Мы с Илюшей зарабатываем, а её родители — нiщебrоды деревенские, живут в cарае! — cмеялась свекровь прямо за праздничным столом
Праздничный стол ломился от закусок и деликатесов. Валя поправила вилку, которая лежала не совсем ровно, и огляделась вокруг. Сегодня был юбилей свекрови, и в квартире Ирины Петровны собрались все родственники, друзья и коллеги.
Валя готовилась к этому дню больше недели: заказала огромный трехъярусный торт, купила баночку красной икры в красивой упаковке, выбрала шикарный букет из пятидесяти роз. И все это за свой счет, хотя могла бы попросить денег у мужа. Но Валя хотела самостоятельно сделать приятное свекрови — и, что греха таить, немного произвести впечатление на родственников. Показать, что Валентина из деревни — не просто «деревенщина», а вполне состоявшаяся молодая женщина.
Звонок в дверь заставил Валю вздрогнуть. По спине пробежал холодок — вдруг это ее родители все-таки приехали, хотя она попросила не приезжать? Но нет, это были однокурсники Ильи, с которыми он давно не виделся. Молодые люди внесли с собой свежесть морозного воздуха и шумные приветствия. Валя выдохнула с облегчением.
— Валентина, ты бы закуски на большое блюдо переложила, — Ирина Петровна заглянула на кухню, где невестка последний час перекладывала, нарезала и украшала. — И пол протри, натоптали тут все…
— Конечно, сейчас все сделаю, — Валя натянуто улыбнулась и потянулась за тряпкой.
Так было всегда. Свекровь делала вид, что принимает невестку, даже при знакомстве сказала: «Какая хорошая девочка, Илюша!». Но потом начала исподволь, крошечными шажками, показывать свое отношение. То нос скривит, когда Валя говорит о родителях, то фыркнет, если Валя использует какой-то простой «деревенский» оборот, то начнет расспрашивать при гостях о школе в деревне — мол, а учили ли вас там вообще чему-нибудь?
Илья на такие выпады матери обычно реагировал слабо. Иногда бросал: «Мам, ну хватит», но чаще просто пожимал плечами — дескать, что тут такого? Бывало, даже поддакивал матери: «Да уж, Валь, вы там в глубинке и правда оторваны от цивилизации». Валя в такие моменты улыбалась и переводила разговор. Зачем портить отношения? В конце концов, это мать ее мужа, и с ней жить бок о бок еще долгие годы.
Валя познакомилась с Ильей три года назад, когда девушка только-только переехала в город после окончания педагогического колледжа. Работала воспитательницей в детском саду, снимала комнату в общежитии. Илья на тот момент уже был успешным программистом, зарабатывал хорошие деньги. Их случайная встреча в кофейне переросла в свидание, потом в отношения, а спустя полгода — в брак.
Илья был добрым парнем, внимательным, когда дело касалось подарков и комплиментов. Но в быту оказался совершенно беспомощным. Не умел готовить даже простейшие блюда, стирал все вещи в одной куче, не различая цвета и ткани, а об уборке и речи не шло. Все домашние заботы легли на плечи Вали, которая, впрочем, не жаловалась — в родительском доме она с детства привыкла к работе.
Именно эту домовитость и отмечала Ирина Петровна как главное достоинство невестки.
— Хоть готовить умеет, и то хлеб, — говорила свекровь подругам. — Нынче девицы только и знают, что ногти красить да в интернете зависать.
Валя улыбалась и на эти слова. В конце концов, это все-таки похвала, хоть и с привычным уколом.
Самым болезненным для Вали была тема ее родителей. Мать и отец Вали всю жизнь проработали в колхозе, а когда колхоз развалился, стали держать небольшое хозяйство — корову, кур, огород. Денег это приносило немного, но на жизнь хватало. Дом у них был старый, но крепкий, хотя, конечно, не сравнить с квартирой Ирины Петровны в центре города. Валя любила родителей и искренне гордилась ими — они никогда не опускали руки, много работали и сумели дать единственной дочери образование.
Но Ирина Петровна с самого начала дала понять, что родители невестки — это что-то постыдное, о чем лучше вообще не упоминать.
— Что ж ты родителей своих на свадьбу-то не позвала? — спросила тогда Ирина Петровна с деланным участием.
— Да они… не смогли приехать, работы много, — соврала тогда Валя, хотя на самом деле просто побоялась, что родители будут чувствовать себя неуютно среди городских гостей. Да и денег на хороший подарок у них не было, а приходить с пустыми руками было стыдно.
Илья, впрочем, ни разу не выразил желания познакомиться с тестем и тещей. Предложения Вали съездить на выходных в деревню всегда откладывались на потом. То работа, то друзья, то просто устал. Так и не доехали ни разу за три года.
Сегодня, собирая гостей на юбилей свекрови, Валя опять не позвала родителей. И дело было даже не в деньгах на подарок — Валя могла бы подарить что-то и от их имени. Дело было в атмосфере. Валя знала, что «деревенские» в квартире Ирины Петровны не в почете. Да и родителей не хотелось подвергать насмешкам и косым взглядам.
За праздничным столом Валя сидела напряженно, улыбаясь и поддерживая разговор, но внутренне готовая в любой момент вскочить и принести что-то еще или убрать. Рядом сидел Илья, по другую сторону от него — Ирина Петровна, сияющая в новом платье. Гости поздравляли именинницу, дарили подарки, произносили тосты.
Коллеги свекрови из бухгалтерии рассказывали о своих успехах — кто-то машину новую купил, кто-то в отпуск на острова собрался. Ирина Петровна не отставала, рассказывая о достижениях сына — какой он молодец, как в Москву на конференцию ездил, как премию получил.
— А вы, Валечка, все в садике работаете? — спросила одна из коллег свекрови.
— Да, я…
— Работает, работает, — перебила Ирина Петровна. — Хоть копейку в дом приносит.
Валя стиснула зубы. «Копейка» была не такой уж маленькой — зарплата воспитателя в престижном частном садике была вполне приличной. Конечно, не такой, как у Ильи, но все же.
Постепенно все больше гостей и хозяйка стали пропускать по бокальчику. Сначала шампанское, потом вино, затем настала очередь коньяка. Разговоры становились громче, смех — заливистее. Валя незаметно встала из-за стола и принялась убирать пустые тарелки, подносить новые закуски. Никто даже не заметил ее отсутствия за столом.
— Илюша мой молодец! — громко говорила Ирина Петровна, раскрасневшаяся от выпитого. — Он у меня целеустремленный. В кого это, интересно?
Гости засмеялись, поддакивая.
— Конечно в вас, Ирина Петровна! Яблоко от яблони…
Свекровь довольно кивала, принимая комплименты.
Валя вернулась к столу с новым блюдом канапе, которые всю ночь готовила, и тихо села на свое место. Илья даже не посмотрел в ее сторону, увлеченно рассказывая соседу за столом о каком-то новом проекте.
— А вот Илюшины тесть с тещей, — вдруг громко сказала Ирина Петровна, — они ведь в деревне живут. Даже на свадьбу не приехали!
Валя замерла с вилкой в руке. В комнате повисла тишина. Все с интересом посмотрели сначала на Ирину Петровну, потом на Валю.
— Ирина Петровна, они просто не смогли приехать… — тихо сказала Валя.
— Да ладно тебе, — махнула рукой свекровь. — Чего их выгораживать? Стыдно небось было сюда ехать, в приличный дом. Они ж там в какой-то избушке живут, да, Илюша?
Илья неопределенно пожал плечами, не глядя на жену.
— Ну, дом у них старый, да…
Валя почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Ее родители никогда никому не сделали ничего плохого. Трудились всю жизнь, помогали соседям, вырастили дочь. Их дом — дом, где Валя выросла, где прошло ее счастливое детство — может, и не был шикарным, но он был чистым, уютным, с запахом свежеиспеченного хлеба и яблок. И слышать, как их оскорбляют, было невыносимо.
— Мы с Илюшей зарабатываем по 100 тысяч, а её родители — нищеброды деревенские, живут в сарае! — ржала свекровь прямо за праздничным столом.
За столом раздался смех. Кто-то из гостей неловко кашлянул, кто-то смотрел в тарелку, но большинство присоединились к смеху хозяйки. Илья промолчал. Только усмехнулся, будто соглашаясь с матерью.
Валя медленно положила вилку. Внутри все оцепенело. Три года брака, три года попыток угодить, подстроиться, быть «достойной» невесткой. Бесконечные ужины, приготовленные после работы, чистота в квартире, стирка носков Ильи, глажка его рубашек. Все эти годы она старалась быть хорошей женой. И что в итоге? Ее родителей назвали нищебродами, а муж даже не попытался заступиться.
Как в замедленной съемке, Валя увидела перед собой всю свою жизнь с Ильей и его матерью. Ее никогда по-настоящему не уважали. Принимали помощь — да, еще бы, кто откажется от бесплатной домработницы? Но уважения не было.
Руки Вали дрожали, когда она поднялась из-за стола. Все еще смеялись над шуткой Ирины Петровны. Никто не заметил, что Валя встала. Кроме свекрови — та бросила на невестку короткий взгляд и небрежно сказала:
— Валь, принеси-ка нам еще вина из кухни.
Валя не двинулась с места. Впервые за три года она почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. Не просто обиды или разочарования — а именно настоящего, жгучего гнева.
Но Валя не дала этому гневу вырваться наружу. Девушка побледнела, сжала вилку в руке так сильно, что костяшки пальцев побелели, но не произнесла ни слова. В голове пронеслась мысль: «Они не стоят того, чтобы я унижалась еще больше».
Ирина Петровна, не дождавшись реакции, скривила губы.
— Валя, ты оглохла? Вино принеси!
Девушка медленно поднялась, положила салфетку на стол и вышла на кухню. Там, в тишине, Валя смотрела в окно, пытаясь совладать с собой. Слезы душили, но плакать было нельзя. Только не сейчас, не здесь.
С бутылкой вина в руках Валя вернулась в комнату. Лица гостей расплывались перед глазами, словно сквозь мутное стекло. Наполнила бокалы, улыбнулась невпопад на чью-то шутку и села обратно на свое место.
Остаток вечера прошел как в тумане. Валя больше не участвовала в разговорах, отвечала односложно, если к ней обращались. Илья, казалось, даже не заметил перемены в настроении жены. Муж смеялся шуткам матери, обсуждал с друзьями футбол, с коллегами свекрови — последние новости.
Когда гости начали расходиться, Валя включила автоматический режим: собирала тарелки, относила на кухню, мыла посуду. Руки работали сами по себе, пока в голове крутились слова свекрови: «нищеброды деревенские», «живут в сарае».
— Ну, прощевайте! — крикнула Ирина Петровна последним гостям.
Валя вытерла последнюю тарелку, аккуратно поставила ее в шкаф и вышла в прихожую.
— Спасибо за вечер, Ирина Петровна, — тихо сказала девушка. — Я пойду, мы с Ильей завтра рано встаем.
Свекровь, уже слегка нетвердо стоящая на ногах, махнула рукой.
— Да-да, идите. Илюша, позвони завтра матери!
Всю дорогу домой Валя и Илья ехали молча. Муж, явно довольный вечером, пытался включить музыку, но Валя попросила оставить тишину — голова болит.
В ту ночь Валя не сомкнула глаз. Лежала, глядя в потолок, и думала о своей жизни. О том, как поступила в колледж, несмотря на скромный достаток родителей. Как переехала в город, нашла работу. Как встретила Илью — тогда казалось, что это судьба. И вот она здесь, в квартире с человеком, который даже не заступился за ее родителей.
«А ведь мама с папой никогда не сказали ни единого плохого слова ни про Илью, ни про его мать», — думала Валя. И это при том, что они ни разу не встречались. Родители Вали, узнав, что дочь выходит замуж, были рады. Мама только спросила: «Он хороший человек, доченька?» И когда Валя кивнула, мать обняла ее и сказала: «Тогда все будет хорошо».
Утро застало Валю с открытыми глазами. Илья еще спал, посапывая в подушку, когда девушка тихо встала с кровати. Достала из шкафа свой старый чемодан — тот самый, с которым приехала в город три года назад. Начала методично складывать вещи: одежду, документы, ноутбук. Только самое необходимое.
Скрип половицы заставил Валю обернуться. В дверях спальни стоял заспанный Илья, недоуменно глядя на чемодан.
— Ты куда? — спросил муж, потирая глаза.
Валя посмотрела на него. Спокойно, без слез и упреков.
— К родителям. В сарай. Где люди не смеются над теми, кто тебя вырастил.
Илья растерянно моргнул, словно не понимая, о чем речь.
— Ты из-за вчерашнего? Да ладно тебе, мама просто пошутила. Она выпила лишнего…
Валя застегнула чемодан и выпрямилась.
— Твоя мать не пошутила. Она сказала то, что думает. А ты… ты даже не попытался заступиться.
— Да что я должен был сделать? Устроить скандал на юбилее? — Илья начал раздражаться. — Это же просто слова!
— Нет, Илья. Это не просто слова. Это отношение. Твое и твоей матери. К моим родителям. Ко мне.
Валя взяла чемодан и направилась к выходу. Илья растерянно последовал за женой.
— Валь, ну хватит. Куда ты пойдешь? К своим в деревню? Брось, там же условия…
— Какие, Илья? — Валя обернулась у входной двери. — Скажи, какие там условия? Ты же ни разу не был у моих родителей. За три года ни разу не захотел поехать, познакомиться с ними.
Муж замолчал, не находя что ответить.
— Я позвоню, — сказала Валя, открывая дверь. — Когда приеду.
По дороге на вокзал Валя удалила Ирину Петровну из мессенджеров и социальных сетей. Заблокировала номер свекрови, чтобы не видеть ни звонков, ни сообщений. Сама не знала, зачем это сделала — ведь Ирина Петровна вряд ли стала бы ей писать или звонить. Но само действие казалось символичным — обрезать все ниточки, связывающие с человеком, который не уважает ни тебя, ни твою семью.
Поезд прибыл в родной поселок Вали к вечеру. Родители не ждали дочь, и их удивление при виде Вали с чемоданом сменилось тревогой.
— Доченька, что случилось? — мама Вали, Анна Сергеевна, всплеснула руками.
— Все хорошо, мам, — Валя обняла родителей. — Просто хотела вас увидеть.
Отец, Сергей Иванович, молча взял чемодан дочери и отнес в ее бывшую комнату. Ничего не спрашивал — словно понимал, что дочери нужно время, чтобы все рассказать.
Вечером Валя сидела на веранде родительского дома. Старый дом, который Ирина Петровна назвала «сараем», был исполнен теплоты и уюта. Сумерки опускались на деревню, воздух наполнялся ароматами скошенной травы и дыма от печей. С соседнего двора доносилось тихое мычание коровы.
Никто не смеялся над Валей. Никто не отпускал ехидных замечаний. Никто не заставлял ее чувствовать себя человеком второго сорта из-за происхождения. В тишине вечера Валя наконец-то почувствовала, что может дышать полной грудью.
Илья позвонил на следующий день. Голос звучал обеспокоенно.
— Валя, ты как? Доехала нормально?
— Да, все хорошо, — ответила девушка.
— Когда вернешься?
Валя помолчала, глядя в окно на родительский сад.
— Не знаю, Илья. Мне нужно подумать.
— О чем тут думать? — в голосе мужа послышалась нотка раздражения. — Ты что, серьезно собралась там жить? В деревне?
— А что в этом плохого? — спросила Валя. — Здесь люди уважают друг друга. Здесь меня не считают человеком второго сорта.
— Валь, ну извини за тот вечер. Мама перебрала просто…
— Дело не в одном вечере, Илья. Дело в отношении. Три года я старалась быть хорошей женой, хорошей невесткой. Готовила, убирала, помогала с праздниками. Но ни разу не почувствовала уважения. Ни от тебя, ни от твоей матери.
Илья помолчал, потом вздохнул:
— Слушай, давай ты остынешь и вернешься. Поговорим обо всем.
— Мне нужно время, — повторила Валя и закончила разговор.
Дни в родительском доме текли спокойно. Валя помогала по хозяйству, гуляла по знакомым с детства местам, общалась с родителями. Внутри постепенно воцарялся покой.
Через неделю Валя написала Илье сообщение:
«Я не вернусь в дом, где презирают мои корни. Не смогу жить с человеком, который не уважает моих родителей и меня. Решай сам, с кем тебе по пути. Если хочешь сохранить нашу семью — докажи, что уважаешь меня и мою семью. Если нет — я пойму. Но жить в унижении больше не буду.»
Ответ пришел только через два дня:
«Прости. Я не понимал, как тебе было тяжело. Можно я приеду познакомиться с твоими родителями? По-настоящему познакомиться.»
Валя улыбнулась, перечитывая сообщение. Не знала, получится ли все исправить. Сможет ли Илья по-настоящему измениться, сможет ли отстаивать свою семью перед собственной матерью. Но это был первый шаг. Первый шаг к тому, чтобы строить отношения на уважении, а не на удобстве.
А главное — Валя поняла важную истину: если тебя унижают, не нужно терпеть год за годом. Можно просто встать и уйти. Истинная любовь никогда не требует жертвовать своим достоинством. Настоящая семья — это место, где каждого ценят и уважают. И иногда, чтобы создать такую семью, нужно найти в себе силы разорвать порочный круг.
А ты мне хозяин разве, чтобы я перед тобой отчитывалась, где я и с кем была? Я думала, у нас есть такая штука, как доверие, но, если нет
— Ты где была? — Кирилл встретил Анжелу в прихожей, скрестив руки на груди. — Уже одиннадцать, а ты сказала, что будешь в девять.
Анжела устало вздохнула, снимая туфли. Ноги гудели после долгого дня, а голова была тяжелой от шума корпоратива и бесконечных разговоров с коллегами.
— Корпоратив затянулся. Я же написала тебе сообщение.
— Ага, написала. «Задержусь». И всё, — Кирилл покачал головой. — Кто там был? Твой новый начальник тоже?
— Кирилл, я устала, — Анжела прошла мимо него в комнату и положила сумку на диван. — Там была вся наша команда. Да, и начальник тоже.
— И что вы делали до одиннадцати? — Кирилл последовал за ней, не отставая ни на шаг. — Пили? Танцевали? С кем ты там танцевала?
Анжела обернулась, глядя на парня с недоумением. Они съехались всего два месяца назад, но за последние недели такие допросы стали почти ежедневным ритуалом. Сначала она находила это даже милым — он ревнует, значит любит. Но сейчас его тон больше напоминал следователя, а не заботливого парня.
— Мы обсуждали работу. Потом да, был фуршет. Я выпила бокал вина, если тебя это интересует.
— Один? — Кирилл прищурился. — И с кем ты разговаривала больше всех?
Анжела опустилась в кресло, массируя виски. Они познакомились год назад, в кофейне возле её офиса. Кирилл показался ей интересным, внимательным, с отличным чувством юмора. Первые свидания были как в кино — романтика, цветы, долгие разговоры. Когда он предложил съехаться, она согласилась почти без колебаний. Первый месяц всё было идеально — они готовили вместе ужины, смотрели фильмы, строили планы.
Но потом что-то изменилось. Сначала это были невинные вопросы — «куда ты?», «когда вернешься?». Потом он стал звонить ей по несколько раз в день, спрашивая, где она и с кем. А недавно она заметила, что Кирилл проверяет её телефон, когда думает, что она не видит.
— Я разговаривала с разными людьми, Кирилл. Это рабочее мероприятие, — Анжела поднялась и направилась в ванную. — Мне нужно принять душ.
— А почему ты не отвечала на мои звонки? — Кирилл загородил ей путь. — Я звонил три раза.
— Там было шумно, я не слышала, — Анжела попыталась обойти его. — Кирилл, серьезно, я устала.
— Покажи телефон, — вдруг потребовал он.
— Что?
— Телефон покажи. Я хочу посмотреть, с кем ты переписывалась.
Анжела почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. Это уже было за гранью. Но она была слишком утомлена для конфликта.
— Вот, смотри, если тебе так нужно, — она достала телефон и протянула его Кириллу. — Только я не понимаю, зачем это.
Кирилл быстро пролистал её сообщения, просмотрел историю звонков, даже заглянул в галерею фотографий.
— А почему ты удалила фотографии с корпоратива? — спросил он с подозрением.
— Я ничего не удаляла. Их там и не было, — Анжела протянула руку за телефоном. — Можно мне теперь пойти в душ?
Кирилл неохотно вернул ей телефон, но его взгляд оставался напряженным.
— Я просто беспокоюсь за тебя, — сказал он, меняя тон на более мягкий. — Ты знаешь, как я тебя люблю. Просто не хочу, чтобы какие-то коллеги имели на тебя виды.
Анжела кивнула, хотя внутри что-то сжалось. Когда-то такие слова казались ей проявлением заботы. Сейчас они звучали как оправдание контроля.
— Я знаю, — тихо ответила она. — Но мне нужно немного пространства, Кирилл. И доверия.
— Я доверяю тебе, — быстро ответил он. — Это всем остальным не доверяю.
Анжела ушла в ванную и закрыла дверь. Включив воду, она прислонилась к стене и глубоко вздохнула. Что происходит с их отношениями? И почему ей всё труднее узнавать в Кирилле того парня, в которого она влюбилась год назад?
Она знала, что должна что-то сказать, что-то сделать. Но пока она просто стояла под горячими струями воды, надеясь, что они смоют не только усталость этого дня, но и растущее беспокойство о своём будущем с Кириллом.
— Это что на тебе? — Кирилл оглядел Анжелу с ног до головы, когда она вышла из спальни, готовая к работе.
Анжела посмотрела на своё отражение в зеркале прихожей. Обычная белая блузка, юбка-карандаш чуть выше колен — стандартный офисный наряд.
— В смысле? Обычная рабочая одежда.
— Юбка слишком короткая, — Кирилл подошёл ближе. — И блузка слишком обтягивающая. Все будут пялиться.
Анжела сделала глубокий вдох. За последние две недели это стало ещё одной традицией — утренняя оценка её внешнего вида и последующие попытки что-то изменить.
— Кирилл, мне через полчаса презентацию вести. Я не буду переодеваться.
— Кстати, о презентации, — Кирилл скрестил руки на груди. — Антон твой тоже там будет?
Анжела закатила глаза. Антон был её коллегой, с которым они работали в команде. Обычный женатый мужчина, отец двоих детей. Но для Кирилла он превратился в главную угрозу их отношениям.
— Да, Кирилл, Антон будет. Как и вся проектная группа, — она взяла сумку. — Мне пора.
— Ты вернёшься сразу после работы? — Кирилл последовал за ней к двери.
— Не могу обещать. У меня сегодня встреча с Машей, мы хотели в кафе посидеть.
Лицо Кирилла мгновенно изменилось — губы сжались, в глазах появился холодный блеск.
— Ты не говорила мне про Машу.
— Я говорила тебе ещё три дня назад, — Анжела почувствовала, как внутри нарастает раздражение. — Маша моя лучшая подруга, мы не виделись уже месяц.
— Отмени, — просто сказал Кирилл. — Я хочу, чтобы ты сегодня была дома.
— Что? Нет, я не буду отменять. Мы давно планировали эту встречу.
Кирилл схватил её за руку, не грубо, но достаточно крепко, чтобы она не могла высвободиться без усилий.
— Анжела, я всё сказал. Ты сегодня возвращаешься домой сразу после работы.
— Отпусти, — Анжела выдернула руку. — Ты не имеешь права указывать мне, с кем мне встречаться.
— Имею, — в голосе Кирилла прозвучала уверенность. — Ты моя девушка. А эта твоя Маша, я уверен, только и ждёт возможности настроить тебя против меня.
Анжела уставилась на него, не веря своим ушам. Когда он успел стать таким? Или он всегда был таким, а она просто не замечала?
— Кирилл, это смешно, — она покачала головой. — Маша ничего против тебя не имеет. Она даже толком не знает тебя.
— Вот именно, — Кирилл кивнул с таким видом, будто она только что подтвердила его теорию. — Она не знает меня, но уже настраивает тебя против. Я же вижу, как ты изменилась после ваших разговоров.
Анжела посмотрела на часы — она уже опаздывала.
— Мы поговорим об этом вечером, хорошо? Сейчас мне действительно нужно идти.
— Обещай, что не пойдёшь к Маше, — Кирилл загородил дверь.
— Кирилл, пожалуйста, — она попыталась обойти его. — Я опаздываю.
— Обещай, — настаивал он.
В тот момент Анжела осознала, что ситуация стала по-настоящему нездоровой. Это был уже не просто контроль, это было подавление её свободы.
— Ладно, — солгала она, просто чтобы выбраться из квартиры. — Не пойду к Маше.
Лицо Кирилла тут же просветлело.
— Вот и хорошо. Я закажу нам что-нибудь на ужин. Проведём вечер вместе.
Он отступил, позволяя ей выйти, и даже поцеловал её в щёку на прощание. Анжела выскочила из квартиры с чувством, будто вырвалась из ловушки.
Весь день на работе она думала о том, что происходит между ними. Кирилл не всегда был таким. Он изменился — или, может быть, просто показал своё настоящее лицо? И как она могла этого не заметить раньше?
После работы Анжела всё-таки встретилась с Машей. Они сидели в уютном кафе, и Анжела наконец-то почувствовала, что может дышать свободно.
— Ты выглядишь напряжённой, — заметила Маша, внимательно разглядывая подругу. — Что-то случилось?
Анжела покрутила в руках чашку с кофе. Рассказать? Но что именно? Что её парень превратился в контролирующего ревнивца? Что она уже не чувствует себя свободной? Что иногда ей кажется, что она живёт с чужим человеком?
— Всё нормально, просто устала на работе, — ответила она, решив пока не делиться своими проблемами.
Когда Анжела вернулась домой, Кирилл ждал её в гостиной. На журнальном столике стояли коробки с едой, телевизор был включен. Но выражение его лица не предвещало спокойного вечера.
— Ты была у неё, — произнёс он, и это был не вопрос.
— Да, — не стала отрицать Анжела, решив, что ложь только усугубит ситуацию. — Я была у Маши. Мы давно планировали встретиться.
Кирилл медленно поднялся с дивана, его лицо исказилось от гнева.
— Ты обещала, что не пойдёшь.
— Я обещала, потому что ты не давал мне выйти из квартиры! — Анжела повысила голос. — Кирилл, что с тобой происходит? Ты контролируешь каждый мой шаг, проверяешь телефон, диктуешь, с кем мне можно видеться. Это ненормально!
Разговор перерос в настоящий скандал, какого у них ещё не было. Кирилл обвинял её в предательстве, неуважении, даже во лжи — хотя единственная ложь, которую она сказала, была вынужденной, чтобы вырваться из его контроля. Анжела впервые увидела, насколько далеко всё зашло, и это пугало её.
Она не знала, что её ждёт завтра, но одно было ясно — их отношения изменились безвозвратно, и не в лучшую сторону.
Анжела вернулась с работы позже обычного. После вчерашнего скандала она специально задержалась в офисе, чтобы не сталкиваться с Кириллом раньше необходимого. Переступив порог квартиры, она сразу почувствовала что-то неладное. В гостиной было тихо и темно.
— Кирилл? — позвала она, включая свет.
Никто не ответил. Анжела прошла в комнату и замерла от увиденного. Её рабочий стол выглядел непривычно пусто. Компьютер был на месте, но все шнуры отсутствовали. Она бросилась проверять ящики — зарядка для телефона, наушники, даже флешки — всё исчезло. Анжела достала мобильный, чтобы позвонить Кириллу, но экран не включился. Аккумулятор разрядился ещё днём, а зарядки нигде не было.
В этот момент входная дверь открылась, и на пороге появился Кирилл. Он был одет в свою любимую кожаную куртку и выглядел необычно воодушевлённым.
— Ты уже дома, — произнёс он с улыбкой, будто ничего необычного не происходило.
— Кирилл, где мои вещи? — Анжела старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело от возмущения. — Что ты сделал с шнурами от компьютера?
Кирилл прошёл мимо неё на кухню, достал из холодильника бутылку воды и сделал глоток.
— Я убрал их, — ответил он, как будто это было самым естественным поступком в мире. — И твой телефон разрядился, как я вижу.
— Зачем ты убрал мои вещи? — Анжела последовала за ним на кухню. — Верни их немедленно.
Кирилл поставил бутылку на стол и посмотрел на неё с выражением превосходства.
— Знаешь, я много думал после вчерашнего. Ты совсем отбилась от рук, Анжела. Общаешься с кем хочешь, ходишь куда вздумается, игнорируешь мои просьбы. Так дело не пойдёт.
Анжела не верила своим ушам. Он говорил о ней, как о непослушном ребёнке, которого нужно наказать.
— Да ты с ума сошёл, — выдохнула она. — Кирилл, это ненормально. Верни мои вещи.
— Нет, — твёрдо ответил он. — Я сегодня иду с парнями в бар. А ты останешься дома, подумаешь над своим поведением.
Кирилл достал из кармана куртки её телефонную зарядку и положил на видное место, но вне досягаемости Анжелы.
— Вот здесь она побудет, пока я не вернусь, — сказал он с ухмылкой. — Чтобы ты не вздумала звонить своим подружкам и жаловаться на меня.
Анжела почувствовала, как страх сменяется яростью. Она никогда не думала, что окажется в такой ситуации — когда парень, которого она любила, превратится в её тюремщика.
— Ты не можешь так со мной поступать, — её голос дрожал от эмоций. — Я не твоя собственность, Кирилл.
— Ты моя девушка, — он подошёл к ней вплотную. — И пора тебе понять, что это значит. Я забочусь о тебе, защищаю тебя от всего мира. А ты как отвечаешь на мою заботу? Неблагодарностью.
Анжела отступила на шаг. Этот человек перед ней уже не был тем Кириллом, в которого она влюбилась год назад. Или, может быть, тот Кирилл никогда не существовал?
— Я ухожу, — произнесла Анжела, стараясь звучать увереннее, чем чувствовала себя на самом деле.
— Куда ты пойдёшь? — Кирилл рассмеялся. — Без телефона, без денег? Кстати, я взял твою банковскую карту. Для твоего же блага.
Анжела замерла. Ситуация становилась всё более пугающей. Она была заперта в квартире с человеком, который считал нормальным контролировать каждый её шаг.
— И не истери только, — Кирилл направился к выходу. — Я вернусь часа через три. Надеюсь, к тому времени ты успокоишься, и мы сможем нормально поговорить.
— Не уходи, — Анжела последовала за ним. — Нам нужно это обсудить сейчас.
— Нечего обсуждать, — отрезал Кирилл. — Я всё решил.
Он вышел из квартиры, и Анжела услышала, как в замке поворачивается ключ. Он запер её.
Оставшись одна, Анжела опустилась на диван, пытаясь осмыслить происходящее. Как всё дошло до этого? Когда его забота превратилась в контроль, а контроль — в тиранию?
Она прошлась по квартире, пытаясь найти хоть какой-то способ связаться с внешним миром. Но Кирилл был тщателен — ни одного шнура, ни одного зарядного устройства. Даже запасной мобильный, который она хранила в ящике стола, исчез.
В этот момент Анжела поняла, что должна действовать. Она не могла больше оставаться в этих отношениях. Это не любовь — это зависимость, контроль, страх.
Она начала собирать самые необходимые вещи в небольшую сумку. Не всё, только то, без чего не могла обойтись. Документы, немного одежды, фотографии родителей. Остальное она заберёт потом, когда Кирилла не будет дома.
Сидя на краю кровати с готовой сумкой, Анжела ждала его возвращения, собирая все силы для предстоящего разговора. Она знала, что это будет непросто. Кирилл не отпустит её без боя. Но впервые за долгое время она чувствовала уверенность в своём решении.
Часы показывали почти полночь, когда она услышала звук поворачивающегося в замке ключа. Кирилл вернулся.
Кирилл вошёл в квартиру, слегка пошатываясь. От него пахло алкоголем и сигаретами. Заметив Анжелу с сумкой, он остановился, удивлённо приподняв брови.
— Ты что, в командировку собралась? — усмехнулся он, кивая на сумку.
— Я ухожу, Кирилл, — твёрдо произнесла Анжела. — Насовсем.
Несколько секунд он молча смотрел на неё, словно не понимая смысла сказанного. Потом его лицо исказилось, глаза сузились.
— Шутить вздумала? — процедил он сквозь зубы.
— Это не шутка, — Анжела крепче сжала ручку сумки. — То, что происходит между нами — нездорово. Ты контролируешь каждый мой шаг, следишь за мной, забираешь мои вещи. Сегодня ты меня запер. Это уже слишком.
Кирилл шагнул вперёд, и Анжела невольно отступила. В его глазах мелькнуло что-то пугающее.
— Я это делаю ради тебя, — произнёс он с нажимом. — Ты сама не понимаешь, что для тебя лучше.
Эти слова окончательно убедили Анжелу в правильности её решения.
— Нет, Кирилл. Ты делаешь это ради себя. Для того, чтобы чувствовать власть надо мной. Но я не вещь. Я человек, и я имею право на собственную жизнь.
— После всего, что я для тебя сделал! — он стукнул кулаком по стене. — Вот твоя благодарность?
Анжела почувствовала, как участился пульс. Кирилл никогда раньше не проявлял физической агрессии, но сейчас она не была уверена, что он сдержится.
— Пожалуйста, дай мне пройти, — она старалась говорить спокойно. — Я переночую у Маши.
— Опять эта Маша! — взорвался Кирилл. — Это она тебя настроила против меня!
— Дело не в Маше, — покачала головой Анжела. — Дело в нас. В том, во что превратились наши отношения.
Он схватил её за плечи, сжав их до боли.
— Никуда ты не пойдёшь! Поставь сумку и прекрати эту истерику!
Анжела вырвалась из его хватки и отступила к двери.
— Не смей меня трогать, — её голос дрожал от напряжения. — Я ухожу, и ты меня не остановишь.
Глаза Кирилла расширились от гнева.
— Никуда ты не пойдёшь!
— А ты мне хозяин разве, чтобы я перед тобой отчитывалась, где я и с кем была? Я думала, у нас есть такая штука, как доверие, но, если нет — всё кончено…
Что-то изменилось в лице Кирилла. Он будто на мгновение увидел себя со стороны — пьяного, агрессивного, контролирующего каждый шаг своей девушки.
— Анжела, послушай… — он протянул к ней руку, но она отшатнулась.
— Нет, Кирилл. Я наслушалась. Теперь ты послушай меня. Я любила тебя. Действительно любила. Но то, что ты делаешь, — это не любовь. Это попытка владеть мной, и я больше не буду этого терпеть.
Она сделала глубокий вдох и продолжила:
— Завтра я приеду за остальными вещами. И, пожалуйста, не звони мне больше.
Кирилл опустился на диван, закрыв лицо руками.
— Ты не можешь так просто уйти, — пробормотал он. — Мы же… Мы же любим друг друга.
— Любовь не должна причинять боль, — тихо ответила Анжела. — Любовь — это свобода, а не клетка.
Она открыла входную дверь и вышла, не оглядываясь.
На улице было прохладно и тихо. Анжела глубоко вдохнула ночной воздух, чувствуя, как с каждым шагом от дома Кирилла к ней возвращается ощущение свободы. Она не знала, что ждёт её впереди, но была уверена — хуже уже не будет.
Телефон без зарядки не работал, но это не имело значения. До Маши было всего несколько кварталов. Анжела шла по ночным улицам, и с каждым шагом тяжесть последних месяцев уходила. Сейчас она думала только об одном — больше никогда, ни за что на свете она не позволит никому контролировать свою жизнь.
Маша открыла дверь, не задавая лишних вопросов. Увидев подругу с сумкой, она просто обняла её и впустила в квартиру.
— Я от него ушла, — сказала Анжела, опускаясь на диван.
— Давно пора, — кивнула Маша. — Ты сильная, ты справишься.
Анжела благодарно улыбнулась. Впервые за долгое время она чувствовала себя в безопасности. Впереди была неизвестность, но это была её неизвестность, её выбор, её жизнь.
Через неделю она нашла новую квартиру. Через месяц — сменила номер телефона. Кирилл пытался вернуть её — звонил, писал, даже караулил у работы. Но Анжела была непреклонна. Она наконец-то поняла: настоящая любовь никогда не душит, не контролирует, не запирает на замок.
Спустя полгода, сидя в кафе с Машей, Анжела поймала себя на мысли, что уже давно не вздрагивает от звонка телефона и не оглядывается, выходя из офиса. Страх ушёл.
— Знаешь, — сказала она, помешивая кофе, — иногда нужно пройти через темноту, чтобы научиться ценить свет.
Маша улыбнулась и накрыла её руку своей.
— Главное, что ты вовремя поняла: никто не вправе требовать от тебя отчёта — где ты и с кем была. Ты сама себе хозяйка.
Анжела кивнула. Она наконец обрела себя — и это было самое важное, что случилось с ней за эти годы…
