сказал Максим, помешивая ризотто.

— Марина с Лешей? — улыбнулась Татьяна.

— Ага, — кивнул муж. — И еще звонила твоя тетя Галя, спрашивала, можно ли заехать.

— Конечно, — кивнула Татьяна. — Пусть приезжают. Всем будем рады.

А ты думаешь, раз мы женаты, то ты и вся твоя родня теперь имеют право мной командовать и пользоваться? Вот уж нет! Никто меня в эти рамки

— Кристин, ты не забыла, что в воскресенье мы едем к родителям? Мама просила, чтобы ты приготовила свой шоколадный торт, — Марат развалился на диване, листая ленту новостей в телефоне.

Кристина замерла у плиты с половником в руке. День был выматывающий — два судебных заседания подряд, затем встреча с важным клиентом, а под конец начальник поручил срочно подготовить документы на утро. Она еле нашла силы приготовить ужин, а теперь муж как ни в чем не бывало напоминает о воскресных «обязанностях».

— Марат, я думала, в это воскресенье мы никуда не поедем. У меня на работе завал, хотела выходные провести дома.

Муж оторвался от телефона, на его лице появилось выражение искреннего недоумения:

— Как это не поедем? Мы всегда ездим к родителям по воскресеньям. Это уже традиция. Ты же знаешь, как мама ждет нас.

— Ждет меня, чтобы я помогла с готовкой и уборкой, — Кристина не сдержала усталого вздоха. — А у меня правда нет сил.

— Ну вот еще! — Марат отложил телефон. — Мама просто хочет, чтобы мы были одной семьей. Тебе что, трудно помочь? В конце концов, это же моя мать.

Кристина промолчала. Спорить не было ни сил, ни желания. За полгода брака она постепенно заметила, как изменилось отношение Марата и его родственников. До свадьбы они с Маратом встречались три года, и тогда всё было иначе. Она искренне любила его — импульсивного, весёлого, заботливого. Будущая свекровь при встречах всегда интересовалась ее успехами на работе, угощала домашней выпечкой, и Кристина с улыбкой предлагала свою помощь. Теперь же помощь превратилась в обязанность.

— Кстати, — продолжил Марат, — Рустам просил, чтобы ты в субботу посидела с его детьми. Они с Алиной хотят в кино сходить.

— В субботу? — Кристина чуть не выронила тарелку. — Марат, я же говорила, что иду с девочками в спа. Мы уже месяц как запланировали этот поход.

— Ну и что? — муж пожал плечами. — Отменишь. Это же мой брат, Кристин. Где твоя семейная солидарность?

— А где уважение к моим планам? — Кристина поставила перед ним тарелку с ужином. — Я тоже человек, у меня свои интересы.

— Да какие интересы? — Марат взялся за вилку. — Накрасить ногти и попариться важнее, чем помочь родственникам? Ты теперь часть нашей семьи, а значит, должна поддерживать связи. В нашем роду так принято.

«Часть семьи», — горько подумала Кристина. Или, скорее, бесплатный сервис для всей родни.

Первый звоночек прозвенел через две недели после свадьбы. На семейном ужине у родителей Марата, когда все уже поели, мужчины ушли в гостиную, а свекровь как бы между прочим сказала:

— Кристиночка, ты ведь поможешь мне с посудой? Я так устала сегодня с готовкой.

Тогда это казалось естественным. Однако с каждым воскресеньем «помощь» превращалась в полноценную работу. Свекровь встречала ее фразой: «Как хорошо, что ты приехала, вот список дел на сегодня». И Кристина весь день готовила, убирала, стирала, перебирала кладовку — всё то, что сама свекровь, по ее словам, «не успевала сделать за неделю».

— Да, и еще, — голос Марата вернул ее к реальности, — тетя Зарема звонила. У нее какие-то проблемы с арендатором квартиры. Я сказал, что ты ей поможешь. Ты же у нас юрист.

— Марат, я не специализируюсь на жилищных спорах, — Кристина устало потерла виски.

— Но ты же юрист, — упрямо повторил муж. — Своим помогать надо.

Кристина опустилась на стул напротив. Перед глазами всплыла картина, как еще месяц назад тетя Зарема, изящно приподняв бровь, говорила за семейным столом: «Конечно, не каждый мужчина может обеспечить семью, чтобы жена дома сидела. Но в нашей семье все женщины прежде всего хранительницы очага».

Это был тонкий укол в ее сторону — единственной работающей женщины в их семье. Кристина тогда молча проглотила обиду, а Марат только согласно кивнул.

— Я уже взрослая самостоятельная женщина, а чувствую себя как крепостная, — пробормотала она себе под нос.

— Что ты сказала? — нахмурился Марат.

— Ничего, — Кристина встала. — Я пойду в душ. Устала сегодня.

Поднимаясь по лестнице, она вспомнила, как полгода назад сияла от счастья, надевая белое платье. Тогда она и подумать не могла, что кольцо на пальце вместо символа любви станет клеймом принадлежности.

Солнце едва поднялось над горизонтом, когда Кристина уже стояла на кухне родителей Марата. Замешивала тесто для торта, хотя мечтала только об одном — выспаться в свой законный выходной. Вчера пришлось отменить долгожданный поход в спа с подругами. Брат Марата привез двоих детей внезапно, сказав только: «На пару часиков». В итоге эти «часики» растянулись до позднего вечера, а Марат даже не счел нужным спросить ее мнения.

— Кристиночка, ты уже начала? Умница, — свекровь Зульфия Равилевна вплыла на кухню в шелковом халате. — Я тут еще кое-что придумала. Давай заодно и голубцы сделаем. Отец их так любит.

Свекровь устроилась за столом, размешивая сахар в чашке чая. Кристина стиснула зубы, но улыбнулась:

— Зульфия Равилевна, мы же договаривались только о торте.

— Ой, да что такого? Рук-то у тебя две, времени полно, — отмахнулась свекровь. — Вот когда детишек нарожаешь, тогда поймешь, что такое настоящая усталость.

Кристина промолчала. Она уже выучила, что спорить со свекровью — только портить отношения. А отношения и так трещали по швам.

— Кстати, а что у вас с детками? Уже полгода прошло, а животик не растет, — свекровь внимательно уставилась на живот невестки.

— Мы пока не планируем, — коротко ответила Кристина, энергичнее разминая тесто.

— Как не планируете? — Зульфия Равилевна чуть не поперхнулась чаем. — Что это значит — не планируете? В нашей семье все женщины рожают в первый же год после свадьбы.

— У меня карьера сейчас идёт в гору, — Кристина старалась говорить ровно. — Через год-два будем думать о детях.

Свекровь поставила чашку и покачала головой:

— Карьера, карьера… Какая карьера важнее семьи? Да и какая карьера у женщины? Бумажки перекладывать? Вот мой Равиль — он да, кормилец. А женщина должна рожать и семейный очаг хранить.

В кухне появился Марат, потягиваясь после сна.

— О чем разговор?

— Да вот, убеждаю твою жену, что детей пора рожать, — всплеснула руками свекровь. — А она о какой-то карьере думает.

Марат подошел к Кристине, обнял за плечи:

— Мам, не переживай. Всё будет как надо. Кристина знает свои обязанности.

И этот взгляд сверху вниз, снисходительный тон. Словно она вещь, которую купили и теперь указывают, как функционировать.

Вечером, когда они возвращались домой, телефон Кристины зазвонил. Она взглянула на экран — ее начальник.

— Да, Олег Петрович? Да, конечно, помню о завтрашнем заседании. Все документы готовы.

Краем глаза она заметила, как Марат недовольно поморщился.

— Да, буду в девять, — закончила разговор Кристина.

— Опять работа? — процедил Марат, не отрывая взгляда от дороги. — У тебя только она на уме.

— Это мой начальник, — спокойно ответила Кристина. — Завтра важное заседание.

— А что важнее — твоя работа или семья? — Марат резко затормозил на светофоре. — Мама правду говорит: ты слишком увлеклась этой своей карьерой. А как же дети? Как же я?

— А что ты? — Кристина почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — Ты требуешь от меня помощи всей вашей родне, но при этом моя работа почему-то не важна.

— Потому что это всего лишь работа, а не семья! — повысил голос Марат. — Не понимаю, что тут сложного — готовить, помогать родным, растить детей. Миллионы женщин спокойно с этим справляются!

— И работают при этом, и развиваются как личности, — парировала Кристина.

— Какая ещё личность? — Марат раздражённо ударил по рулю. — Ты моя жена! Вот твоя главная личность!

Кристина отвернулась к окну. В этот момент зазвонил телефон Марата.

— Да, тётя Зарема, — ответил он. — Да, Кристина займется вашим делом. Конечно, бесплатно, о чем речь! Она всё сделает, не переживайте.

Он бросил на Кристину короткий взгляд, словно предупреждая о бессмысленности возражений. Сразу после этого позвонил его брат Рустам.

— Да, братишка. В среду? Без проблем. Кристина присмотрит за детьми. Да, весь день, конечно.

Когда он закончил разговор, Кристина спросила:

— Ты не хочешь сначала поинтересоваться, смогу ли я? У меня в среду встреча с клиентом, между прочим.

— Так ты перенеси её, — отрезал Марат. — Это мой брат. Нельзя отказывать родным.

— А мне можно отказывать? — тихо спросила Кристина. — Я-то чужая, да?

Марат бросил на нее недоуменный взгляд:

— Ты моя жена. Какая же ты чужая? Ты часть нашей семьи, а значит, должна помогать.

«Часть семьи, — горько подумала Кристина. — Или рабочая сила для всей родни?»

Машина остановилась у их дома. Марат вышел, демонстративно хлопнув дверью. Кристина осталась сидеть, глядя в темноту. Ей казалось, что эта темнота медленно, но верно заполняет и ее жизнь.

— Кристин, отец просил помочь ему с налоговой декларацией, — Марат даже не поднял глаз от тарелки, будто речь шла о чем-то настолько обыденном, что не стоило лишних эмоций.

Вилка в руке Кристины замерла на полпути ко рту. Усталость накатывала волнами — сегодня она провела шесть часов в суде, потом еще три часа готовила документы для завтрашнего заседания. А дома вместо отдыха снова очередное поручение.

— Марат, я не бухгалтер. Я юрист.

— Ну и что? Ты же в университете изучала налоговое дело, сама говорила, — он продолжал методично жевать. — Для тебя это ерунда.

— Это не ерунда, — Кристина положила вилку рядом с тарелкой. — Это несколько часов работы с чужими документами. А у меня своя работа есть.

— Да ладно тебе, — Марат наконец поднял глаза. — Что тебе, сложно помочь? Это же мой отец.

Кристина глубоко вздохнула, пытаясь подавить раздражение. Каждый раз одно и то же. «Это же мой отец», «это же мой брат», «это же моя тетя»… А когда речь заходила о ее родителях или делах, Марат сразу находил тысячу отговорок.

— И Айзиля просила помочь с переездом в эти выходные, — как бы между прочим добавил Марат. — У нее там немного вещей, быстро управитесь.

— В эти выходные? — Кристина почувствовала, как внутри что-то обрывается. — Марат, у меня встреча с клиентом. Я тебе три дня назад говорила.

— Ну и что? Перенесешь, — он пожал плечами. — Айзиля уже рассчитывает на тебя.

— На меня? — Кристина усмехнулась. — Твоя двоюродная сестра, которую я видела два раза в жизни, рассчитывает, что я буду таскать ее коробки вместо важной рабочей встречи?

— А что такого? — Марат нахмурился. — Ты теперь носишь нашу фамилию. Это значит, что ты часть семьи. А в нашей семье всегда помогают друг другу.

— Помогают? — Кристина покачала головой. — Марат, за полгода нашего брака я десятки раз помогала твоим родственникам. А ты хоть раз поинтересовался, нужна ли помощь мне? Моим родителям?

— При чем тут твои родители? — он раздраженно отодвинул тарелку. — У них есть ты. А у моих — я и ты.

— То есть я должна помогать и твоим, и своим? А ты только своим?

— Кристина, не начинай, — Марат поморщился. — Мужчина в семье добытчик. Мне не до твоих родителей! Я зарабатываю деньги…

— Я тоже зарабатываю, — перебила Кристина. — И, кстати, не меньше тебя.

— Хватит! — Марат стукнул ладонью по столу. — Меня достало твое вечное недовольство. В нашей семье женщины никогда не спорили. Они понимали свое место и обязанности.

— Какие? — Кристина почувствовала, как внутри разгорается огонь. — Быть бесплатной служанкой для всей твоей родни — это мои обязанности?

— Не надо так это воспринимать, — Марат поджал губы. — Все нормальные женщины помогают семье мужа.

— Помогают? Да. Когда их просят по-человечески. Когда уважают их время и интересы. Когда помощь взаимна! — Кристина уже не сдерживала эмоций. — А не когда ими помыкают, как прислугой.

Марат раздраженно покачал головой:

— Я не понимаю, что с тобой происходит. Ты меняешься, и мне это не нравится. Раньше ты не была такой… Строптивой.

— Раньше ты не пытался сделать из меня свою рабыню, — парировала Кристина.

— Я просто хочу, чтобы ты была как все женщины в нашей семье!

— А я не хочу быть как все женщины в твоей семье! — Кристина почувствовала, как к горлу подступают слезы, но сдержала их. — Я хочу быть собой. Со своими интересами, своей карьерой, своим мнением.

Марат смотрел на нее так, словно видел впервые:

— Слушай, милая моя… Если ты не можешь принять наши семейные правила, возможно, тебе не место в этой семье.

Кристина замерла. Вот оно. То, чего она подсознательно ждала все эти месяцы — ультиматум.

— Ты угрожаешь мне разводом из-за того, что я не хочу заполнять налоговую декларацию твоему отцу?

— Я просто говорю, что если для тебя эгоизм важнее семьи, то нам не по пути, — холодно ответил Марат.

Что-то внутри Кристины оборвалось, а потом вдруг стало легко и ясно.

— А ты думаешь, раз мы женаты, то ты и вся твоя родня теперь имеют право мной командовать и пользоваться? Вот уж нет! Никто меня в эти рамки не зажмёт!

Марат побагровел:

— Что ты сказала?

— Ты слышал, — Кристина встала из-за стола. — Я вышла замуж за тебя, а не за твою родню. И мне надоело быть бесплатным сервисом для всей вашей семьи.

— Неблагодарная! — Марат ударил кулаком по столу так, что подпрыгнули тарелки. — После всего, что мы для тебя сделали…

— А что вы для меня сделали, Марат? — спросила Кристина, глядя ему прямо в глаза. — Что именно?

Он открыл рот, но так и не нашел, что ответить.

Тишина стояла такая, что было слышно, как тикают часы на стене. Марат и Кристина смотрели друг на друга, словно между ними выросла невидимая стена.

— Я звоню родителям, — наконец произнес Марат. — Пусть приедут. Надо решить этот вопрос.

— Какой ещё вопрос? — Кристина горько усмехнулась. — Наши отношения для тебя просто вопрос, который нужно решить с мамой и папой?

Марат не ответил, лишь демонстративно достал телефон и набрал номер. Кристина смотрела, как он говорит с родителями, объясняя ситуацию в выгодном для себя свете. «Да, отказывается помогать… Нет, говорит, что ей важнее ее работа, чем семья… Да, приезжайте, поговорим».

Через полчаса в их квартире собрался настоящий семейный совет. Родители Марата, его брат Рустам с женой, даже тетя Зарема прибыла, хотя ее никто не звал. Кристина стояла у окна, скрестив руки на груди, и смотрела, как они рассаживаются в гостиной, словно судьи, готовые вынести ей приговор.

— Кристина, доченька, — начала Зульфия Равилевна медовым голосом. — Мы все очень обеспокоены. Марат говорит, ты не хочешь быть частью семьи, отказываешься помогать.

— Я не отказываюсь помогать, — спокойно ответила Кристина. — Я отказываюсь быть использованной.

— Использованной? — свекровь картинно прижала руку к груди. — Что за слова такие? Мы же семья!

— Семья — это взаимопомощь и уважение, — Кристина обвела взглядом всех присутствующих. — А не эксплуатация одних другими.

— Да как ты смеешь! — подал голос отец Марата. — Мой сын дал тебе свою фамилию, крышу над головой!

— Рашит Ахметович, я сама зарабатываю на эту крышу, — Кристина говорила спокойно, хотя внутри всё кипело. — И фамилию вашу я взяла не для того, чтобы стать вашей служанкой.

— Вот оно, современное воспитание, — фыркнула тетя Зарема. — Никакого уважения к старшим, к традициям. Только о себе думают.

— А разве вы думаете не о себе, когда требуете от меня бесплатных юридических консультаций? — спросила Кристина. — Или вы, — она повернулась к брату Марата, — когда оставляете мне детей без предупреждения и исчезаете на целый день?

— Мы же родственники! — возмутился Рустам.

— Родственники, а не владельцы, — твердо сказала Кристина. — И мое время, мои силы, моя профессия заслуживают уважения.

Марат, молча слушавший этот обмен репликами, вдруг встал:

— Хватит. Я всё понял. Ты выбрала свою дорогу, — в его глазах застыла холодная ярость. — Ты не хочешь быть частью нашей семьи.

— Не хочу быть такой частью, какой вы меня видите, — уточнила Кристина. — Я человек, Марат. Со своими желаниями, целями, планами. Я думала, ты любишь меня именно такой, какая я есть. А не как проект, который нужно переделать под стандарты твоей семьи.

— Стандарты? — он покачал головой. — Любовь, забота, взаимопомощь — это для тебя стандарты?

— Нет, — Кристина подошла ближе. — Это прекрасные ценности. Только у вас забота превратилась в контроль, а взаимопомощь — в одностороннюю эксплуатацию.

Зульфия Равилевна всплеснула руками:

— Да как ты можешь так говорить! Мы тебя как родную приняли!

— Как прислугу вы меня приняли, — тихо ответила Кристина. — И знаете, что самое страшное? Я почти поверила, что так и должно быть. Что я обязана терпеть, подчиняться, жертвовать собой ради вашего комфорта.

Марат смотрел на нее с нескрываемым презрением:

— Тебе просто нечего жертвовать. Ты пустая, эгоистичная. У тебя даже детей нет!

— И не будет от тебя, — спокойно ответила Кристина, понимая, что эти слова — точка невозврата.

На мгновение все замерли. Затем отец Марата встал:

— Пойдем, сынок. Здесь нам делать нечего. Эта женщина недостойна нашей семьи.

По одному члены семейства Марата покидали квартиру, бросая на Кристину взгляды, полные осуждения. Последним уходил Марат.

— Я подам на развод, — сказал он, стоя в дверях. — И все узнают, какая ты неблагодарная.

— Пусть узнают, — кивнула Кристина. — А я наконец узнала, каким ты был на самом деле.

Когда за Маратом закрылась дверь, Кристина не почувствовала ни горя, ни отчаяния. Только облегчение, словно с ее плеч свалился огромный груз. Она подошла к окну и увидела, как семейство Марата рассаживается по машинам. Они что-то горячо обсуждали, размахивая руками. Наверняка ее, «неблагодарную» и «эгоистичную».

Но впервые за долгие месяцы Кристина улыбнулась по-настоящему. Она была свободна. Никто больше не будет решать за нее, как ей жить, кому помогать и чем жертвовать. Никакая благотворительность в ущерб себе, никакое самоотречение ради чужих интересов.

Она достала телефон и набрала подругу:

— Лена? Помнишь, ты звала меня в ту поездку на выходные? Я с вами.

В окно Кристина видела, как машины с семейством уже бывшего мужа растворяются в вечерних сумерках. Они уезжали в своё прошлое, а она оставалась в настоящем, готовая строить будущее. Своё собственное, без диктата чужой воли…

Что значит денег не дашь? Мы сюда приехали просто так что ли? – мать и брат решили поделить мое наследство

Что значит денег не дашь? Мы сюда приехали просто так что ли? – мать и брат решили поделить мое наследство

А ты думаешь, раз мы женаты, то ты и вся твоя родня теперь имеют право мной командовать и пользоваться? Вот уж нет! Никто меня в эти рамки

Читайте также