Она никогда не питала особого доверия к своему супругу. Потому и научилась опираться исключительно на собственные силы. Такая уж была у них семейная жизнь.

Виктор — мужчина с яркой внешностью и харизмой, всегда оказывался в центре внимания. Пил умеренно, сигарет не признавал, по рыбалкам и футболу не ходил. Казался идеалом: и в пир, и в мир.

Вот только именно благодаря этим качествам Анна чувствовала — он ищет тепло не только дома. Таких мужчин на дороге не валяется, и внимательные дамы сами липнут. Единственное, что дарило ей крохотное спокойствие — его искренняя любовь к сыну. Витя души не чаял в маленьком Степе. Каждую свободную минуту он посвящал мальчику. Это и удерживало Анну от радикальных решений: пусть семья держится на отцовской привязанности, если на другом — не получается.

…Когда Аня училась в школе, за её рыжие волосы и веснушки одноклассники прозвали её «Анюткой».

Мама, красавица с юности, не уставала внушать дочери:
— Анютка, ты у меня, как тот самый гадкий утёнок. Не обижайся, родная. Но лучше горькая правда от матери, чем лестные обманки. Вряд ли кто замуж возьмёт… Так что учись, стремись, строй карьеру. А если уж кто серьёзный подвернётся — не упускай. Будь покладистой, не перечь.

Эти слова Аня запомнила навсегда.

После школы с золотой медалью она поступила в университет, где и познакомилась с Виктором. До сих пор не понимала, чем могла привлечь такого красавца. Позже Виктор признался: она была единственной, к кому он рискнул подойти — натуральная, без макияжа и кокетства. Скромная, спокойная, не яркая, но настоящая.

Поняв, что такой шанс упускать нельзя, Аня перехватила инициативу. Сама предложила выйти за него замуж. Виктор поначалу растерялся, но её обещание быть смиренной и верной подействовало. «А любовь, — убеждала она, — со временем появится.»

Виктор сомневался. Но когда привёл невесту к матери — та сначала разочаровалась: какая-то веснушчатая простушка, а не красавица. Хотелось бы внуков не с «рыжим геном», а от яркой невестки.

Аня, чувствуя недоброжелательность свекрови, пришла к ней одна. Разговор был душевным, чай тёплым, и вторая встреча прошла лучше. Девушка пообещала беречь Витю, и Виктория Олеговна, вспоминая, как одна поднимала сына после измены мужа, решила: пусть лучше рядом с ним будет преданная женщина. Она благословила этот брак.

Через год родился Степка — вылитый отец. Свекровь была в восторге, а Виктор обожал мальчика без памяти. Всё свободное время проводил с сыном. А вот с женой отношения оставались ровными, почти товарищескими.

Аня готовила, стирала, целовала на ночь. Виктор дарил цветы на праздники, передавал зарплату, отвечал тем же поцелуем в щёку. Всё было будто по распорядку — без страсти, без трепета. Как будто оба ждали, когда же настанет «настоящая любовь», о которой рассказывают в книгах.

И она пришла. Только не в эту семью.

Её звали Божена. Словно из другого мира — чарующая, блистающая. Виктор не устоял. Полгода длился их роман — встречи в кафе, на съёмных квартирах, тайные звонки. Он начал обманывать Анну, раздражался, стал чужим в глазах сына. Но бросить Божену не мог.

— Я не собираюсь быть любовницей, — заявила она однажды. — Женись или расставайся.

Выбор мучил Виктора. Он не мог представить жизнь без Степана, но и чувства к Божене были настоящими. Про Анну он тогда не думал вовсе. В один день он собрал вещи и ушёл. Степе было пять.

Анна вновь вспомнила наставления матери. Раньше они казались жестокими, но теперь обернулись спасением. Она не собиралась умирать от горя, не устраивала сцен, не падала в обмороки. Уход мужа стал болью — но не трагедией.

На прощание сказала:
— Если одумаешься — знай, двери открыты. Только не тяни. Степка тебя любит.

Полгода Виктор метался. Приходил, уходил. Аня оставляла в ванной его зубную щётку, ту самую. Она как будто смотрела на него укором. Однажды он забрал её, чтобы не мучиться — а через неделю нашёл в стаканчике точно такую же. Чистую, новенькую.

На кухне — кофе в любимой кружке. В прихожей — тапочки. Дом ждал. И этот уют резал сердце. Он не понимал, почему ушёл. Не мог объяснить ни себе, ни другим. Только знал: Божена стала раздражаться из-за сына.

— Уйду — не из-за тебя, а из-за Степана, — предупреждала она.

Годы шли. Подруги Анны не раз уговаривали её забыть Виктора, выйти замуж.

— Ты ещё молода, да и сыну нужен отец!

Но Анна только вздыхала и молчала. И постепенно все смирились — она одна.

Время шло, Виктор исчез окончательно. Степан стал подростком, отец теперь встречался с ним редко — на нейтральной территории. Прошло пять лет. Анна наконец отпустила прошлое. Поняла — не вернётся он.

Она решилась: пора жить дальше. Взяла путёвку, улетела на курорт, позволила себе лёгкий роман. Без обещаний и обязательств. Просто тепло и немного счастья.

Через девять месяцев у Степана появилась сестрёнка Маша.

Подруги были в шоке от смелости Анны. Встречали её у роддома с удивлением.

— А по отчеству Машу как звать будем? — язвительно спросила одна.

— До отчества — дорастёт, — отрезала Анна.

Она была по-настоящему счастлива. Степа стал её главным помощником, Машу любил безмерно. И ни разу не задал ни одного неудобного вопроса — раз мама улыбается, значит, всё правильно.

Когда Машу отдали в садик, ей было три года. Там она узнала, что у других детей есть папы. Вернувшись домой, пыталась звать Степана «папой». Было трогательно и больно.

…И вот однажды вечером раздался звонок.

Маша побежала к двери с криком:

— Это мой папа!

Анна посмотрела в глазок — и похолодела. На пороге стоял Виктор. С рюкзаком и двумя тяжёлыми сумками.

— Можно войти, Ань? — спросил он, переминаясь с ноги на ногу.

— Заходи, раз пришёл, — не скрывая удивления, ответила она.

Маша бросилась к незнакомцу, обняла его.

— Мама, это же мой папа, да?

Анна едва сдерживала слёзы. И кивнула:

— Да, Машенька. Это твой папа.

Виктор прижал девочку к груди, поцеловал в веснушчатый носик и прошептал:

— Привет, моя рыжуля.

Затем он подошёл к Анне… и тихо поцеловал ей руку.
Он остался.

Словно никогда и не уходил. Лёг в ту же постель, на свою сторону. Утром надел халат, который она когда-то купила ему на Новый год. И сделал кофе — как раньше, с ложечкой мёда и щепоткой корицы. Только теперь на кухне сидела ещё и Маша, болтая ногами и щебеча без умолку.

Анна молчала.

Степан смотрел на отца с осторожностью. Не враждебно, но и не с радостью. Как на человека, который был в жизни — и исчез. А теперь вернулся, будто ничего не случилось.

— Тебе что, больше негде жить? — спросил он однажды, не выдержав.

Виктор опустил взгляд.

— Негде. Я продал квартиру, когда ушёл. Потом снимал. Потом — Божена. А теперь всё закончилось. Она не приняла Машу. И, кажется, никогда не принимала меня по-настоящему.

Степан горько усмехнулся:

— А ты только сейчас это понял?

Они не ругались. Не выясняли. Слишком много лет прошло. Было поздно требовать объяснений.

Анна будто застыла между прошлым и настоящим. Виктор жил с ними, заботился о Маше, помогал с домом, приносил продукты, чинил кран, учил Степана водить. Всё, как положено. Только между ним и Анной не было разговоров о том, что было. Не было признаний, извинений. Никаких «прости».

Они просто жили. Как старые знакомые, которые когда-то были близки, а теперь воспитывают общих детей.

Однажды, глубокой ночью, он зашёл к ней в комнату. Осторожно. Как когда-то, много лет назад.

— Ань, ты спишь?

Она молча поднялась на локтях, глядя на него в темноте.

— Ты меня простила?

Долго, очень долго она молчала. Потом села, натянула плед на плечи.

— Я не знаю, — ответила она наконец. — Я научилась жить без тебя. Без обид. Без ожиданий. Я тебя не винила, Виктор. Но и не ждала.

— Мне бы хотелось остаться. По-настоящему. Не на время. Не до первого удобного случая. Я не тот, каким был тогда.

— Мы все не те, — сказала она устало. — А ты не боишься? Я уже не та испуганная девочка, что держалась за тебя из страха остаться одной. Сейчас я могу сказать «нет». Без крика. Без истерики. Просто — «нет».

— Я это знаю, — кивнул он. — Но я всё равно остаюсь.

Она посмотрела на него долго. Как будто всматривалась в лицо, которое знала наизусть, и пыталась разглядеть — а не призрак ли это?

— Хорошо, — наконец произнесла она. — Но на правах гостя. Не мужа.

Он кивнул. И тихо вышел.

Маша всё чаще называла его «папой». Степан по-прежнему держал дистанцию. Но иногда, глядя, как отец играет с сестрёнкой, что-то в нём оттаивало.

Однажды, после тренировки, он бросил:

— Если хочешь, можешь прийти посмотреть, как я играю. На выходных матч.

Виктор улыбнулся:

— Приду. Обязательно.

Прошло ещё несколько месяцев.

Анна возвращалась с работы. Вечер был тихим. В квартире пахло запеканкой и детским шампунем. Маша уснула с книжкой в обнимку, Степан закрылся в комнате с наушниками. На кухне — Виктор. Ждал. Как всегда.

— Как день? — спросил он, подавая чашку чая.

Она взяла кружку и посмотрела ему в глаза.

— Я устала быть сильной. Хочется, чтобы хоть раз — не я всё решала. Чтобы кто-то пришёл и сказал: «Теперь я рядом. Не уйду. Даже если будет трудно».

Виктор не сразу ответил. Потом встал, подошёл, сел рядом.

— Я пришёл. Я не уйду. Даже если будет трудно.

Она молчала. Долго. Смотрела в окно, где гасли последние огни. Потом положила ладонь на его руку.

— Тогда оставайся. Но теперь — как муж. Не как постоялец.

Он сжал её пальцы.

— Спасибо.

И впервые за двенадцать лет они просто сидели вместе. Без тени прошлого. Только настоящее. И, может быть, что-то похожее на будущее.