Чужие ближе, чем родня

— Мам, это я, Петя… — голос сына звучал в телефоне тихо, глухо… Как будто бы их разделяли ни километры, а как минимум разные галактики.

— Петя? — Галина Ивановна даже не узнала бы его. Если бы он не представился. Номер на экране был ей незнаком.

— Мне деньги нужны. Точнее, не мне. Твоему внуку.

— У меня нет внука.

— Мам, выслушай меня… У малыша онко… Нужна операция. Мы уже все продали, кредит не дают. На тебя вся надежда… Мам…

— У меня нет внука! — крикнула Галина Ивановна и сбросила вызов.

— Кто звонил? — черноглазая девчушка 8 лет спрыгнула с качелей и подбежала к Галине Ивановне.

— Номером ошиблись, моя сладкая.

— Ба, я нагулялась. Мы поедем в ТЦ? Ты мне обещала купить робота-щенка. Тебе ведь дали пенсию?

— Дали, милая, дали. Идем. Куплю тебе все, что пожелаешь.

— И куклу?

— И куклу.

Галина Ивановна всегда мечтала о такой семье, о которой с детства ей рассказывала бабушка: уютный дом, муж рядом, дети, внуки, которые приходят в гости на пироги. Только жизнь распорядилась иначе — муж погиб, а единственный сын, Петя, не торопился заводить семью.

— Тебе уже 30 лет, когда ты остепенишься? — спрашивала она, намекая, что и сама не вечна, и его «часики тикают».

— Мам, я не девица на выданье, у меня нет сроков. Как влюблюсь — так и женюсь, — отмахивался Петя.

Женщин он любил всяких… Многих знакомил с мамой, а большинство даже не воспринимал как невест. Так, погулять, поиграть.

Тем не менее Галина Ивановна, твердо верила, что однажды Петя приведёт в дом ту самую — добрую, скромную, внимательную девушку. Чтобы можно было обсуждать с ней рецепты салатов на домашние праздники, баловать внуков и радоваться спокойной, размеренной жизни в кругу близких. Но реальность была далека от мечты.

Сначала в их семье появилась «Юля — неформалка». Сине-зелёные волосы, руки в татуировках, наушники в ушах, на майке что-то на нецензурном. Галина Ивановна даже слов таких не знала, но ей почему-то стало стыдно.

— Мам, это Юля, невеста моя. Прошу любить и жаловать, — бодро сообщил Петя, а Юля лишь кивнула, даже не сняв наушники.

Галина Ивановна только покачала головой. Она попыталась найти общий язык с потенциальной невесткой, но та… Не то что не хотела обсуждать рецепты салатиков, она даже сосиски ела сырыми, потому что ей было трудно их отварить…

К облегчению Галины Ивановны Юля ненадолго поселилась в квартире. Вскоре она наскучила Пете, и он начал искать новую девушку.

Долго искать не пришлось: с одного из рабочих корпоративов Петя пришел не один: привел «Настю — шоуменшу». В ту ночь Галина Ивановна и так не спала — ждала сына, а потом и вовсе спать по ночам перестала. Настя была громкая, яркая, профессиональная телеведущая с местного канала. Настя привносила в их спокойную жизнь шум, гам и неуместную театральность: устраивала съёмки «обычных будней», просила Галину Ивановну «улыбнуться на камеру», вела какой-то «влог», о котором Галина Ивановна слыхом не слыхивала и раскидывала вещи по квартире.

— Сын, ты бы Насте сказал, что когда я в халате по дому хожу, не надо снимать на камеру меня. И вообще, пусть будет поскромнее. А то мне кажется, что это я в гостях, а не она, — сдвигая носком тапочки красные бикини, возлежащие на ковре в гостиной, скривилась Галина Ивановна.

— Мам, ну это же весело! — оправдывался Петя. — Зато дома как в телешоу. Никогда не будет скучно, не знаешь, что дальше ждать.

— А мне не надо шоу, — устало отвечала она. — Мне бы тишины и внучку. Девочку хочу… Буду ей сказки читать, кукол покупать.

Но Петя только усмехался:

— Мам, ты можешь хоть обезьяну, хоть инопланетянку хотеть. Выбирать мне, а я — жену веселую хочу. Мне с ней жить. А уж ты как-нибудь привыкнешь.

Галина Ивановна качала головой, но разменивать квартиру не хотела. Она надеялась, что сын все-таки прислушается к ее мнению.

Но он никогда не слушал, особенно когда она пыталась дать совет. А потом и вовсе ошарашил: привел домой бабу. «Да, да! Не женщину, а бабу», — именно так сказала Галина Ивановна соседке.

— Мама, я женюсь. Пляши! Твое желание исполнится скоро. Нашел я чудо-жену. С приданым.

Галина так и села.

Лариса была старше Пети на десять лет. «Приданым» был сын от первого брака, Егор. Он уже учился в колледже и был вовсе не розовощеким младенцем, и вовсе не внучкой, о которой всю жизнь мечтала Галина Ивановна.

— Это же абсурд! — возмущалась Галина Ивановна. — Ты не хочешь своих детей, но собираешься быть отчимом взрослому парню? А где твой ребёнок? Где моя внучка? Я столько лет ждала, что ты сделаешь достойный выбор! И кого ты берешь в жены? Бабу. Бабищу с прицепом!

— Не смей так говорить про мою женщину. Ларку я люблю. И сын у нее хороший. Я все решил. Не лезь.

Тогда Галина Ивановна решила поговорить с невесткой.

— Честно сказать, я не слишком рада вашей свадьбе, — прямо сказала она. — Но если мой сын выбрал вас, то я приму. С условием, что вы родите мне внучку.

— Что вы, Галина Ивановна? Куда мне рожать в 40 с лишним лет? Не уж, больше детей я не хочу. Да и Петя не про памперсы. Какой из него молодой отец? Сам только что до женитьбы дорос. А если вы будете Петю против меня или моего сына настраивать, то пожалеете!

Галина Ивановна слушала Ларису, и все внутри закипало. Мало того, что женщина возрастная, так еще со своим уставом в чужой монастырь! Сын ее был совершенно неуправляемым подростком. Более того, Петя потребовал, чтобы мать освободила ему комнату побольше, а сама перебралась в гостиную.

— Он студент у него одних только тетрадей и канцелярии на три шкафа, а тебе много места не надо. Ему нужен стол и свет для уроков, а тебе диван да телевизор, — рассуждал сын.

В итоге после недели совместной жизни, матерного послания Галине от пасынка Петра и боли в пояснице от неудобного дивана, Галина Ивановна не выдержала:

— Надумал жениться? Хорошо. Но чтоб невесты твоей и сына ее в моей квартире не было!

— Доля в квартире моя, так что… — заикнулся Петя.

— Вот тебе деньги, считай, что я у тебя выкупила долю. Идем к нотариусу, все оформим.

Петя вроде хотел поспорить, но Лариса убедила его забрать деньги, пока предлагают.

«Раздел» имущества был тяжёлым. Галина стала врагом народа, а Лариса, напротив, еще сильнее привязала к себе мужа. В итоге, получив деньги, Петя уехал с Ларисой в пригород, где они смогли позволить себе жилье.

Первое время, на фоне разногласий сын и мать не общались. Галина была обижена на сына из-за того, что не оправдал надежд, а Петя был поглощен новыми заботами. Он наконец-то стал главой семьи без мнения мамы.

А Галина Ивановна… осталась одна. Она всё чаще выходила на улицу и сидела на лавочке во дворе. Совсем еще не старая, а уже разочарованная в жизни.

На площадке Галина Ивановна и познакомилась с соседкой, Люсей, молодой вдовой с маленькой дочкой.

Люся была учительницей: скромной, вежливой, хозяйственной и отлично воспитанной. Помогала донести пакеты, иногда подвозила Галину Ивановну до рынка и пару раз оставляла с ней свою дочку, Машу, пока сама была на работе.

За несколько месяцев Галина Ивановна так прониклась к соседке, что приговаривала:

— Вот бы Пете такую жену! И умная, и деловая, и ребёнок есть. Тянется ко мне! А Люся — молодая, ещё и родит мне родную внучку. Невестка — мечта.

Однажды даже сказала:

— Жаль, что ты не моя невестка, Люсенька. Вот бы нам породниться…

Люся засмущалась, но улыбнулась.

А у Галины созрел план. Она решила Ларису с Петей развести.

Она плюнула на гордость и поехала к сыну, чтобы помириться. Привезла подарки, испекла ватрушку… А Лариса ее на порог не пустила — как знала, что Галина Ивановна не просто так пришла. Впрочем, Галине это было только на руку.

— Жена твоя меня знать не хочет, а я скучаю по тебе, Петя. Приезжай, маму навестить. Хоть разок.

И Петя приехал. А там — Люся, манты домашние, чистота, спокойствие… Девчушка чужая бегает по тому самому ковру… Когда Петя услышал, что Маша называет Галину бабушкой, лицо его потемнело. Он даже не заметил, как Люся перед ним порхает.

— Сын, ты приглядись к Люсе… Такая хорошая семья могла бы быть… Машенька — золотце, Люся — красавица.

— Мама, хватит. У меня жена, ребёнок, ты забыла? — резко оборвал Петя, вскакивая из-за стола. — Не хочешь со мной видеться, я больше и не приеду!

— Лариса не жена тебе, она ошибка. Посмотри на Люсю! С ней бы у тебя всё по-другому сложилось. Я это точно вижу…

— Думал я, что ты изменилась, мама, а нет. Не зря Ларка тебя на порог не пустила. — Сказал Петя и уехал.

Галина Ивановна загрустила.

— Не печальтесь, может, еще одумается. Все же вы родная мать… — утешила Люся.

— Родная, да не для него, видно.

— Мы с Машей рядом будем. Не переживайте. Хоть и не родные, но…

— Уже как родные, — тихо сказала она Люсе. — Роднее, чем сын. У меня теперь дочка и внучка. А Петя… Бог ему судья.

Так и стали они семьёй. Машенька звала её бабушкой, а Люся — мамой.

Постепенно Галина отпустила сына. Приняла его выбор, но родниться с Ларисой и ее нагулянным мальчонкой желания не было. У Галины Ивановны и так все было для счастья: Люся и Машуля.

Женщина даже решила, что перепишет завещание на них…

Прошло несколько лет. Пока Люся работала, Галина Ивановна занималась Машей, на тот момент уже школьницей. В один из дней, когда они шли из школы и задержались на площадке, раздался звонок.

Номер незнакомый. Странный. Галина Ивановна сначала хотела сбросить, но потом ответила.

— Мам… — голос у Пети был чужой, натянутый. — Нам срочно нужны деньги. У сына… опухоль. Нужна операция. Как можно скорее.

Галина Ивановна сжала трубку.

— Ты ведь сам сказал, что меня знать не желаешь. И Лариса меня ненавидит. Так что решайте свои проблемы сами.

— Мам, выслушай… Я прошу.

— Денег не дам. У меня внучка — Маша. Она для меня настоящая, хоть и не по крови, но родная.

— Ты серьёзно?.. Ты… отказываешь в помощи родному внуку?

— Родной? Петя, у меня с памятью пока все в порядке. Ларку ты взял уже с прицепом. Меня слушать не хотел, бросил мать. Теперь моя семья здесь. — Галина сказала еще много громких слов, не давая вставить сыну ни слова. А потом сбросила вызов.

Петя больше не звонил.

Галина Ивановна потратила деньги на подарки для Маши и Люси.

Через месяц Галина Ивановна встретила во дворе старую знакомую, Тамару. Та, едва поздоровавшись, заговорила:

— Слышала, у тебя внук в больнице? У Пети родился мальчик, два годика. Красивый такой. На тебя похож. Да только болезный. Ух, как жалко мальчонку. Несчастный ребенок. И в кого у него такое? Вроде никто в семье не болел…

Галина замерла. Ей вдруг стало нечем дышать. Внук. Её родной внук… Неужели? Значит, Петя не соврал?

— А ты уверена?

— Ну да. У меня дочь работает в он к о логии. Петю узнала. На нем лица не было, да и жена его с ума сходила, ждала, как операция пройдет. Денег едва смогли набрать. Ну мир не без добрых людей. Впрочем, что я тебе рассказываю, ты бабушка, ты и сама все знаешь.

Галина Ивановна не ответила.

Она пошла домой, будто во сне.

— Маш, а ты можешь мне поискать в интернете кое-что?

— Могу, баб. А что?

Маша нашла страницу Петра в соцсети. Там на его странице была публикация о сборе для маленького ребенка. Больного, с грустными глазами и тяжелой судьбой.

Галина расплакалась, глядя на фото и текст призыва о помощи.

С экрана на нее смотрел маленький мальчик. Светлые волосы. Глаза — её, бабушкины. Малыш смотрел в объектив с такой беззащитной открытостью, что у Галины подкосились ноги.

— Бабусь, у тебя все хорошо? Ты хочешь пожертвовать чужому ребенку денег? А он выздоровеет? — Маша начала задавать вопросы, на которые у Галины Ивановны ответа не было.

Она не спала всю ночь. Голову заполнили мысли, одна хуже другой:

Я отказала. Собственному внуку. А если он… если не переживёт операцию? Я… не помогла…

Но совесть — странная вещь. После раскаяния в душе появилась горечь. Почему Петя не сказал раньше? Почему скрывал, что они с Ларисой родили общего ребёнка? Почему не прислал фото? Или… присылал, а она не смотрела? Не хотела получать его сообщения, заблокировав номер единственного сына…

Галина Ивановна едва дождалась утра, а с рассветом попыталась дозвониться Петру. Звонок остался без ответа.

Галина написала сообщение: «Я не знала. Прости. Нужна помощь — скажи». Ответа не было. Через пару дней она узнала из той же соцсети, что операция уже прошла — помогли друзья, знакомые. Без неё. Без бабушки.

Петя так и не перезвонил.

И только в письмах, которые она писала и не отправляла, Галина Ивановна признавалась:

«Ты был прав, я была слепа. Прости меня, если сможешь. А если нет — пусть твой сын растёт здоровым и счастливым».

Завещание Галина и правда скорректировала. Только вместо Маши и Люси квартира оставалась внуку. Тому самому мальчику, который так храбро боролся за жизнь.

Как ты посмела? — гневно воскликнула свекровь, вставая с места после резкого отказа Ирины к её вмешательству в личное пространство семьи

Семейные узы затягиваются, но кто выдержит натяжение?

— Что здесь происходит? — Ирина замерла на пороге.Она вернулась из магазина, на кухне слышен звук голосов, лежали незнакомые ботинки у двери.

— Это бабушка пригласила новых подруг! — шёпотом ответил Артём. — Сказала, будет весело.

На кухне сидели Людмила Петровна с двумя подругами, разложив по столу еду. Они оживлённо обсуждали новости.

— О, Ирина! — воскликнула одна из гостьей. — Как у вас уютно!

— Это что? — спросила Ирина, с трудом сдерживая гнев.

— Что ты так удивляешься? — махнула рукой свекровь. — Мы решили немного пообщаться. Ради детей. Им ведь весело?

— Они в комнате. И никто не приглашал вас сюда, — твёрдо произнесла Ирина. — Это мой дом.

Людмила Петровна резко обернулась.

— Ах, вот как? — её голос стал ледяным. — Значит, выгоняешь? Хорошо. Но учти, я это так не оставлю.

Ирина молча стояла у двери, пока гости собирали свои вещи и уходили. Андрей, появившийся в коридоре, только вздохнул.

— Ты дома? — сказал он тихо. — И не прекратил это безобразие?

Ирина от возмущения даже слов подобрать не смогла, горло сжалось от обиды.

—

На следующий день Ирина вернулась домой раньше обычного и сразу заметила, что в квартире что-то не так. На полках было все переставлено до неузнаваемости, на видном месте вместо бумажных красовались жуткие вафельные полотенца в цветочек. В мусорной корзине оказались ее овощечистка, чеснокодавилка, ее любимая кружка, китайские палочки для суши и еще несколько мелочей. В гостиной Людмила Петровна пила чай с детьми, на столе стояли её лучшие бокалы.

— Вы снова здесь? — голос Ирины дрогнул. — Как вы попали?

— Катя дала ключ, — невозмутимо ответила свекровь. — Это ведь ради детей. Они скучали.

Ирина повернулась к дочери.

— Бабушка попросила. Это был секрет, — прошептала Катя.

— Мама, вы не должны брать ключи без разрешения, — Ирина пыталась сдержаться.

— Разрешения? — фыркнула свекровь. — Это дом моего сына. Мне не нужны твои разрешения.

В этот момент вошёл Андрей. Его взгляд метался между женой и матерью.

— Мама, мы же договаривались, что ты не будешь приходить без предупреждения, — тихо сказал он.

— Договаривались? — Людмила Петровна резко поднялась. — Андрей, ты забыл, кто тебя вырастил? Я жила ради тебя! А теперь эта… — она бросила презрительный взгляд на Ирину. — Учить меня будет?

— Никто вас не учит, — Ирина постаралась говорить ровно. — Но здесь живёт наша семья, а не ваша. И я попрошу предупреждать лично меня по телефону о ваших визитах и не менять ничего в моем интерьере. Я потом после вас ничего найти часами не могу.

— Ах, семья! Значит, я чужая? — свекровь с силой захлопнула свою сумку. — Выбирай, Андрей. Или я, или она!

Она вышла, хлопнув дверью, оставив после себя гнетущую тишину. Ирина опустилась на стул, чувствуя, как накатывает усталость.

— Это не может продолжаться, — сказала она вечером, когда дети уснули. — Твоя мама разрушает нашу жизнь и в этом городе. Ради чего мы переезжали? Зачем ты помог ей снова поменять квартиру рядом с нами? Мы должны что-то сделать.

— Я не мог отказать маме. Но ты права, Ира, — вздохнул Андрей. — Но как ей сказать? Она не услышит.

— Значит, придётся заставить услышать, — твёрдо ответила Ирина, глядя на ключи, лежащие на полке.

—

Ирина вставила новый замок в дверь, аккуратно проверяя, чтобы ключ легко проворачивался. Замена заняла всего полчаса, но оставила осадок тревоги. Она знала: Людмила Петровна не смирится.

— Ты думаешь, она поймёт? — спросил Андрей, прислоняясь к дверному косяку.

— У неё не останется выбора, — ответила Ирина. — Это наш дом, Андрей. Пора это доказать.

На следующий день свекровь появилась с утра. Она стояла на пороге, глядя на закрытую дверь. Ирина приготовилась к буре, но вместо этого услышала стук. Тихий, размеренный.

— Ирина, открой! — голос Людмилы Петровны звучал сдержанно, но натянуто. — Что случилось с замком?

— Мы его поменяли, — ответила Ирина, открыв дверь на цепочку. — Ключ у вас больше не работает.

— Вы… поменяли замок? Без моего разрешения? — лицо свекрови побагровело. — Как ты посмела?

— Людмила Петровна, — голос Ирины оставался твёрдым. — Это наша квартира. Мы принимаем решения, касающиеся дома. И просим вас заранее предупреждать о визитах.

— Предупреждать? Меня? — свекровь хлопнула по сумке. — Ты думаешь, я всё это оставлю так?

Ирина не ответила. Она закрыла дверь и медленно выдохнула. Внутри всё дрожало, но она не собиралась отступать.

Через несколько часов Андрей позвонил с работы.

— Мама звонила мне. Говорит, ты выгнала её. Что я должен ей ответить?

— Правду, Андрей, — спокойно сказала Ирина. — Мы не выгоняли её. Мы защищаем нашу семью.

Но Людмила Петровна решила пойти дальше. На следующий день она приехала, взяв с собой детей. Улыбаясь, протянула записку Ирине.

— Это тебе, почитай, — свекровь хлопнула Артёма по плечу. — Мы пока в машину пойдём.

Записка была короткой, но ядовитой. «Дорогая Ирина, помни: ты разрушила семью. Ты всегда останешься разлучницей». Ирина скомкала бумажку, но её руки предательски дрожали.

— Всё нормально? — Андрей положил руку ей на плечо, когда вернулся домой.

— Она не остановится, Андрей, — голос Ирины сорвался. — Я устала. Но, если мы сейчас сдадимся, её контроль не закончится никогда.

Андрей крепче обнял её.

— Ты права. Завтра я поговорю с мамой. Она должна понять, что мы больше не позволим ей вмешиваться.

—

Андрей нервно постукивал пальцами по рулю, пока его машина медленно тянулась к старой пятиэтажке, где жила его мать. Он понимал: этот разговор будет сложным, но выбора не осталось. Людмила Петровна встретила его в прихожей, сложив руки.

— Ты пришёл извиниться за свою жену? — резко спросила она.

— Нет, мама, — Андрей тяжело вздохнул. — Мы должны поговорить.

— О чём? О том, как твоя жена выживает меня из твоей жизни? Или о том, как ты позволяешь ей это делать?

— Мама, хватит, — голос Андрея стал твёрже. — Ты переходишь границы. Ирина моя жена. Это её дом, её дети, её правила. Ты должна это принять.

— Принять? — свекровь откинулась на спинку стула. — Ты забыл, кто тебя вырастил? Кто тебя в школу водил, ночью не спал, болел за тебя на каждом экзамене? Я же за вами переехала в другой город! А теперь меня же выгоняют, как чужую!

— Ты никогда не была чужой, мама, — ответил Андрей. — Но теперь у меня своя семья. И я хочу, чтобы ты её уважала.

— Уважала? — Людмила Петровна резко встала. — А меня кто уважает? Эта женщина? Она не дала мне ключи, не пустила в дом, даже пирожки не съела, которые я пекла для детей!

— Мама, это не про пирожки. Ты нарушаешь наши границы. Ирина заслуживает спокойствия, а я не хочу каждый день слышать ваши ссоры.

— Ты за неё заступаешься? — в её голосе звучал почти крик. — Значит, она тебе важнее, чем я?

— Мама, это не соревнование, — устало сказал Андрей. — Но если ты не изменишь своё поведение, нам придётся ограничить общение.

Слова повисли в воздухе. Людмила Петровна долго молчала, а потом её лицо перекосилось от злости.

— Значит, ты выбираешь её. Ну что ж, живите. Но знаешь, Андрей, однажды ты поймёшь, что я была права.

—

Ирина нервно металась по кухне, слыша, как хлопнула входная дверь. Андрей вернулся домой. Он зашёл, снял куртку и молча посмотрел на жену.

— Как прошло? — спросила она, хотя по его лицу уже всё поняла.

— Это было тяжело, — ответил он. — Она злая. Очень злая. Но я сказал, что она должна уважать наши границы. Иначе…

Ирина вздохнула, но прежде чем ответить, в комнату ворвались дети.

— Папа! Бабушка нам звонила! Она сказала, что мы больше её не увидим. Это правда? — Артём тянул отца за руку.

— Нет, конечно, — Андрей опустился на корточки. — Вы её увидите. Просто она немного обиделась, и ей нужно время, чтобы всё понять.

—

Прошло два месяца. Людмила Петровна не появлялась, и в доме наконец воцарилось спокойствие. Дети привыкли к новой тишине, Ирина снова занялась любимыми делами, а Андрей стал проводить больше времени с семьёй.

— Мама, бабушка правда больше не придёт? — спросила Катя за ужином.

Ирина взглянула на Андрея, и тот, чуть улыбнувшись, ответил:

— Конечно, придёт. Просто ей нужно было немного времени.

Словно услышав эти слова, пришло сообщение: «Я зайду к вам на минуточку?»

Не успела Ирина ответить, в дверь позвонили. На пороге стояла Людмила Петровна с коробкой торта и напряжённым выражением лица.

— Добрый вечер, — сказала она, когда Ирина открыла дверь. — Я… решила зайти. Вот, привезла торт для детей.

— Проходите, — ответила Ирина, отступая в сторону.

Людмила Петровна вошла в дом, осмотрелась и неловко поставила торт на стол. Комната выглядела уютно, но что-то изменилось. В этой семье чувствовалась новая сила.

— Я хотела поговорить, — начала свекровь, усевшись на край стула. — Я… понимаю, что вела себя неправильно. Просто я боялась остаться одна. Мне казалось, что вы меня больше не любите.

— Мы никогда вас не отвергали, мама, — мягко ответил Андрей. — Мы просто хотели, чтобы вы уважали наше пространство.

Людмила Петровна посмотрела на Ирину.

— Прости меня, Ира. Я действительно слишком много себе позволяла.

Ирина кивнула. Извинения свекрови были важны, но она решила не терять бдительности.

— Всё в порядке, мама. Но у нас есть правила, и их нужно соблюдать.

— Хорошо, — ответила Людмила Петровна сдержанно. — Пусть будет так.

Вечер прошёл спокойно. Ирина чувствовала остатки напряжения, но понимала: теперь она способна защитить свою семью.

Когда свекровь ушла, Андрей обнял Ирину и прошептал:

— Ну вот, а ты говорила, что все слова напрасны. Всё наладится.

Ирина улыбнулась. Впервые за долгое время она чувствовала, что их дом стал по-настоящему спокойным.