Родственники нагло заселились у невестки, но та приготовила им жёсткий сюрприз!

Анна вернулась после напряжённой работы. Из кухни доносился приглушённый шум. Анна вошла на кухню и увидела своего мужа Сергея, который, встав на стул, доставал с верхней полки посуду.

Аня (нахмурившись): Сергей? Зачем тебе эти вековые тарелки? Всё в порядке? Ты какой-то напряжённый.

Сергей вздрогнул, заметив присутствие жены.

Сергей (улыбнувшись): Анют, привет! Как работа?

Аня (подозрительно): Нормально. Так что происходит?

Сергей спрыгнул со стула и отряхнул руки.

Сергей: Тут такое дело… Мама звонила. К нам собираются приехать родственники.

Аня (удивлённо): Приехать? Когда?

Сергей (смущённо): Через пару часов будут на вокзале.

Аня с возмущением посмотрела на супруга.

Аня: Сегодня вечером? И ты говоришь мне об этом только сейчас?

Сергей (раздражённо): Я сам только узнал. Думаешь, мне приятно, что меня вот так поставили перед фактом?

Аня (беспокойно): А где мы их разместим? У нас же только одна свободная комната… И насколько они приедут? Это тоже вопрос… Одну-две ночи мы уж как-нибудь потерпим…

Сергей нервно почесал затылок.

Сергей: Мама сказала, что они приедут на пару недель, пока будут решать свои дела в городе.

Аня закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь сохранить спокойствие.

Аня: Какие дела могут быть у твоих родственников в городе?

Сергей (придвинув стул к столу): Ну, тётя Галина хочет пройтись по врачам и магазинам, дядя Виктор что-то мутит в бизнесе, а Максу… ему просто скучно дома.

Аня (с сарказмом): Цирк приехал в город, а наша квартира — шапито.

Сергей обнял супругу и попытался смягчить ситуацию.

Сергей: Не преувеличивай, родная. Они хорошие люди, просто… Своеобразные.

Аня нахмурилась.

Аня: Своеобразные? Твой дядя в прошлый раз пытался научить нашего кота пить пиво!

Сергей пожал плечами.

Сергей: Коту, кажется, понравилось…

Аня: (возмущённо): А тётя Галя? После её визита я неделю искала свои серёжки! Так и не нашла. Это она рылась в моих вещах и стырила их. Больше некому

Сергей: Не пойман, не вор… Может, реально куда закатились…

Анна пристально посмотрела на супруга.

Аня: Сергей, это наш дом. Я не хочу, чтобы здесь хозяйничали люди, которые не уважают наши границы.

Супруги стали бурно выяснять отношения. А потом в дверь настойчиво позвонили. В квартиру ввалилась Галина, Виктор и Максим с огромными чемоданами.

Галина (громогласно): Ну вот мы и приехали! Кто скучал по любимой тётушке?

Виктор, не снимая обуви, прошёл в гостиную и плюхнулся в кресло.

Виктор: Как же мне нравится ваша хата, не то, что наша дыра.

Восемнадцатилетний Максим вытащил из рюкзака портативный динамик и сразу запарковал его на подоконнике.

Максим: А как у вас к интернету подключиться. Хочу репчик послушать. А то у меня наушники сели.

Анна с трудом справилась с раздражением.

Аня: (сквозь зубы): А можно не так шумно и нагло вваливаться в наш дом?

Галина подошла к Ане и, не спрашивая разрешения, чмокнула её в щёку, оставив яркий след от розовой дешевой помады.

Галина: Аннушка, дорогая, хорош бубнить! А ты всё такая же худая. Что, муж плохо кормит?

Аня резко вытерла щёку.

Аня: Тебя забыла спросить.

Тем временем Виктор пробрался на кухню, открыл холодильник и громко свистнул.

Виктор: Ого! Я так много жрачки только на свадьбе видел. Ну и буржуйская жизнь у вас, я вам скажу.

Не спрашивая разрешения, Виктор достал бутылку вина, лихо выдернул пробку и залпом сделал три больших глотка.

Виктор: Как говорила Клеопатра «Ин вино веритас»

Сергей вырвал бутылку из рук мужчины.

Сергей: Во-первых, Клеопатра не знала латынь, а во-вторых, вам надо с дороги отдохнуть. Зачем же сразу за бутылку. Сейчас Аня вам постелет.

Галина вошла на кухню и вырвала у Сергея из рук бутылку.

Галина: Ну ты и крысёныш! Ты что родным людям стакан вина пожалел… Был бы ты моим сыном, я бы тебя давно выпорола. Не посмотрела бы, что ты такой высокий и бородатый.

Галина тоже сделала несколько жадных глотков. Максим в это время уже подключил колонку к интернету. На всю квартиру заиграла громкая музыка, в которой мелодичности и смысла было не больше, чем золота в дырявом решете.

Аня, вошла на кухню вслед за Галиной, нервно посмотрела на часы.

Аня: Сейчас уже поздно. Соседи пожалуются в полицию. Скажите Максиму, чтобы убавил звук. А вообще, ещё лучше, пусть вообще выключит эту дурацкую музыку.

Галина: Аня, хватит быть такой скучной. Ну реально… К тебе приехали родственники… Сколько мы не виделись? Три года, четыре…

Виктор, приняв эстафету у Галины, снова сделал три больших глотка и протянул Ане бутылку.

Виктор: Ну что, хозяйка, составишь компанию старому Виктору? Махни глоточек за моё здоровье.

Аня отпихнула рукой бутылку и сделала шаг назад.

Аня: Ну уж нет. У меня есть ещё сегодня дела. Я точно пас. Сами пейте, только тихо и без глупостей.

Галина, Виктор, Аня и Сергей вернулись в гостиную. Галина плюхнулась на диван и закинула ноги на стол.

Галина: Кстати, мы тут подумали, что нам будет удобно в вашей спальне. У меня спина болит, мне точно нужен мягкий матрас. Макс сдвинет два кресла, а мы с Виктором тогда разместимся на вашей кровати.

Аня в замешательстве посмотрела на супруга. Переварив смысл слов тёти, Аня быстро собралась с мыслями.

Анна (решительно): Извините, но это невозможно. Диван, на котором ты сидишь, раскладывается. Вы будете спать здесь. Без вариантов.

Галина фыркнула и покачала головой.

Галина: Ну ладно, потерпим пару дней. А потом видно будет.

Аня стиснула зубы. Женщина изо всех сил старалась держать себя в руках. Сергей наконец-то догадался вмешаться.

Сергей: Галь, не спорь. Мы и так вас приняли, хотя у нас были другие планы.

Виктор хлопнул Сергея по плечу так, что Сергей чуть не упал.

Виктор: Тебя мать разве не научила, что гостям всё лучшее.

Аня не выдержала.

Анна (громким голосом): Ещё слово и будете спать на балконе. И выключите уже эту ненормальную музыку для умственно отсталых. И что за исполнитель поёт такой бред.

Аня приказала мужу разложить диван, а сама, громко хлопнув дверью ушла на кухню.

Из кухни супруга слышала, как Галина громко обсуждала с Виктором планы перестановки мебели и организации грандиозной попойки на следующий день.

Аня (тихо себе): Господи, вот конченые. Не испытывайте моё терпение.

Утром Аня проснулась от оглушительных звуков. Аня взглянула на часы. Было всего девять утра.

Надев халат, Аня вышла из спальни и увидела Максима, который, удобно расположившись на диване, пил пиво. Максим смотрел на большом телевизоре Ани какой-то боевик. Галины и Виктора в квартире не было.

Аня (раздражённо): Максим, у тебя что, проблемы со слухом? Сделай тише! Мы ещё с мужем спим.

Максим (не отрываясь от экрана): Ладно, ладно… Просто такие фильмы надо смотреть с нормальным звуком. Отвечаю, по-другому вообще не то.

Аня заметила, что по всей гостиной были разбросаны вещи незваных гостей. Одежда, обувь, какие-то провода от зарядок. Аня с трудом сдержала раздражение и направилась в ванную комнату.

Закрыв дверь, Анна включила душ, надеясь немного расслабиться. Минут через двадцать внезапно дверь распахнулась, и в ванную ввалилась Галина.

От Галины разило алкоголем. С утра она с мужем первым делом сходила в магазин за топливом для своей души. И не только для своей.

Галина: Ой, Анька, не знала, что ты здесь! Я тогда на кухне зубы почищу. А то с утра забыла. Так в магаз понадобилось, что про зубки я и запамятовала.

Аня (прикрываясь полотенцем): А что постучать сложно было… Я же в душе! Тем более, как вы вошли, я же закрыла дверь!

Галина: Да там замочек несложный, я его крышечкой от пива поддела. Вот ларчик и открылся. Ладно тебе, мы же родные. Не стесняйся.

Галина взяла щётку и вышла, оставив дверь приоткрытой. Аня тяжело вздохнула. Вернувшись в спальню, она застала Виктора, сидящего за её рабочим столом и печатающего что-то на её ноутбуке.

Аня: Виктор, что ты делаешь? Это мой ноут.

Виктор (улыбаясь): Да тут надо было мне по работе кое-что посмотреть. Я быстро.

Аня (захлопнув крышку компьютера): Это мой личный компьютер для работы. Если там какой-то документ пропадёт, мне конец. Пожалуйста, не трогай его.

Виктор: Понял-принял. Без проблем.

Мужчина встал и, прихватив чашку с пивом, направился к выходу. В этот момент в дверь заглянул Максим.

Максим: Тёть, а есть чё похавать, а то это пиво в вашем холодильнике, какое-то злобное. У меня уже живот крутит.

Аня (раздражённо): Максим, ты бы лучше об учёбе подумал, о будущем. А не бухал с утра за просмотром боевиков.

Максим (усмехнувшись): Учение свет, а за свет надо платить. Так как мои финансы поют романсы, то я лучше пока побухаю.

Аня закрыла дверь и села на кровать, пытаясь успокоиться. Затем она направилась на кухню, где её ждал новый сюрприз.

На кухне царил беспорядок. Из холодильника были вынуты все продукты, на столе были липкие пятна расплескавшегося кофе. Галина, напевая себе под нос что-то из мира шансона, жарила яичницу, которая испуганно захлёбывалась в масле.

Галина: Можешь пока достать тарелки и прибраться, я почти приготовила.

Аня (с возмущением): Я такое не ем и предпочитаю сама готовить.

Галина: Как знаешь. Нам больше достанется.

Аня начала собирать неиспользованные продукты, пытаясь навести на кухне порядок. В этот момент на кухню вошёл Виктор с бокалом вина. Мужчина покосился на заляпанный стол.

Виктор: Ань, у тебя стол грязный. Надо бы почистить. А то как мы тут есть будем.

Аня: Если бы кто-то из вас не пролил своё пойло, здесь было бы намного чище.

Виктор (пожимая плечами): В общем, приберись. Нехорошо получается.

Раздался звонок в дверь. Аня открыла дверь и увидела соседку Марину.

Марина: Аня, у вас всё в порядке? С утра так громко орёт телевизор. Моего мелкого разбудили.

Аня (смущённо): Прости, Марина. У нас гости. Я сейчас всё улажу.

Вернувшись в гостиную, Аня выдернула шнур телевизора из розетки.

Максим: Эй! Я же не досмотрел. На самом интересном.

Аня: Я же просила сделать тише, а ты снова увеличил громкость. Досмотришь в другой раз. Соседи уже жалуются.

Максим: Ну ты и жаба.

Аня (сердито): Как ты меня назвал?

Максим: Никак.

Максим недовольно бросил пульт от телевизора на стол. Аня вернулась на кухню, где Галина уже раскладывала еду по тарелкам.

Галина: Последний раз предлагаю. Будешь яйки?

Анна: Последний раз отвечаю. Я такое не ем.

На кухню вошёл заспанный Сергей.

Сергей: Доброе утро всем.

Аня (схватив мужа за руку и потащив в спальню): Нам нужно поговорить.

Сергей: Что-то случилось?

Аня: Я не могу больше терпеть этот бардак. Они ведут себя как самые настоящие свиньи и гопники.

Сергей: Анют, они же семья. Просто деревенские. У себя в селе они ещё самые нормальные.

Аня: Они нарушают наше личное пространство, везде сорят, пользуются нашими вещами без разрешения. Это дно, Серёжа. Уже соседка жаловалась на шум.

Сергей (вздохнув и сев на кровать): Что ты предлагаешь? Выгнать их на улицу?

Аня: Как минимум поставь их на место, пока я не придумаю, что с ними делать.

Сергей (посмотрев на часы): Хорошо, я поговорю с ними чуть позже. Сейчас мне пора на работу. Я уже опаздываю.

Аня: Ты серьёзно оставишь меня с ними одну?

Сергей: Не драматизируй, пожалуйста. Я всего на час. Вернусь и всё разрулю.

Сергей поцеловал жену в щёку и быстро ретировался. Аня осталась стоять посреди спальни. Женщина чувствовала себя растерянной и подавленной. В спальню вошла Галина с бутылкой вина, которую купила в магазине.

Галина: Аннушка, ты слишком напряжённая. Расслабься, жизнь прекрасна! На вот, хлебни. Добротное пойло.

Аня (холодно): Жизнь будет прекраснее, если все будут уважать мой дом.

Галина (усмехнувшись): Я же говорю, что ты напрягаешься. Будь проще и люди к тебе потянутся.

Галина икнула и вышла из спальни. Анна села на кровать, пытаясь собрать все свои мысли и чувства воедино. Её раздражение подходило к красной линии. Она не знала, сколько ещё сможет выносить непутёвых родственников.

Аня тоже собралась на работу. После работы женщина решила встретиться с подругой и наконец-то отдохнуть.

Сергея на работе задержали. Днём домой он не приезжал и важный разговор с родственниками тоже не провёл. Но Аня об этом не знала.

Вернувшись домой Аня с порога сразу почувствовала едкий запах табака и шумные голоса. К голосам родственников добавились новые голоса.

В гостиной Виктор, Максим, Галина и ещё двое незнакомых мужчин курили и весело играли в карты.

Аня (повышая голос): Что здесь происходит?

Галина появилась из кухни с охлаждённой бутылкой водки в руке.

Галина: О, Анька, ты как раз вовремя! Мы решили устроить небольшую вечеринку. Присоединяйся!

Аня (с трудом сдерживая гнев): Кто эти люди? Кого вы пригласили в мой дом?

Галина (воодушевлённо): Добрейшей души люди. Мы с ними познакомились в парке.

Аня заметила, что новые гости невозмутимо стряхивали пепел в её любимую пальму. И там же тушили бычки. Любимый цветок Ани превратился в большую пепельницу. В которую ещё кто-то смачно плюнул.

Аня (поморщившись): Где Сергей? Что вы сделали с моей пальмой?

Виктор (не отрываясь от карт): Сергей ещё на работе. А с пальмой… С пальмой всё в порядке… Следит, чтобы в мои карты никто не подглядывал.

Аня (зловещим шёпотом): Вы не имели никакого права приглашать в мою квартиру незнакомых людей. И я не разрешала вам здесь курить.

Один из гостей (явно выпив лишнего): Виктор, а что это за девка такая борзая в твоём доме. Может её приструнить или пришпорить. А то у меня давно бабы не было.

Аня(изумлённо): Что значит в твоём доме, Виктор. Ты что им наплёл. Я здесь хозяйка.

Галина (схватив Аню за локоть, заплетающимся языком): Аня, ты ведёшь себя не гостеприимно. Мы же семья. Нужно быть более доброжелательным. Дай нам как следует отдохнуть. Можешь пока что-то из еды приготовить.

Аня (отрешенно): Сейчас, конечно. Сейчас приготовлю. Сейчас всё будет.

Аня пошла в сторону кухни. Но на кухню Аня не вошла. И никому никакую еду готовить не стала. Аня открыла чулан и достала противогаз. И взяла с полки два перцовых баллончика.

Средства самообороны всегда были в доме у женщины. Однажды в молодости её на улице поймал пьяный мужчина. Женщина чудом вырвалась. После этого она всегда была готова к худшему. И средства самообороны у неё были всегда самые продвинутые.

И это были не маленькие баллончики. Маленькие баллончики были для женской сумочки. Для квартиры были большие перцовые баллоны, похожие скорее на аэрозоли для туалетов. Даже чуть крупнее.

Надев противогаз и засунув перцовые баллоны за пояс, Аня взяла большой увесистый огнетушитель и решительным шагом двинулась в гостиную.

Аня (в ярости): Ну что скотобаза, преклонитесь перед десницей правосудия. Святая инквизиция ничего не забывает и никого не прощает.

Один из гостей (со смешком в голосе): Мать, ты чё напялила?

Другой гость (с удивлением): Это что за покемон?

Виктор (оторвавшись от карт): Ань, ты что надумала?

Максим: Только не говори, что ты…

Максим не успел договорить, как и Галина не успела понять, что происходит.

Аня (в ярости): Сюрприз, конченые!

С криком: «А ну пошли на… отсюда, полудурки» Аня сначала обдала пеной всех, кто находился в гостиной. А потом, швырнув огнетушитель на диван, достала из-за пояса два перцовых баллона.

Святая инквизиция знает своё дело. Предки Анны точно были в их рядах. Аня внимательно проследила, чтобы никто из гостей не остался обделённым. Затем Аня схватила швабру и помогла гостям найти выход.

Открыв нараспашку все окна, не снимая противогаз, Аня стала убирать квартиру.

Когда с работы вернулся Сергей, Аня очень доходчиво объяснила мужу, что то, что она увидела было последней каплей. Сергей быстро и безоговорочно встал на её сторону.

Родственники Сергея долго были недовольны. Даже угрожали. Но все их угрозы так и остались на словах. Тот приезд они запомнили надолго. По слухам, они всей семьёй перестали есть острое.

У тебя же пенсия хорошая, квартира своя, — настаивала Марина, но я отказалась платить за её племянника.

Когда умирает муж, женщина внезапно становится «удобной». Не потому что она этого хочет, а потому что теперь вроде как «никому не должна мешать». Валентина это почувствовала особенно остро уже на девятый день после похорон, когда к ней впервые пришла Марина — сестра покойного.

— Валюш, ну ты как тут? — с наигранной жалостью выдохнула она прямо с порога, занюханная какими-то сдобренно-приторными духами.

— Жива пока. Сама не знаю, как, — сухо кивнула Валентина, делая шаг в сторону, чтобы та прошла.

Марина прошла, как хозяйка, не забыв пронести перед носом Валентины целлофановый пакет с парой остывших пирожков — с картошкой, как всегда. Вечно с картошкой. Видимо, других вкусов не было в её мире.

— Вот, решила тебя порадовать. А то ты всё одна и одна… — театрально всплеснула руками Марина.

— Ага. Одна, без пирожков была. Теперь всё — праздник, — хмыкнула Валентина и пошла ставить чайник.

Дом был тихий. Даже слишком. После смерти Виктора шум телевизора перестал быть необходимостью, и теперь каждое движение Валентины звучало, как удар молотка: стук чашки, скрип шкафа, шорох тапок. Всё было громко, раздражающе. Да и Марина сидела как гостья в чужом доме, хотя вела себя, будто она хозяйка. Смотрела на стены оценивающе, глазами пересчитывала, сколько чего стоит. Особенно копилка-домик на полке — яркий, красный, фарфоровый, с окошками.

Там были деньги на Байкал.

Тихая мечта, как любимая старая песня, которую ты включаешь только ночью — чтобы никто не слышал, не начал ржать и не посоветовал «лучше сделать ремонт на эти деньги».

А мечта была простая: доехать до Иркутска, потом на автобусе до Листвянки, потом на катере — и вот он, Байкал, как на открытке. Валя представляла, как она стоит там, закутанная в шарф, с термосом в руках. Не фотографирует. Не делает селфи. Просто смотрит. Живёт. Без чужих забот.

Но этот термос в её руках заменился на чашку с мутным чаем — Марина снова пришла не просто так.

— Ты знаешь, у нас тут такое дело… — затянула она, и Валентина уже заранее знала, что речь не про пирожки и не про рецепты бабушкиных салатов.

— Нет, не знаю. Но, видимо, сейчас узнаю, — Валентина присела напротив, глядя прямо на лицо Марины. Не из злости. Из опыта.

Марина сделала два глотка, сморщилась, как будто пила керосин, и поставила чашку с демонстративной аккуратностью.

— Денис в этом году поступал. Золотая голова, Валюш, не побоюсь этого слова. Умничка. Но бюджет — не прошёл. Не хватило одного балла, представляешь? Одного!

— Куда поступал? — Валентина даже не попыталась притвориться заинтересованной.

— На юриста. В МГУ. Там конкурс — ты не представляешь!

— Представляю. У меня муж по этой специальности и умер. Наверное, от ужаса, как там теперь всё дорого, — Валентина склонила голову набок. Она уже начинала понимать, куда всё это ведёт.

— Ну вот… Я к чему… Денис расстроился, естественно. Но есть платка! 340 тысяч в год, это если без взяток. И я подумала… ну ты же всегда нам помогала… Может, и сейчас…

Вот оно. Вот она, гениальная причина визита.

Валентина замолчала. Не потому, что не знала, что сказать, а потому что знала — слишком хорошо.

— Марина, у меня пенсия двадцать три тысячи. В месяц. Ты серьёзно?

— Но ты ведь копишь! Я ж вижу — ты не живёшь на широкую ногу. Вон, фарфоровый домик этот…

Валентина резко встала.

— Ты пришла просить у меня деньги на обучение твоего племянника, зная, что у меня единственная мечта в жизни — поездка. Не машина. Не ремонт. Не поездка в Турцию. Просто поездка на Байкал. За свои. С пенсии. За тридцать лет работы и ещё пять вдовства. А ты сейчас сидишь и глазками хлопаешь, как будто это нормально. Ты вообще слышишь себя?

— Валя… Ну что ты… Он ведь мальчик хороший. Он будет тебе благодарен!

— Я не банк. Мне от его благодарности тепло не станет. И это не “он будет благодарен” — это “ты хочешь, чтобы я за него заплатила”. Вот и скажи честно.

Марина потупила взгляд. Это было единственное честное движение за весь вечер.

— Ну… Если не ты… Кто? Он ведь не виноват, что у нас денег нет. Ты всё равно одна, Валюша. Ну, а так хоть доброе дело сделаешь. Всё лучше, чем на старости лет по России кататься…

По России кататься.

Вот оно. Вот где всё срезонировало. Валентина вдруг поняла, что она не просто «вдова с пенсией». Она для них — тупо кошелёк. Сентиментальный, наивный, с пирожками. Без детей, без шумной родни, без адвоката.

Но у неё была мечта. Старая. Настоящая. И она не хотела, чтобы её снова поставили на паузу, как это делали всю её жизнь: сначала муж, потом работа, потом больница, потом похороны.

И вдруг, в абсолютной тишине, Марина добавила, почти шёпотом:

— А если не заплатим сейчас — он не поступит. Это билет в жизнь, Валя… Ты же не пожалеешь?

Валентина ничего не ответила. Просто молча встала, пошла на кухню, взяла эти два чертовых пирожка и аккуратно, не глядя, положила обратно в пакет.

— Марина. Забери вот это. И давай так. Я подумаю. Ответ дам через неделю. А пока — мне нужно побыть одной.

— Ну… хорошо. Только не тяни. Время — не резиновое…

— Вот именно, — кивнула Валентина, глядя прямо ей в глаза, — время — не резиновое. Моё тем более.

Дверь закрылась.

А потом наступила тишина. Такая густая, что казалось, она капала с потолка.

Валентина подошла к полке, сняла копилку-домик и прижала к себе, как ребёнка.

— Не дам я тебя. Пошли они все…

Но про себя всё же подумала:

А если правда — пацан без учёбы останется? А если я потом пожалею?

И вот с этим вопросом она пошла спать. Точнее — валяться в кровати и смотреть в потолок.

Потому что спать, когда тебя держит за горло совесть, просто не получается.

Всю неделю Валентина ходила с лицом, как будто у неё камень в ботинке. И достать не может, и идти надо. Она стирала, поливала цветы, варила что-то невразумительное из макарон и сосисок, которые ещё в прошлом месяце должны были закончиться, но жили, как тараканы.

Марина не звонила. Видимо, решила сыграть в холодный шантаж: «Если долго молчать — может, Валюша сама предложит». Или просто сидела и мылась в собственной правоте.

А Валентина варилась в своей каше из сомнений и привычной вины. Прямо как в детстве, когда украдёшь чужую жвачку, а потом неделю спишь с мыслью, что попадёшь в ад.

На пятый день она пошла в магазин — просто, чтобы проветриться. Взяла сумку, потёртую, но с гордым шиком, и отправилась за яйцами, хлебом и колбасой. Хоть какое-то удовольствие.

Магазин был обычный — с продавщицей в сетке на голове и песнями из «Ретро FM». У Валентины с этим местом была история: один раз она тут уронила пачку гречки, и с тех пор продавщица её запомнила, как «та, которая хромает и уронила». Ну а что — у всех свои прозвища.

В этот день всё было как обычно. До тех пор, пока она не услышала знакомый голос. Такой, с перчинкой и жалостливым тоном, как у училки, которая ставит двойку, но с улыбкой.

Марина.

— Да да, я ей сказала, конечно! Она, знаешь, такая… наивная. Всё про Байкал свой. Мечтает, дурында. А я ей: «Валя, ну ты же добрая, ну помоги!»

Голос доносился из соседнего ряда, где продавали туалетную бумагу и конфеты по акции.

— А она что? Молчит. Думает, значит. Ну, я ещё пирожков напеку на выходные, зайду — подожму там… Она ж вдова, жалко её. А деньги у неё точно есть. Копит, копит… А мы тут с Денисом по сусекам скребём!

Денисом.

По сусекам.

Жалко её.

Валентина осталась стоять за углом. Не шевелилась. Не дышала. Только сердце тук-тук-тук, как барабан на похоронах собственного достоинства.

— Главное — не давить сильно. Она если почувствует, что её использовать хотят, закроется, как ракушка. Надо мягко. Через слёзы. Через «надеемся только на вас»…

— А если не даст? — подал голос второй, неизвестный. Мягкий, мужской.

— Ну… значит, потратила жизнь зря. На Байкал в её возрасте? Ну ты сам подумай. Это же абсурд.

Валентина не пошла к ним. Не вышла на бой, не устроила сцену. Она просто развернулась, положила обратно в корзинку пачку масла и ушла. На автопилоте.

Дома она не плакала. Даже не материлась. Просто достала копилку-домик, поставила на стол и долго смотрела. Минут пятнадцать. Потом встала, пошла в ванну и включила кран. Очень горячий. Пусть пар снесёт из головы весь этот позорный спектакль, в котором она играла «добрую дура».

Но вода не помогла.

«Потратила жизнь зря…»

Это фраза как будто впечатывалась в зеркало.

Вечером она позвонила Лене — единственной своей подруге, с которой они ещё пели вместе в хоре. Ленка была вечно занята, но зато знала, когда надо просто слушать, не перебивать.

— Лен, прикинь, я услышала, как они меня обсуждают в магазине. Марина и какой-то мужик. Обзывают. Типа старая, мечтает, дурында… А она ко мне с пирожками ходит. Хитрющая тварь, оказывается.

— Так! А теперь внимательно: ты будешь давать им деньги? — голос Лены стал как у командира спецназа.

— Не знаю. С одной стороны, жалко парня. А с другой — не хочу, чтобы меня использовали, как пенсионную банкоматку.

— Валя. Ты не обязан быть хорошей. Особенно тем, кто тобой вытирает ноги. Если они считают, что ты потратила жизнь зря — самое время потратить остаток жизни на себя. Хотя бы один раз. Поняла?

— Ну… — Валентина закусила губу.

— Завтра с утра — иди и покупай путёвку на Байкал. Не откладывай. Просто сделай. До конца недели — ты должна держать в руках билеты. Всё. Я сказала.

— Ты всегда была диктатором, — усмехнулась Валентина.

— А ты — слишком доброй. Пора меняться. Удачи тебе, Байкальская вдова.

В ту ночь Валентина легла в постель с неожиданным спокойствием. Её никто не убедил, не переубедил, не запугал. Просто… голос Марины в магазине выключил какой-то старый тумблер внутри. Тот самый, который отвечал за «быть хорошей», «всем помочь», «не обидеть».

А утром — ровно в 08:52 — она открыла ноутбук, нашла сайт турагентства и ввела в поисковую строку: «Байкал. Лето 2025. Путёвка».

И пока чайник вскипал, она уже оформляла бронь.

Пусть думают, что она потратила жизнь зря. Пусть ржут. Она поедет к Байкалу. А они — к чёрту.

Утром Валентина надела своё самое боевое платье — тёмно-синее, с пуговицами и поясом, который подчёркивал талию, если втянуть живот и стоять боком. Подвела глаза, надела серёжки и впервые за последние годы посмотрела в зеркало не как «вот эта бабка с вокзала», а как женщина, у которой в кармане маршрут не на рынок, а к озеру-мечте.

Путёвка была оформлена. Её ждали три недели у Байкала, с экскурсиями, песнями у костра и даже баней на берегу. Валентина впервые чувствовала, что покупает не «отдых», а право жить по-своему. За свои. Для себя. Без «надо».

Но как же в жизни бывает красиво — когда тебе подсовывают сюрприз не в подарочной коробке, а в виде бывшего зятя, стоящего под дверью с цветами и выражением лица «я всё осознал».

 

— Валя… Привет. Я знаю, неожиданно. Но я должен был прийти. Поговорить.

Это был Роман. Муж её покойной дочери. Бывший. Такой, которого «вроде не за что ненавидеть», но и в глаза смотреть не хочется — потому что слишком много несказанного.

— Ага. Очень неожиданно, — Валентина упёрлась рукой в косяк. — Ты чего? Цветы по ошибке принёс?

— Нет. Я… Я узнал, что ты собираешься на Байкал. И решил — надо поговорить. Мы ведь семья.

— Ага. Только как-то выборочно. Ты же исчез, когда Дашу похоронили. Слово «соболезную» тебе, видимо, было не по карману.

Роман опустил глаза. В его руках дрожали лилии. Бессмысленные, как извинения через три года.

— Я был в ужасном состоянии. Я не справился. Прости.

— Я тоже не справлялась. Но я не сбежала. — Валентина отступила вглубь квартиры. — Ладно. Говори быстро. Мне ещё чемодан собирать.

Он прошёл внутрь, сел на краешек стула, как школьник на родительском собрании.

— Я хотел… предложить помощь. Я тут начал бизнес небольшой. Своё дело. И хочу отблагодарить тебя. Ты была рядом с Дашей. Ты всё тянула. Ты воспитывала Сашку, когда я с ума сходил. Я должен это компенсировать.

— Компенсировать? Чем? Переводом на карту? Или речами на тему «как я вырос как личность»?

— Хочешь — деньгами. Хочешь — просто поедем с тобой. Вместе. Я тоже мечтал об этом Байкале. Даша всё время говорила, что нас туда отвезёт. Мы так и не доехали…

Валентина замолчала. Где-то внутри защёлкнулась дверца. Не на ключ — а намертво.

— Ты проспал три года, а теперь решил прыгнуть в вагон мечты? Не получится, Рома. Байкал — не групповая терапия. Это мой маршрут. Моя точка. Мой, чёрт возьми, отпуск жизни. И я еду одна.

— Но ты же одна…

— А вот и нет, — Валентина усмехнулась. — Я еду с собой. С той, которой всё время говорили «потерпи», «подожди», «не сейчас».

Роман встал. Цветы остались на табуретке, как неудачный тост.

— Если передумаешь…

— Не передумаю. Только если ты вырастешь в шапке Мономаха и будешь уметь варить уху без Ютуба. Пока — дверь там.

Когда он ушёл, Валентина выдохнула. Села. Посмотрела на чемодан. Потом — на копилку-домик, в которой больше не было денег, но осталась привычка мечтать.

В обед Марина позвонила.

— Валя, ну ты же понимаешь… Мы в безвыходной ситуации… Денису так надо! Я тебя прошу…

— Марин, ты лучше пирожки неси соседке снизу. Я уезжаю. И я тебя очень прошу — не используй слово «прошу» как способ манипулировать. Это не работает.

— Ты правда… решила поехать?

— Не решила. Уже лечу.

И, не дождавшись ответа, Валентина нажала «отбой».

Вечером она уже была в аэропорту. С хрипловатым голосом в динамиках, женщинами в клетчатых сумках и парой влюблённых, которые целовались, как будто им двадцать, а не сорок пять.

Она стояла у выхода на посадку и улыбалась.

Мир, где она — главный герой собственной жизни, наконец начался.