Наследство для брата

— Мам, глянь, что я нашла! — Катя радостно продемонстрировала набор столовых приборов в прозрачной упаковке.— Почему ты ими не пользуешься? Сколько им лет? Они же совершенно новые!

— Что это? — не поняла Людмила Ивановна. Без очков она не сразу распознала подарок сына. Женщина подошла ближе и только потом увидела, что в руках дочери была коробка с вилками и ложками.

— Откуда они у тебя? Я не помню, чтобы ты их покупала, — продолжила расспрашивать Екатерина. — Давай, выбросим все твои старые приборы, а этими будешь пользоваться? Чего они лежат без дела?

— Отдай их мне! — выпалила Людмила Ивановна, выхватив коробку из рук дочери. — В своей квартире будешь командовать, а мне здесь нечего приказывать. Сама решу, что нужно выбрасывать!

Сначала Катя не поняла, с чем была связана такая внезапная агрессия матери. Это были всего лишь вилки и ложки. Но потом она догадалась, в чём было дело.

— А, так это Паша тебе подарил? — спросила Катя маму.

— Он, — кратко ответила женщина и убрала коробку в дальний ящик.

— Когда это было? В последний раз Павел приезжал четыре года назад. Ты что, с тех пор так и не пользовалась этими приборами?

— Не пользовалась. Вот приедет твой брат в гости, тогда я их и достану.

— А вдруг не приедет?

— Как это? Почему твой брат не должен приезжать к матери? — раздражение Людмилы Ивановны нарастало с каждым вопросом дочери. — Он тебе что-то говорил?

— Ничего он мне не говорил, — буркнула Катя. — Ты же знаешь, мы с Пашей практически не общаемся. Как и ты, впрочем…

— С чего ты решила? Я постоянно с ним на связи!

— Ага, на связи, — усмехнулась дочь. — Ты ему пишешь, а он только привет и пока отвечает. Не надоело? Паша тебя даже с праздниками не поздравляет, а ты над его вилками трясёшься.

— Это не твоё дело, поняла? — ответила мать. — И вообще, иди-ка ты к себе домой. Говорила, у тебя дел полно, а стоишь и сплетни распускаешь.

— Ну и пойду, — обиделась Катя. Она накинула куртку и молча вышла из квартиры.

Людмила Ивановна не видела своего сына уже четыре года. После института Паша сразу переехал в столицу. Там он нашёл работу и начать потихоньку строить карьеру.

Первое время парень постоянно был на связи с матерью. Он частенько просил у неё деньги. Павел хоть и был трудоустроен в престижной компании, но его заработка не хватало на комфортную жизнь в столичном городе.

Людмила Ивановна никогда не отказывала сыну в помощи. Она пересылала ему не только деньги, но и отправляла посылки со всякими вкусностями. Для её семьи это было самое сложное время. Муж Людмилы Ивановны погиб в автокатастрофе, и много лет ей приходилось в одиночку тянуть двоих детей. Но если Паша уже был довольно взрослым молодым человеком, то Катя тогда ещё училась в школе.

— Мам, дашь мне деньги в столовую?

— Нет у меня денег, — постоянно отвечала Людмила Ивановна дочери. — Я их Паше выслала.

— А мне что теперь делать? Ходить голодной?

— Ешь дома, а не в школе!

Екатерина практически не получала поддержки от матери. Она даже заставила её отказаться от школьного выпускного, чтобы не тратить средства на покупку наряда. Этого Катя до сих пор не могла простить маме.

Но когда Паша более или менее встал на ноги, он прекратил тянуть деньги из мамы. Только тогда Екатерина почувствовала облегчение. Лишь в тот период она смогла ощутить на себе материнскую заботу.

С каждым годом Павел всё реже и реже навещал сестру и мать в родном городе, а когда женился, то вообще забыл о родственниках. Если бы Людмила Ивановна не писала ему сообщения, то мужчина и вовсе не вспоминал бы о её существовании.

Однако четыре года назад Паша неожиданно решил навестить родных и приехал к ним в гости вместе с женой и маленькой дочкой. Тогда Людмила Ивановна очень переживала, готовясь к этому знаменательному событию. Она думала, что сын соскучился и хотел показать бабушке внучку, но у мужчины были совершенно другие цели.

— Мам, в этой квартире же есть моя доля? Я хочу её продать. Нам срочно нужны деньги. Мы переезжаем за границу.

— Переезжаете? — удивилась Людмила Ивановна. — Почему?

— Одна зарубежная компания предложила мне хорошую работу. Не хочу упускать такой шанс.

— Но как мы продадим твою долю, если я живу в этой квартире?

— Придётся тебе оформить кредит на эту сумму и самой, выкупить долю у меня. Не хочу отдавать часть своей недвижимости посторонним людям. Либо пусть Катька берет кредит. Мне все равно, как вы с ней решите. Мне деньги нужны.

Когда Катя услышала, что мама решила взять кредит, чтобы Паша смог сиюминутно получить деньги, она была в бешенстве. У её матери и так были финансовые сложности, а неплохо зарабатывающий брат загонял её в ещё большие долги.

— Мама, даже не вздумай! — кричала Екатерина, пытаясь образумить женщину.

— Не лезь не в своё дело! Паше нужно помочь!

— Он и сам справится! Ты ведь потом не сможешь выплачивать этот кредит в одиночку. Это неподъёмная сумма для тебя!

— Смогу! Руки, ноги есть, ходить умею! — огрызалась Людмила Ивановна.

Забрав деньги у мамы, Павел отказался от доли в квартире. Перед отъездом сын подарил Людмиле Ивановне набор столовых приборов и сказал, что скоро обязательно позовёт её в гости и сам приедет с внучкой. Но этого не случилось. С тех пор как мужчина улетел из страны, он очень редко звонил и писал маме, а о том, чтобы навестить её, даже не было речи.

Как и говорила Катя, Людмиле Ивановне было сложно рассчитываться с кредитом. У неё была маленькая зарплата, и её совершенно не хватало на ежемесячные выплаты. В итоге женщина стала просить помощь у дочери.

— Эта квартира всё равно достанется тебе по наследству. Давай будем выплачивать долг вместе?

— Я же говорила, что не надо вестись на уговоры Паши, а ты меня не слушала!

— Он имел право продать свою долю. Как я могла ему отказать?

— Но ты даже не попыталась этого сделать. Ты молча пошла в банк! — возмущалась Катя.

— Уже ничего не воротишь, а с банком нужно рассчитываться.

— Хорошо. Я помогу тебе, но только если ты напишешь завещание. Я уверена, что Паша будет требовать делить квартиру потом. А мне этого совершенно не хочется.

Тогда Людмила Ивановна жутко обиделась на дочь. Она не собиралась уходить в мир иной и сболтнула про наследство просто так, для красного словца. Но дочь была настроена решительно и не хотела проблем в будущем, хоть и любила мать.

В конце концов, Людмила Ивановна согласилась на условие дочери, и бремя по кредиту легло и на плечи Кати. Вместе с матерью они выплачивали сумму несколько лет. За всё это время Павел ни разу не предложил им помощь, хотя у него была такая возможность. Сестру так это злило, что она вообще прекратила с ним общение. Если ему не было до них дела, то и ей не хотелось вспоминать о брате.

Но Людмила Ивановна постоянно говорила о сыне. Она всё ждала и ждала, когда он приедет из-за рубежа к ним в гости. Женщина даже не хотела делать ремонт в квартире, чтобы всё осталось так, как было при Паше.

— Вот приедет твой брат, и мы вместе выберем обои, — говорила мама, когда Катя заикалась о ремонте.

— Хватит его ждать! — постоянно возмущалась дочка.

— Будет у тебя сын, посмотрим, как ты запоёшь! — повторяла одно и то же Людмила Ивановна.

— Знаешь, как это называется? Синдром отложенной жизни. Паша живёт в своё удовольствие, а ты сидишь и ждёшь его, лишая себя радостей. Почему ты не хочешь понять, что он никогда не вернётся? Он поэтому и продал часть своей недвижимости.

— Потому что я мать и так чувствую! Не может мой сын обо мне забыть!

Однако Катя была права. Павел так и не навестил свою маму. Он вообще не собирался возвращаться в родную страну. Мужчина не приехал на свадьбу к сестре, не появился даже через 10 лет, когда Людмила Ивановна заболела. Не звонил и не узнавал, как она поживает. Паша даже не прилетел на похороны матери. Женщина скончалась после продолжительной болезни. До последнего дня она считала, что сын вот-вот придет и скажет, как мама ему дорога. Но этого не случилось.

После похорон Екатерина приехала в мамину квартиру. Хоть у них и были натянутые отношения, но дочка сильно скучала по маме. Находиться в этом месте было невыносимо. Там всё напоминало о Людмиле Ивановне. В итоге Катя решила продать недвижимость.

Каждый день она приходила и перебирала вещи мамы. Что-то женщина выбрасывала, что-то продавала, но большую часть она оставила. Кате было важно сохранить память о матери. Это был её самый близкий человек, пусть даже Людмила Ивановна не так сильно её любила, как Пашу.

Однажды Екатерина решила опустошить кухню. Она залезла в дальний ящик и наткнулась на коробку со столовыми приборами, которые так бережно хранила мама. Чистые, новые и блестящие вилки и ложки до сих пор лежали нетронутыми. Людмила Ивановна так и не решилась распаковать коробку. Эти приборы стали символом ожидания женщины. Теперь, когда её не было в живых, посуда уже не имела такой ценности. Для Кати эти вилки и ложки являлись лишь молчаливыми свидетелями несбывшейся мечты матери. Когда она увидела их снова, то сильно разозлилась. Екатерина схватила коробку и выбросила их в мешок, к другому мусору. Теперь в этом городе никто не ждал приезда Паши, а, значит, и его подарку здесь было не место.

Спустя несколько месяцев братец объявился. Но у Кати было завещание матери, где черным по белому было написано, что квартиры ему не видать. Она также послала ему фото документа, где он отказывается от доли.

— Ну Кать, а как же человеческие отношения? Надо же по совести… Тогда мне надо было денег, вы мне помогли. Теперь мама умерла, а квартира только твоя. Разве это правильно? Я совсем ничего от мамы не получил…

— Хочешь наследство? Хорошо. Третий ящик слева на помойке. Там, может быть, еще лежит мусорный мешок со столовым набором. Вот оно, твое наследство. — С этими словами Катя сбросила вызов и заблокировала номер брата. Она окончательно убедилась, что продолжать с ним общение не имеет смысла.

Слава тебе, Господи! Дождалась…

— Слава тебе, Господи! Дождалась! – бабушка дышала тяжело, но лицо ее светилось неподдельным счастьем. Ласково проведя по лицу внука сухими руками, она уронила их на одеяло. — Ты, бабуля, отдохни, — просил Юрка. – Завтра еще целый день, наговоримся всласть. — Нет, Юра, — печально улыбалась бабушка.

– Одного у Бога вымаливала – дождаться тебя. Больше мне ничего не надо — увидела, обняла. Сейчас отдохну немного и поговорим. — Она устало прикрыла глаза. — Никитична, покорми парня – с дороги все -таки. Бабушка была плоха. Она знала, что времени у нее мало.

Юра – единственный родной ей человек, как и она для него. Родители Юры сгинули в небытие, скормив зеленому змию сначала движимое имущество, затем – мебель, вещи, квартиру. Последними в жертву принесли себя. Бабушка успела вырвать из лап неблагополучия единственного внука, которого выучила в школе, убедила получить права на вождение легкового и грузового транспорта и проводила в армию.

Сегодня, вот – встретила. Не так ей хотелось встретить внука, но тут уж выбирать не приходилось. Пока Никитична – давняя соседка и подруга бабушки угощала Юрку на кухне, она, прикрыв глаза, подбирала слова, такие, чтобы дошли до разума, до сердца. Но память уже путалась. Она поглаживала кошку – любимую свою Мусю, которая не отходила от своей хозяйки последние несколько дней, чуя беду. Наконец, она позвала:

— Юра, подойди. – И когда тот присел рядом с ней, тихо заговорила: — Хотелось мне понянчится с твоими детьми, Юра, но похоже, не приведется. Один ты остаешься. Одному трудно. Встретится хорошая девушка – не отпускай, на всю жизнь выбирай, на трудную жизнь. Легкой она не бывает – во все времена так было и дальше так будет. Праздности и бездумного веселья не допускай, пуще всего берегись вина клятого! Один человек под его власть попадет, а несчастными станут все родные. Дорог в жизни много, Юра, выбери правильную.

– Бабушка замолчала — переводила дух, или может вспоминала родителей Юры. Но взяла себя в руки и продолжила: — Квартиру на тебя переписала – будет куда молодую жену привести. На похороны – отложила, Никитична покажет где. Остальные – на карточку тебе перевела, на первое время хватит. Мусеньку мою береги, не оставь без призора. Умная она, душевная. Да ты и сам знаешь – котенком ведь ее принес… Ну, кажется и все. Ступай, отдохни, я тоже отдохну – устала. Утром бабушка не проснулась… Юра устроился работать монтажником интернет-сетей, по рекомендации друзей. Бригада – шесть человек занималась проводкой оптоволокна и подключением новых пользователей. Хоть и уставал он к концу рабочего дня, но вполне приличная зарплата и удовлетворение от хорошо сделанной работы компенсировали минусы профессии.

Дома его ждала Муся – серенькая кошка, которую он подобрал котенком на улице лет восемь назад. Муся, после смерти бабушки, затосковала, перестала кушать.

Целыми днями она просиживала в старом кресле – любимом кресле бабушки и немигающими глазами смотрела в проем двери, будто ожидая, что вот-вот войдет хозяйка. Но хозяйка не приходила. Юра пытался расшевелить Мусю, вел с ней долгие беседы, усадив на колени, рассказывал – как прошел день, старался угостить повкусней. Но только через месяц Муся как-то отреагировала.

В тот день он получил первую зарплату. Друзья потребовали «проставиться» — незыблемая традиция, нарушить которую считалось верхом жлобства. Юра пригласил их в кафе, где хорошо угостил, угостился и сам. Домой вернулся припозднившись, навеселе. У порога его встретила Муся.

Почему-то не хотелось смотреть ей в глаза – большие, зеленые все понимающие. Юра прятал взгляд, но Муся упорно находила его. Наконец, уяснив его состояние, кошка мяукнула – горестно, с отчаяньем и спряталась под диван. — Мусенька, — оправдывался Юра, — не мог я отказать друзьям.

Ведь это они меня устроили в фирму, да и друзья все-таки. – Почему-то ему казалось, что винится он не перед кошкой, а перед бабушкой. На следующий день Муся вновь встретила его у порога и уразумев, что сегодня с хозяином все в порядке, радостно терлась о его ноги, обнимала хвостом и громко мурлыкала. Она с аппетитом покушала, весь вечер сопровождала из комнаты в комнату, а спать улеглась рядом, доверчиво прислонившись к плечу хозяина. — Все ты понимаешь. – Шептал Юрка, ласково поглаживая Мусю.

– Но ты не волнуйся, я уже взрослый, а значит могу отвечать за свои поступки. Взрослые этого не могут только в одном случае – если пьют горькую. А я этого даже боюсь – наследственность, понимаешь… Вот работу, похоже, придется поменять – там выпивка в порядке вещей – такая собралась компания, всегда найдутся причины: для согрева, с усталости, праздники, вплоть до дня граненого стакана. Обязательно – пятница.

Я отказываюсь как могу, но на меня уже косо смотрят. Нет, надо искать другую работу, но какую? С детства мечтал стать шофером – дальнобойщиком, но моих прав для этого мало, автопоезд – не простой грузовик, кто мне его доверит?

В очередную пятницу Юра с друзьями сидел в кафе. Компания веселилась, отмечая окончание рабочей недели. Юра, по обыкновению, пил минералку и с тоской посматривал на своих, не в меру разгоряченных товарищей.

Столик их обслуживала молоденькая, симпатичная девушка. Возбужденные парни раз за разом приглашали ее за столик, бригадир схватил ее за руку и потянул к себе. Перепуганная девушка пыталась освободиться, но напрасно. Парень был крепок и изрядно подвыпив, не контролировал свою силу.

— Отпусти ее. – Поднялся со своего стула Юра. Шум за столиком стих – повысить голос на бригадира, считалось недопустимым! От неожиданности бригадир ослабил хватку, девушка смогла вырваться, но отошла на пару шагов и остановилась, с беспокойством поглядывая на Юру.

Конфликту не дал разгореться хозяин кафе – огромный мужчина в белом поварском костюме с закатанными до локтей рукавами. Узрев его, парни засобирались на выход, бросая на Юру злые взгляды. — Не спеши, парень. – Остановил его хозяин кафе. — Пусть остынут на свежем воздухе, может начнут соображать. – Он с доброй улыбкой посматривал на Юру: — И чего ты с ними связался? Ты же не пьешь, я видел, зачем тебе эта компания? — Бригада… — пожал плечами Юра. – Вместе работаем, вместе отдыхаем.

— Брось. – Проворчал мужчина, представившись Михаилом. – Какой это отдых? Тем более с такими «друзьями». Юля, дочка, приготовь нам чайку, как ты умеешь. И я передохну, пока заказов нет. — Дочка? – Юра смотрел вслед Юле.

— Да. Помогает мне после учебы. – Они сидели за тем же столиком, с удовольствием прихлебывая вкусный, ароматный чай из фарфорового чайника. – Однако, парень, придется тебе работу менять, съедят тебя там после сегодняшнего. Или того хуже – пристрастят к выпивке. Профессия есть?

— Права получил еще до армии и на срочной – год за баранкой. Мечтал на дальнобой, но кто ж меня возьмет? — Сразу не возьмут. – согласился Михаил. – Но, думаю, смогу помочь – есть у меня хорошие друзья, настоящие дальнобойщики. А пока – иди ко мне, сядешь на ГАЗель, есть рейсы и на межгород, мне поможешь, а уж потом – на большегруз, но надо будет категорию получить.

— Согласен! – улыбнулся Юра. Дядя Миша нравился ему все больше и больше – огромный, спокойный и добрый. К тому же – отец Юли, только за это можно его уважать. Михаил, заметив, что Юра не сводит глаз с Юли, обратился к дочери: — Заканчивай Юля. Спасибо, что помогла, ступай домой – Юра тебя проводит. – И с улыбкой отметил, как счастливо зарделись щеки молодых людей.

Пять лет спустя, Юрий вел большегруз по зимней дороге. До города, где ждут его жена Юля, дочка Машенька и любимица семьи – старенькая Муся, еще километров тридцать. На обочине он заметил одинокую фигуру мужчины, в легкой, не по сезону, куртке. «Окоченеет тут один», — подумал Юра и притормозил рядом с одиноким путником. — Бригадир? – узнал он, едва тот уселся на пассажирское сиденье.

Тот взглянул на Юру мутным взглядом нетрезвого человека: — А, это ты… — помолчал. – Был бригадир, да весь вышел. Нет больше бригады, другие теперь на нашем месте. А наших осталось вдвое меньше. Один – замерз насмерть, второй – утонул, оба по пьяни, еще один – стекломоем траванулся. Остальные – вроде меня, на подработках. – Он достал из-за пазухи бутылку с вонючей жидкостью, отхлебнул, тряхнул головой. – Ничего! Прорвемся!

Юра высадил его близ центральной улицы, с сожалением посмотрел ему вслед. С грустной усмешкой вспомнил его пьяную браваду… Подходя к своему дому, он взглянул на окна квартиры. Светится окно на кухне – Юля, не спит, ждет. Может быть, Никитична зашла в гости, поболтать, понянчиться с Машенькой. Хотя, нет — Машенька уснула в детской кроватке, над которой висит фотография бабушки.

Дочка любит с делиться с ней своими детскими заботами, новостями, происшествиями в садике. Ну и что, что бабушка не отвечает – зато глаза у нее – добрые, все понимающие и улыбка – тоже добрая. А вот и Мусенька, смотрит в темноту ночи, сидя на подоконнике. Увидела, поднялась, вздернула хвостик и пропала – поспешила встретить хозяина у двери. — Я не один, бабушка, — прошептал Юра, улыбнувшись окнам своей квартиры. — Все дома, все вместе, и ты – с нами. Это – моя дорога.