Ты что, oбнaглелa?! Мама прocит занять, а ты в oтказ пoшлa?! — взбeсился муж

Счетчик в онлайн-банке обновился — кредит полностью закрыт. Вера несколько раз перезагрузила страницу, чтобы убедиться — не ошибка, не глюк. Нет, правда закрыт! Впервые за полтора года Вера вздохнула полной грудью.

Всё началось с неожиданного звонка от мамы. Отец упал в обморок прямо на работе, диагноз — предынсультное состояние. Лечение, реабилитация, лекарства. Вера, как единственная дочь, не могла оставить родителей в беде. Пришлось взять кредит, сначала небольшой, потом еще один — побольше. А следом — непредвиденные осложнения, дополнительное лечение.

Весь этот год Вера крутилась как белка в колесе. Бралась за любую подработку, экономила на всём: одежда из секонд-хенда, никаких кафе и ресторанов, минимум продуктов. Даже шампунь покупала самый дешёвый.

Родителям Вера не говорила о своих трудностях — у них хватало своих проблем. А муж… Муж как будто жил в параллельном мире.

Олег всегда был не особо практичным. Работал в IT-компании, получал неплохо, но как-то так выходило, что деньги утекали сквозь пальцы: то новый гаджет, то компьютерные игры, то подарок маме. К финансовым проблемам Веры относился отстранённо: «Это твои родители, ты и разбирайся».

Вера не спорила. Она тянула всё сама: платежи по кредиту, лекарства отцу, текущие расходы. На себя оставалось совсем мало. Последний раз покупала себе что-то новенькое, кажется, года полтора назад. Да и то — свитер на распродаже.

В их квартире Вера давно чувствовала себя гостьей. Бытовые решения принимал Олег — это была квартира его родителей, доставшаяся от бабушки.

— Я здесь вырос, я знаю, как лучше, — говорил Олег, когда Вера робко предлагала переставить мебель или что-то изменить.

А ещё была свекровь — Наталья Сергеевна. Женщина властная, привыкшая, что её мнение — решающее. Она не жила с ними, но регулярно приходила проверить, «как тут Олежек». И каждый раз находила к чему придраться.

— Вера, у тебя рубашка мужа не поглажена. А вот здесь пыль на полке. А суп пересолен, — Наталья Сергеевна будто специально выискивала недостатки.

Вера терпела. Работала, платила кредит, ухаживала за родителями, старалась поддерживать порядок дома. Олег, казалось, ничего этого не замечал. Приходил, играл в компьютер, ложился спать. На выходных встречался с друзьями или ехал к матери — помогать по хозяйству.

— Слушай, давай в следующую пятницу куда-нибудь сходим? — как-то предложила Вера. — Просто вдвоём, давно не были нигде.

— Не могу, — покачал головой Олег. — Мы с ребятами в боулинг идём. Может, в следующий раз.

Следующий раз наступал нечасто. А после визитов Олега к матери и вовсе начинались упрёки:

— Мама говорит, ты её совсем не навещаешь. Неуважительно это.

— Олег, у меня просто нет времени. Я работаю, забочусь об отце, плачу кредиты…

— У всех проблемы, — отмахивался муж. — Но мать не бросают.

Вера не говорила, что забота о его матери как-то не входила в список её приоритетов. Наталья Сергеевна была вполне здорова, имела пенсию и подработку, и в целом отлично справлялась сама. Но любила внимание, особенно сыновнее.

Сегодня, впервые за долгие месяцы, Вера почувствовала облегчение. Кредит закрыт! Теперь можно немного выдохнуть, может, даже отложить на небольшой отпуск. Просто посидеть где-нибудь на берегу моря дней пять — без диких спринтов, без постоянного счёта копеек.

Это ощущение шаткой, но всё-таки победы грело душу. Вера даже позволила себе маленькую радость — купила хороший кофе в зёрнах и молотый корень имбиря для чая. Такие мелочи, но как они поднимали настроение!

Олег, вернувшись с работы, на закрытый кредит никак не отреагировал. Буркнул что-то вроде «Ну наконец-то» и утонул в своём смартфоне. А через час от него прилетело неожиданное:

— Ты не планируешь завтра к маме заехать? Она там одна…

— Не думаю, — покачала головой Вера. — Я хотела заехать к своим родителям.

— Ну как хочешь, — пожал плечами Олег. — Просто маме одиноко.

Эти фразы про одиночество Наталья Сергеевна повторяла с завидной регулярностью. Особенно активно — когда ей что-то было нужно.

Телефонный звонок раздался около восьми вечера. Увидев на экране имя свекрови, Вера вздохнула, но всё же ответила.

— Верочка, здравствуй! — голос Натальи Сергеевны звучал необычно тепло. — Как ты, дорогая? Как здоровье?

— Всё хорошо, Наталья Сергеевна, — Вера удивилась такому дружелюбному тону. — Вы что-то хотели?

— Да так, ничего особенного, — протянула свекровь. — Просто… Ты же знаешь, как нам, пожилым, тяжело. Ноги болят, спина. Вот записалась на процедуры к косметологу, говорят, помогает от боли в суставах. Но там предоплата нужна, а пенсия только через неделю.

— И что же за процедуры такие? — осторожно спросила Вера.

— Да укольчики такие специальные, — расплывчато ответила Наталья Сергеевна. — Тысячу всего. Я верну, как пенсию получу. Ты же понимаешь, здоровье — штука важная.

Вера прекрасно знала, что никакие «укольчики от косметолога» от боли в суставах не помогают. Всё это больше походило на обычный каприз свекрови, желающей выглядеть моложе.

— Извините, Наталья Сергеевна, но я сейчас не могу, — спокойно ответила Вера. — У меня расписаны все деньги на текущие расходы и ещё немного отложено.

— Отложено? — в голосе свекрови зазвучали ледяные нотки. — На что же, позволь узнать?

— На небольшой отпуск, — честно ответила Вера. — Мы с Олегом давно никуда не выбирались.

— Вот оно что! — Наталья Сергеевна явно разозлилась. — Значит, на отпуск деньги есть, а матери мужа помочь — нет? Ну что ж, я всё поняла.

Связь прервалась раньше, чем Вера успела ответить. А уже через десять минут входная дверь с грохотом распахнулась. Олег влетел в комнату с перекошенным от злости лицом:

— Ты что, обнаглела?! Мама просит занять, а ты в отказ пошла?! — взбесился муж.

Вера даже не вздрогнула. Эта вспышка гнева была настолько предсказуемой, что почти не вызвала эмоций. Всё как обычно – сначала звонок Натальи Сергеевны, потом разъярённый Олег, потом виноватая Вера. Только сегодня что-то внутри надломилось. Может, свежеприобретённая финансовая свобода, может, усталость от бесконечного круга жертв.

— Чего молчишь? — Олег метался по комнате. — Мать звонит, говорит, ты ей отказала. Она просто на лечение просила, а ты пожмотничала!

— Это не лечение, — тихо ответила Вера. — Это косметология.

— Какая разница?! — Олег взмахнул руками. — Это моя мать! Ей тяжело, а ты деньги копишь на отпуск! Ей укол нужен для здоровья, а ты… Да как ты смеешь так себя вести?

Вера молча слушала, как муж называет её жадной, бессердечной, «не женщиной». Каждое слово било, но где-то глубоко внутри крепло новое чувство. Не обида, не злость, а что-то похожее на прозрение. Ясное понимание всей картины их отношений.

Когда Олег сделал паузу, чтобы набрать воздуха для новой тирады, Вера молча встала и направилась к письменному столу. Выдвинула ящик, достала аккуратно сложенную папку с документами.

— Что ты делаешь? — недоуменно спросил Олег.

Вера не ответила. Вернулась к журнальному столику, где стоял ноутбук, вошла в свой онлайн-банк и запустила печать выписки за последний месяц. Принтер зажужжал, выплевывая листы.

Собрав все документы, Вера аккуратно разложила их на столе перед мужем. Квитанции за свет, воду, газ, интернет. Чеки из продуктовых магазинов. Счета за ремонт стиральной машины. Выписки по кредитам, которые она только что закрыла.

— Что это? — Олег смотрел на бумаги с недоумением.

— Это то, что я оплачиваю, — спокойно ответила Вера. — Каждый месяц. Одна.

Олег взял первую квитанцию, потом вторую. Нахмурился, глядя на суммы и подписи.

— Так, ну я же тоже вкладываюсь, — неуверенно начал муж. — Я же покупаю продукты иногда.

— Иногда, — кивнула Вера. — Раз в месяц примерно. И половину съедаешь только ты, потому что берёшь то, что нравится тебе.

Вера достала ещё один лист – самодельную таблицу расходов, которую вела последние несколько месяцев. Аккуратный столбик с надписью «Олег» был заметно короче столбика с именем Веры.

— Я тебя не понимаю, — Олег отшатнулся, словно от удара. — Ты что, считаешь каждую копейку? Это мелочно.

— Мелочно? — Вера впервые посмотрела мужу прямо в глаза. — Знаешь, что мелочно? Экономить на еде, стирать старую одежду, не ходить в кино полтора года – и при этом слышать упрёки, что я пожалела тысячу рублей на уколы твоей матери.

— Ну я же… — Олег замялся. — Просто она просила…

— Она много чего просит, — спокойно ответила Вера. — И ты многое просишь. А я что, по-твоему? Банк? Кошелёк? Дойная корова?

Олег потрясённо молчал. Такой Веры – твёрдой, уверенной в своей правоте – он ещё не видел.

— Знаешь, сколько я откладывала на отпуск? — продолжила Вера. — Четыре тысячи рублей. За полтора года. Такими темпами мы поедем на море, когда состаримся. И то на электричке до ближайшего озера.

Вера собрала документы и аккуратно сложила обратно в папку. Руки не дрожали. Голос был ровным.

— Я не против помогать твоей маме, — сказала Вера. — Но давай взглянем правде в глаза. Наталья Сергеевна получает пенсию, у неё есть подработка. Она не тратит деньги на съём жилья – квартира своя. У неё нет кредитов. Она живёт лучше, чем я.

— Что ты такое говоришь? — возмутился Олег, но уже без прежнего запала. — Мама едва сводит концы с концами!

— А ты знаешь, сколько стоят уколы красоты у косметолога? — Вера впервые за разговор позволила себе горькую усмешку. — Не тысячу рублей, это точно. Скорее тысяч пять-шесть за сеанс. И это не лечение, Олег. Это прихоть.

Олег плюхнулся на диван, сдулся, как проколотый воздушный шар.

— Я… я не знал, что ты всё оплачиваешь, — пробормотал муж. — Думал, мы как-то… вместе.

— Именно поэтому я решила всё записывать, — кивнула Вера. — Чтобы не было иллюзий.

Муж сидел подавленно, перебирая в голове аргументы, но каждый распадался, не выдерживая столкновения с реальностью. Олег привык считать, что жена должна хозяйничать, заботиться, обеспечивать быт, а он – зарабатывать. Но получалось, что Вера делала и то, и другое. И ещё успевала помогать своим родителям.

— Слушай, — наконец сказал Олег. — Я понял, да. Надо что-то менять. Я буду больше зарабатывать, помогать…

— Дело не только в деньгах, — покачала головой Вера. — Дело в отношении. Я устала быть той, что постоянно всех спасает, а сама тонет. Устала, что меня считают кошельком, а не человеком.

Вера встала и подошла к окну. За стеклом моросил мелкий дождь, машины проезжали с включёнными фарами.

— С этого момента, — сказала Вера, не оборачиваясь, — мы ведём бюджет отдельно. Каждый платит за себя. И общие расходы — пополам. Коммуналка, еда, бытовая химия. Всё фиксируем, всё учитываем.

— Это что, ультиматум? — Олег почувствовал, как внутри снова поднимается волна гнева.

— Нет, — Вера повернулась к мужу. — Это моё решение. А ты можешь принять своё.

— Какое именно?

— Например, насколько для тебя важнее косметические уколы мамы, чем спокойствие жены, — Вера говорила без издёвки, просто констатировала факт. — Если первое, то, возможно, тебе стоит поискать нового косметолога. В ЗАГСе. С новой женой.

Олег вскочил:

— Ты мне угрожаешь?

— Нет, — Вера выглядела удивительно спокойной. — Просто говорю, что больше не буду терпеть неуважение. Ни от тебя, ни от твоей мамы. И точно не буду спонсировать её прихоти, пока сама еле свожу концы с концами.

Олег сник. Такую жену — непреклонную и решительную — он ещё не видел. И, надо признать, это даже вызывало уважение.

— Хорошо, — наконец сказал муж. — Давай попробуем по-новому. Я поговорю с мамой.

— Спасибо, — кивнула Вера. — Я ценю это.

Тем же вечером Олег позвонил матери. Разговор вышел непростым — Наталья Сергеевна обиделась, обвинила сына в предательстве, намекнула, что «эта твоя» настраивает его против родной матери.

— Мама, Вера просто хочет справедливости, — сказал Олег, впервые в жизни не поддавшись на манипуляции. — Она много работает, платит за всё, помогает своим родителям. Я только сегодня увидел, насколько она надорвалась.

— Ну и что? — фыркнула Наталья Сергеевна. — Я тебя растила одна, тоже надрывалась.

— Да, мама, и я благодарен, — спокойно ответил Олег. — Но Вера — не я. Она мне не мать, она жена. И требовать от неё жертвовать всем ради нас с тобой — неправильно.

Наталья Сергеевна не сразу приняла новые правила. Ещё несколько раз звонила с просьбами о деньгах, пыталась давить на жалость. Но теперь Олег вместо: «Сейчас спрошу у Веры, даст ли она» отвечал: «Давай посмотрим, сможем ли мы выделить из нашего с тобой бюджета».

Отношения Веры и Олега медленно менялись. Вместо вспышек агрессии и перекладывания ответственности появилось что-то похожее на партнёрство. Олег стал замечать, сколько Вера делает по дому, начал помогать с уборкой и готовкой. Даже нашёл подработку, чтобы увеличить свой вклад в семейный бюджет.

Тот маленький отпуск у моря они всё-таки взяли — через полгода. Совсем скромный, в недорогом пансионате, но настоящий. Сидя на пляже и глядя на закат, Вера думала о том, как важно вовремя напомнить о своих границах. И что спасать всех вокруг — благородно, но только если не забываешь спасти и саму себя.

Сирота развелась и вернулась в заброшенный деревенский дом. А там её ждут

— Ну, что, отхватила свой кусок? — Володя хохотал, Марина, адвокат, вторила ему. Вот же ж, именно она, оказывается, и была любовницей мужа!

А ведь Марина сама вызвалась Томе в суде помочь! И какую речь толкнула! Мол, мужикам надо бороться, своё забирать при разводе. В итоге, после её-то рассказов о том, какая Тамара плохая хозяйка, как мало зарабатывала, да и вообще изменяла Владимиру, суд ничего не оставил. Сейчас-то понятно, как давно они эту подставу спланировали.

Схватила она сумку, с которой месяц назад съехала от мужа к подруге, и к автовокзалу. Старалась не плакать. В детском доме научилась плакать потом. Когда никто не видит.

В детдоме всё просто: этот плохой, этот хороший. А во взрослой жизни — ерунда какая-то. Володя казался самым-самым. А потом… розовые очки светлели, а Тамара себя винила. Мол, недостаточно хороша, из-за неё он так. До автовокзала дошла на автомате. Слёзы — глубоко. Ещё ни разу не плакала с того момента, как Володя развод объявил. Только спросила:

— Почему?

— Не люблю. Женщина есть, с которой хочу жить, детей хочу.

— А я?

— Ты… увлечение. О котором пожалел сразу после свадьбы. Без истерик, соберись и проваливай.

— Ты видел у меня истерики?

Володя поморщился. Эта черта жены его бесила. Не плачет, прощения не просит. Как кремень. Не все мужики такие. А что он хотел, детдомовку в жёны взял!

Тамара к автобусу подошла, еле вспомнила название деревни. Два месяца там жила, потом избу закрыла и в город. Что в глуши делать? Опека дом там выдала, ни работы, ни развития. В город подалась за лучшей жизнью.

В городе всё для Володи делала, дом держала, а через 10 лет — ничего. Квартира мужа, а всё внутри — руками Тамары, на её деньги. Ремонт не унесёшь, из-за мебели ругаться не стала, пусть подавится.

Народу мало, никто не подсел, Тамара глаза закрыла.

В детдоме были ребята, у которых родители живы. Тамара — нет. В роддоме оставили. Ромка был, на 2 года старше.

Однажды, когда родители приходили на смотрины, он увидел её у входа, присел рядом.

— Чего не в бантиках, не сверкаешь?

— Не хочу, мне и здесь хорошо.

— В смысле, не хочешь? Все девчонки в семью мечтают.

— А я не мечтаю, — Тамара на него посмотрела. — А ты чего не там?

— Во-первых, мне 14, никто не берёт, во-вторых, противно. Как живность на базаре выбирают.

Тамара улыбнулась, сравнение — то что надо. Сдружились, потом поцеловались. Первый и последний поцелуй, потому что Ромка из детского дома уходил. Тамара впервые заплакала. Рома обнял:

— Ну, ты чего, дура, вот я приеду, не могу же я с пустыми руками, надо заработать на подарок.

— Не нужен подарок, сам приезжай.

Ждала. Не дождалась. Ромка не приехал в первый год, не приехал и во второй, а потом Тамара ушла из детского дома.

Потом дом, потом город, Володя. Она вспоминала Ромку, но всё реже…

— Дамочка, приехали, а то всё проспите.

Тамара глаза открыла.

— Ой, извините, пожалуйста, — сумку подхватила, к выходу кинулась.

Водитель головой покачал.

— Не пьяная вроде, укачало, что ли?

Автобус фыркнул, уехал, а Тома на деревню посмотрела. Странно, думала, никого не осталось. А тут, наоборот, дома новые, огороды ухожены, а чуть вдали — что-то большое, новое, вроде цеха или заводика.

Тамара выдохнула. А что, может, и не надо никуда ехать, останется тут. Хотя дом за десять лет, наверное, развалился.

Сумку поудобнее взяла, по дорожке пошла. Дом свой издалека увидела. Нигде такого бурьяна не было, всё вокруг — чисто, в цветах. А у неё — забор повален, крыша… Ничего, справится. Скоро и у неё тут всё заколосится.

Тома шла, люди из-за заборов здоровались. Понимала, не помнят, просто так тут заведено. Странно, но приятно.

Тамара осторожно на крыльцо ступила. Не провалилось — уже хорошо. Ключ над дверью оставила, пошарила, точно, там, ржавый. И замок такой же. С третьего раза со скрипом открылся, затхлый запах ударил, что-то под ноги упало. Наклонилась — листок, странно. Развернула: «Жду тебя, верю, что приедешь».

Тамара хмыкнула, кто-то перепутал, никто её ждать не может. По дому прошлась. Не так уж страшно. Поработать, конечно, надо, хлам вынести, отмыть.

— Хозяюшка!

Она вздрогнула, обернулась. На пороге два мужичка. У одного синяк под правым глазом, у другого — под левым. Перегаром несёт.

— Здравствуйте, хозяюшка, я Мишка, это Гришка, помочь можем, чего надо? Мигом, душа горит, опохмелиться просит, а денег нет.

— Траву убрать, сколько возьмёте?

Мужички зашумели.

— Только, хозяюшка, немного авансом бы, а? Чтобы работалось веселее. Пивка возьмём, и всё тип-топ будет.

Она несколько сотен протянула:

— Магазин-то в деревне есть?

— Есть, как не быть. Раньше не работал, а сейчас, как люди возвращаться стали, снова открыли, теперь частный.

Тамаре всё равно, частный или чей. Купить надо для мытья, для покраски, и на ужин.

В магазине людно, товар привезли. Бабы её внимательно осмотрели, Тамаре не по себе стало. Она быстро купила и вышла. Пока шла, чувствовала, как взглядами провожают.

Мужички работают вовсю. Двор уже виден, и дом не такой страшный. Сарай обнаружился, дрова с одной стороны, хлам — с другой, может, что интересное найдётся.

— Хозяюшка, печку протопила бы, ночью прохладно. И отсырело всё в доме. Воды нагреешь.

Она спросила:

— Покажете, как это делается?

Мужичок косу бросил, в сарай пошёл, с дровами вернулся.

— Пойдём, покажу, расскажу.

Через час в доме уютнее стало, тепло. С мужичками окна открыла, хлам вынесла. Когда за расчётом пришли, сверху накинула.

— Ты, хозяюшка, если что надо, сразу нас зови.

Второй, который молчал, вдруг сказал:

— Но не завтра. Завтра с нас работники плохие будут. А так у любого спроси, где нас найти, и мы тут как тут.

Тамара с мужиками попрощалась, мыть начала. К вечеру сил не осталось, а убирать ещё много. Руки гудят, ноги болят.

— Ладно, хватит, завтра продолжу, а то вообще ничего не смогу.

Чайник весело свистел на плите. Тамара час назад его нашла, поставила на огонь, кофе захотелось. Забыла, конечно, а сейчас вспомнила. Большую кружку кофе сделала, тоже нашла, отмыла, на крыльцо вышла.

Хорошо здесь всё-таки. Бабы коров встречают, солнце садится… красота!

Мимо машина пронеслась. Наверное, дачник. Вдруг резко затормозила, пыль поднялась. Тома ойкнула, неужели кого-то сбил? Куры, гуси, собаки тут сами по себе болтались, домой только на ночь возвращались. Задние фонари включились, машина назад поехала, опасно. У её дома замерла. Тамара напряжённо смотрела. Может, водителя заинтересовало, что дом жилой? Может, и не выйдет никто, просто посмотрит да дальше поедет.

Она ждала, руки задрожали, как будто гостей ждала. Дверь открылась, мужчина к ней направился. Тамара кружку выронила, кофе разлился.

— Нет, не может быть! Томка, Томка, ты приехала! Я знал, что приедешь!

— Рома, Ромочка! — Тома кинулась к нему на шею, он обнял. Так и стояли.

— Ромка, откуда ты здесь?

— Восемь лет назад адрес этого домика узнал. Приехал, никого нет. Решил отдохнуть, понравилось, остался. Надеялся, ты появишься. Пасеку открыл, цех поставил, клубнику посадил. Не скучал, ждал.

— Но почему ты не нашёл меня?

— Нашёл, конечно, даже за твоей семейной жизнью понаблюдал. Решил, мешать не буду, если судьба, встретимся. Ну вот и встретились. А муж где?

— Был муж, да сплыл. Меня сплавил, другую нашёл.

— Да ну, не верю. Он что, идиот?

— Теперь уже не у меня.

— Том, теперь ты от меня никуда не денешься, это даже не обсуждается. Собирай вещи и едем ко мне.

Тамара головой покачала.

— Нет, Ром, не могу я так, один раз уже обожглась. Я ведь совсем не знаю тебя, где ты был, чем жил?

Он недоумённо посмотрел.

— Это так важно?

— Для меня да.

— Служил, потом по контракту остался, ранение получил, сюда приехал, остался, всё как у всех.

— А жена, дети?

— Какие жена, дети? Я же сюда приехал тебя искать.

— Ты хочешь сказать…

— Я же сказал, тебя ждал. Все эти годы и ждал, понимаешь? Никто и никогда не понимал меня так, как ты. А сейчас увидел и понял… нет, не смогу тебя отпустить. Том, ну собирайся.

— А я же всё равно не отстану.

Все в деревне решили, что у хозяина жена была. Наверное, поругались, а потом помирились. Других вариантов не придумали, а спрашивать неприлично.

Разубедить их было некому, и история обросла подробностями, стала правдоподобной. Да настолько, что Тамара сама почти поверила. Мишка и Гришка расстроились, они такой фронт работы себе в её доме насмотрели, что гулять безбедно долго можно было бы. Но хозяин молодуху забрал, и планы рухнули. Придётся, наверное, на работу устраиваться. Там в цех всех брали, но условие — не пить, а как не пить, когда хочется? Но, с другой стороны, жёны-то обрадуются. Эх, подвела их Тамара, помогали бы ей, и в ус бы не дули.

А спустя год счастливый Роман встречал из роддома Тамару и Машеньку.