Это было давно. Задолго до нашей встречи. Я не знал…

Весеннее солнце настойчиво пробивалось сквозь тюлевые занавески, рисуя на паркете причудливые узоры. Ольга стояла посреди кабинета мужа, вооружившись тряпкой и средством для мытья окон. Каждый год перед майскими праздниками она устраивала генеральную уборку – традиция, выработанная годами совместной жизни с Виктором.

Она всегда любила порядок. Но сегодня, по каким-то причинам, уборка не радовала её. Напротив, волнение, которое она не могла объяснить, было с ней с самого утра. Она чувствовала, что что-то не так, что за её спиной что-то происходит, и вот эта уборка стала последней каплей. Она не могла просто игнорировать это ощущение.

— Вот ведь, сколько можно хранить старые бумаги? — пробормотала она, разбирая очередную стопку документов на письменном столе.

Её руки привычно сортировали листы – налево важное, направо в макулатуру. Движения были механическими, отточенными, пока пальцы не наткнулись на плотный конверт кремового цвета. Без марки, без штемпеля. Только имя мужа, выведенное аккуратным женским почерком.

Ольга замерла. За тридцать лет брака между ними не было секретов – по крайней мере, она так думала. Сердце предательски ёкнуло, когда она перевернула конверт. Он был вскрыт, значит, Виктор его читал.

— Глупости какие, — попыталась успокоить себя Ольга, но руки уже доставали письмо.

Первые строки показались обычными. «Дорогой Виктор Андреевич…» Но чем дальше она читала, тем сильнее дрожали пальцы, сжимающие бумагу.

«…Вы единственный, кто не отвернулся тогда…» – строчки плыли перед глазами. – «Все эти годы я искала возможность поблагодарить Вас…»

Ольга опустилась в кресло мужа, чувствуя, как немеют ноги. Имя «Марина» ничего ей не говорило, но следующая фраза ударила под дых: «Теперь я знаю – Вы мой отец, и я благодарна судьбе за это».

Воздух в кабинете внезапно стал густым, тяжёлым. Солнечные лучи, ещё минуту назад такие приветливые, теперь казались острыми ножами, режущими глаза. В висках стучало: «Дочь? У него есть дочь?»

Тридцать лет совместной жизни пронеслись перед глазами как кадры старой киноплёнки.

Ольга вспоминала, анализировала, искала знаки, которые могла пропустить. Были ли намёки? Странности в поведении мужа?

— Боже мой, — прошептала она, вспоминая, как Виктор последние месяцы часто задерживался на работе. — Значит, вот в чём дело…

Она встала, прошлась по кабинету. Каждая вещь, каждая мелочь теперь казалась подозрительной. Вот фотография их свадьбы — они такие молодые, счастливые. Неужели уже тогда он знал? Или узнал позже? Почему молчал?

Взгляд упал на настольный календарь. Виктор педантично отмечал в нём важные встречи. Дрожащими пальцами Ольга стала листать страницы назад. Последние три месяца – регулярные пометки «встреча» без уточнений, всегда по четвергам.

— Тридцать восемь лет, — произнесла она вслух, подсчитывая. — Значит, это было до нашей встречи.

В голове крутились обрывки воспоминаний. Как-то раз, лет пять назад, Виктор получил странный звонок и долго говорил в другой комнате. Тогда она не придала этому значения. А его рассеянность последние месяцы? Теперь всё обретало смысл.

Ольга подошла к окну. На улице весна была в полном разгаре – яблони в их дворе покрылись нежно-розовым цветом. Когда-то они с Виктором мечтали о детях, но не случилось. А теперь оказывается…

— У него есть дочь, — произнесла она, и слёзы покатились по щекам. — Взрослая женщина. Может быть, уже свои дети есть.

Часы в гостиной пробили три. Скоро должен вернуться Виктор. Ольга посмотрела на своё отражение в оконном стекле – осунувшееся лицо, покрасневшие глаза. Как она встретит его? Что скажет?

Звук поворачивающегося в замке ключа заставил Ольгу вздрогнуть.

Она всё ещё сидела в кабинете, письмо лежало перед ней на столе.

— Оля, я дома! — раздался привычный голос Виктора из прихожей.

Шаги, шорох снимаемой куртки, звяканье ключей о стеклянную вазочку – такие знакомые, родные звуки. Тридцать лет изо дня в день. Как много может измениться за одно утро…

— Я в кабинете, — отозвалась она, удивляясь, насколько чужим показался собственный голос.

Виктор появился в дверях, как всегда аккуратный, в отглаженной рубашке. Седина на висках, морщинки вокруг глаз – её любимое лицо. Только сейчас оно казалось лицом незнакомца.

— Что-то случилось? — спросил он, заметив её состояние.

Ольга молча указала на письмо. Виктор побледнел, словно его ударили. Несколько секунд он стоял неподвижно, потом медленно опустился на стул напротив.

— Я собиралась навести порядок… — начала Ольга, и голос предательски дрогнул. — Кто она, Витя?

****

Виктор закрыл глаза, провёл ладонью по лицу – жест, который она знала наизусть. Так он делал всегда, когда ему было особенно тяжело.

— Это было давно, Оля. Задолго до нашей встречи, — его голос звучал глухо. — Я не знал… Клянусь тебе, не знал, что есть ребёнок. Она… её мать ничего мне не сказала тогда.

— И давно ты узнал? — Ольга старалась говорить спокойно, хотя внутри всё дрожало.

— Полгода назад. Марина нашла меня сама. Пришла на работу.

— Я помню тот день, — Виктор говорил медленно, словно каждое слово давалось ему с трудом. — Обычный четверг, я готовил отчёты. Секретарша сказала, что меня ждёт посетительница. Молодая женщина, очень похожая на… – он запнулся. – На свою мать.

Ольга сжала подлокотники кресла. Каждое слово било прямо в сердце, но она должна была знать всё.

— Её мать, как её звали?

— Наталья. Наталья Воронцова. Мы работали вместе в проектном институте, это было в Новосибирске, до моего переезда сюда. Короткий роман, всего несколько месяцев. Потом я получил предложение о переводе, и мы расстались. Она ничего не сказала мне тогда…

— А Марина? Что она сказала тебе при встрече?

Виктор поднял глаза – в них стояли слёзы.

— Она сказала: «Здравствуйте, Виктор Андреевич. Я ваша дочь.» Просто и прямо. Я сначала не поверил, думал – ошибка. Но она показала фотографии, документы. И это лицо… Она так похожа на мать.

Ольга встала, подошла к окну. За стеклом качались ветви яблони, осыпая двор белыми лепестками.

— Почему ты молчал, Витя? Почему не рассказал мне сразу?

— Испугался, — он произнёс это так тихо, что она едва расслышала. — Не знал, как ты отреагируешь. Боялся потерять тебя, нашу жизнь, всё, что у нас есть.

— А эти встречи по четвергам? — Ольга кивнула на календарь.

— Да, мы встречались. Говорили. Она рассказывала о своей жизни, о матери. Наталья ушла два года назад. Только тогда Марина начала меня искать. У неё своя семья, двое детей.

— Значит, мы… мы бабушка и дедушка? — голос Ольги дрогнул.

Виктор встал, осторожно приблизился к жене.

— Оля, прости меня. Я должен был рассказать сразу. Просто каждый день откладывал, думал – завтра, завтра… А потом становилось всё сложнее.

Она повернулась к нему. В его глазах была такая боль, такая мольба о прощении, что сердце сжалось.

— Мне нужно с ней встретиться, – твёрдо сказала Ольга. – С Мариной. Ты устроишь это?

— Ты… ты правда хочешь?

— Да. Она часть твоей жизни, Витя. А значит, и моей тоже. Просто… дай мне немного времени привыкнуть к этой мысли.

Встреча была назначена через неделю в небольшом кафе на окраине города.

Ольга пришла раньше, выбрала столик у окна. Руки дрожали, когда она размешивала сахар в чашке с нетронутым кофе.

****

Прошло три недели. В жизни Ольги всё постепенно менялось. Внутри неё что-то трансформировалось. Ранее привычный мир, в котором всё было под контролем, в котором не было места неожиданностям, оказался не таким стабильным. Но в этом хаосе она открыла для себя важную истину: счастье не всегда зависит от того, что было в прошлом.

Теперь, когда она принимала Марину, когда её жизнь начинала складываться иначе, Ольга не чувствовала себя потерянной. Наоборот, она почувствовала, что приобрела нечто большее, чем просто знание о прошлом. Она обрела что-то новое, что-то ценное, что способно сблизить их и превратить в нечто большее, чем просто «семью».

Плата за любовь

Ключ упорно не хотел поворачиваться в замке. Лена, вжав голову в плечи, с тревогой пыталась его провернуть — сначала осторожно, затем сильнее, но замок будто прирос к косяку, ни на сантиметр не поддаваясь.

— Что за… — прошептала она, чувствуя, как сердце проваливается вниз.

В ту же секунду дверь рывком распахнулась сама. Алексей стоял на пороге, высокий, напряжённый, с перекошенным гневом лицом. Взгляд его был холодным, тяжелым, таким, что Лена невольно отступила на шаг назад, сжимая ключ в озябших пальцах.

— Забирай свои вещи. И чтобы я тебя больше не видел в этом доме, — сквозь зубы произнес Алексей.

Голос его был хриплым, почти чужим.

Лена открыла рот, пытаясь что-то сказать, оправдаться, спросить, но слова застряли в горле. Всё внутри оборвалось. Она знала — это конец.

— Я… я не могла попасть… — прошептала она, глядя на него сквозь слёзы.

Алексей не ответил. Его молчание било сильнее, чем любые крики.

Он отошёл в сторону, молча пропуская её в квартиру, затем, даже не дождавшись, пока она пройдёт, резко захлопнул за ней дверь. Щелчок замка прозвучал, как выстрел.

Лена стояла в прихожей, цепенея от страха и боли. Она пыталась понять, что ещё можно исправить, что сказать, как объяснить…

Но Алексей уже исчез в глубине квартиры. Из спальни донёсся глухой звук захлопнувшейся двери. Он закрылся там, оставив её наедине со своими вещами и разбитыми мечтами.

Дрожащими руками Лена прошла в спальню. Всё вокруг казалось ей чужим: постель, которую они делили столько лет, полки с книгами, их семейные фотографии… Теперь это было не её.

Открыв шкаф, она начала торопливо снимать с вешалок одежду, складывать в чемоданы всё подряд: футболки, платья, нижнее бельё. Каждый хлопок ткани о ткань отдавался эхом в пустой комнате.

— Мам, а мы куда едем? — голос пятилетнего Артема прорезал тишину.

Лена обернулась, быстро вытирая слёзы.

— В другое место, малыш, — стараясь улыбнуться, ответила она.

«Другое место» — квартира, купленная Алексеем в подарок Артему. Тогда, несколько лет назад, это казалось проявлением бесконечной любви. Сегодня это стало её единственным спасением.

Когда вещи были собраны, Лена вызвала такси. Она боялась смотреть на Алексея, боялась услышать ещё что-то страшное в свой адрес. Но он так и не появился.

Такси подъехало через пятнадцать минут. С трудом дотащив чемоданы до подъезда, Лена обернулась. Из окна спальни мелькнула чья-то тень — возможно, Алексей всё-таки смотрел вслед. Или, может быть, ей просто хотелось в это верить.

Когда-то эта квартира казалась ей уютной пристанью. Здесь она любила, мечтала, строила планы на будущее. Теперь всё было разрушено. Всё кончилось.

Артем уснул, уткнувшись носом в её плечо. Лена осторожно переложила его на кровать, накрыла пледом и долго сидела рядом, слушая его тихое дыхание.

«Как всё быстро разрушилось…» — думала она, сжимая руки в кулаки.

Она вспомнила день, когда встретила Павла. Тогда, много лет назад, она была влюблённой школьницей. Их отношения были светлыми, отчаянными, полными мечтаний. Павел был её первой любовью, её первым мужчиной.

Когда она забеременела, она искренне верила: ребёнок только укрепит их связь. Но всё вышло иначе. Павел испугался ответственности, выбрал семью. Лена осталась одна — беременная, без образования, без работы.

Тогда и появился Алексей.

Он спас её. Оплатил операцию для Артема, которая спасла малышу жизнь. Подарил Лене уверенность в завтрашнем дне. Взял её под своё крыло, как испуганную птицу.

Он любил её. И Лена любила его — по-своему. Или ей так казалось.

Пока снова не появился Павел.

— Ты уйдешь от него? — однажды спросил Павел, сжимая её руки в своих.

Лена молчала. Её терзало чувство вины. Перед Алексеем. Перед Артемом. Перед собой.

— Я не могу, — шептала она тогда. — Я должна быть благодарна Алексею за всё…

Но благодарность — не любовь. И вскоре они снова оказались вместе. Тайно. Украдкой. Жадно.

Они встречались в той самой квартире, что сейчас стала для Лены новым домом.

Всё шло по тонкой грани — до тех пор, пока кто-то не рассказал Алексею правду.

Лена сидела на полу, обняв колени руками. В глазах стояли слёзы. Кто предал её? Кто рассказал?

Она вспомнила: Анжела. Единственный человек, знавший о её тайне.

Судорожно набрала номер.

— Нам нужно поговорить, — сказала Лена, и её голос дрожал.

Анжела приехала быстро. Без извинений, без сожалений.

— Это я рассказала ему, — призналась она, с ледяной улыбкой. — И показала фотографии. Те самые, которыми ты хвасталась.

— Но зачем?! — Лена почти кричала.

Анжела только пожала плечами.

— Ты разрушила чужую семью. Ты думала, всё тебе сойдёт с рук?

Лена замолчала.

— Ты даже не знала, да? Жена Павла — моя лучшая подруга. Я видела, как она страдала. Как собиралась выброситься из окна, когда узнала про измену. Ты уничтожила её жизнь однажды. И снова пыталась это сделать.

Лена закрыла лицо руками. Боль была нестерпимой.

— Я любила его… — шептала она.

— Любила? — фыркнула Анжела. — Это называется эгоизмом.

Не сказав больше ни слова, Анжела ушла, оставив Лене её одиночество.

Ночь прошла в слезах и размышлениях. Лена смотрела в тёмное окно и понимала: за всё приходится платить.

Она потеряла мужа. Потеряла подругу. Потеряла будущее, которое строила.

Остался только Артем. Ради него стоило жить. Ради него нужно было подняться с колен.

На рассвете Лена встала, подошла к спящему сыну и нежно погладила его по волосам.

— Всё будет хорошо, малыш, — прошептала она. — Обещаю.

И в первый раз за долгое время поверила в свои слова.