Узнав о другой женщине у мужа, жена устроила сюрприз благоверному, показав важные документы

Аромат жареной картошки с луком заполнял кухню старой хрущевки. Галина механически помешивала содержимое сковородки, глядя в одну точку. Шестой час вечера, а Сергея все нет. «Опять на рыбалке задержался?» – мысленно усмехнулась она, хотя глаза оставались влажными.

Тридцать пять лет брака, а теперь это.

Входная дверь скрипнула. Галина поспешно отерла глаза кухонным полотенцем и выпрямила спину.

– Уже дома? – небрежно спросил Сергей, проходя на кухню. От него пахло не рыбой, а терпкими женскими духами.

– А где мне еще быть в шесть вечера, Сереж? – Галина поставила тарелку перед мужем. – У меня, в отличие от некоторых, нет хобби, отнимающих все свободное время.

Сергей демонстративно закатил глаза:

– Начинается… Может, хватит уже? Не вцепляйся в каждую мелочь.

– Мелочь? – Галина резко опустила вилку. – Я знаю про Ирину.

Имя упало между ними как камень. Сергей на мгновение замер, но быстро взял себя в руки.

– И что с того? – он пожал плечами, продолжая жевать. – Мы взрослые люди, Галь. Так бывает.

– Так бывает? – она почувствовала, как щеки начинают гореть. – Тридцать пять лет брака, и «так бывает»?

– Не драматизируй, – Сергей отодвинул тарелку. – Ира просто… освежает. С ней я чувствую себя живым. Но это не значит, что я собираюсь бросать семью.

Галина смотрела на этого чужого человека, своего мужа, и не узнавала его.

– То есть ты планируешь сидеть на двух стульях?

– Почему сразу так? – Сергей поморщился. – Просто не вижу смысла разрушать устоявшийся быт. Мы с тобой давно уже… ну, ты понимаешь. Как соседи.

– Соседи, – эхом повторила Галина.

Той ночью она не сомкнула глаз. В голове крутились обрывки воспоминаний – молодость, рождение сына, поддержка карьеры мужа, бесконечные домашние хлопоты. Пока Сергей мирно похрапывал рядом, она приняла решение.

Утром он обнаружил на столе записку: «Уехала на выходные к Андрею. Не звони». Сергей хмыкнул. Надуется и вернется – так было всегда.

В малогабаритной квартире сына Галина наконец-то смогла выплакаться. Андрей, её тридцатитрехлетний защитник, стиснул кулаки, услышав про отцовские похождения.

– Как он мог, мам? Столько лет!

– Так бывает, – горько улыбнулась Галина, вспоминая слова мужа. – Он прав в одном – мы действительно стали как соседи.

– И что теперь? – Андрей присел рядом.

– А теперь, сынок, пришло время показать характер. – Галина открыла сумку и достала папку с документами. – Помнишь, год назад мама с папой оформили на меня дарственную на нашу квартиру?

– Конечно, – кивнул Андрей. – Дедушка тогда сказал, что хочет обеспечить твою старость.

– Сергей об этом не знает, – тихо призналась Галина. – Он привык считать квартиру нашей общей. Когда-то я сама так думала… Но теперь…

Андрей подался вперед:

– Мам, ты что задумала?

Когда в понедельник Галина вернулась домой, то сразу почувствовала неладное.

Две чашки в раковине, женская шпилька под диваном, незнакомый длинный волос на подушке. Значит, Сергей не терял времени.

– Привет, – Сергей вышел из ванной, натянуто улыбаясь. – Как съездила?

– Замечательно, – спокойно ответила Галина. – У меня для тебя сюрприз. Сереж, давай сегодня вечером поговорим по-семейному? Я приготовлю твой любимый пирог.

Сергей заметно расслабился:

– Конечно, Галь. Я думал, ты все еще сердишься.

– Что ты, – улыбнулась она, доставая муку из шкафа. – Как ты сказал – мы взрослые люди.

Вечером на столе стоял яблочный пирог, Сергей расслабленно пил чай, когда в дверь позвонили.

– Это Андрей, – пояснила Галина. – Я пригласила сына на наш разговор.

Сергей напрягся. Только семейного суда ему не хватало.

– Мам, пап, – Андрей обнял мать и сухо кивнул отцу.

– Сереж, – Галина села напротив мужа. – Я много думала о нашем разговоре. О том, что мы соседи…

– Галь, может не при сыне? – поморщился Сергей.

– Именно при сыне, – твердо сказала Галина, выпрямляясь в кресле. – И именно сейчас. Он имеет право знать, что происходит между его родителями.

Сергей бросил неуютный взгляд на Андрея, который стоял у стены, скрестив руки на груди. Мышца на щеке сына заметно подрагивала – плохой знак.

– Этот разговор должен остаться между нами, – попытался настоять Сергей. – Семейные дела…

– Какие теперь семейные дела, пап? – резко перебил Андрей. – После того как ты привел любовницу в постель матери?

Галина видела, как муж вздрогнул. Неужели думал, что они не заметят? Шпилька под диваном, длинный русый волос на подушке, две чашки в раковине – разве это не очевидно?

– Не преувеличивай, – поморщился Сергей, отводя глаза. – Ирина просто заходила на чай. У нас деловые отношения.

– Деловые? – Галина почувствовала, как внутри поднимается волна гнева, которую она сдерживала все эти дни. – Сереж, ты меня за дуру держишь? В нашей постели от неё осталось больше следов, чем от тебя за весь прошлый месяц!

Андрей дёрнулся, словно от удара:

– Мам, избавь меня от подробностей, пожалуйста…

Сергей побагровел:

– Да что вы на меня накинулись? Подумаешь, ошибся человек! А кто мне молодость вернет? Пока все мои приятели с молодыми бабами отдыхают на курортах, я должен безвылазно сидеть дома и смотреть с Галей сериалы?

Галина смотрела на этого человека – своего мужа, отца её ребенка – и не узнавала его. Когда этот надёжный, заботливый Серёжа превратился в капризного эгоиста? Или он всегда был таким, просто она не хотела замечать?

– Значит, я виновата в том, что постарела вместе с тобой? – тихо спросила она.

– Я этого не говорил, – поморщился Сергей. – Просто… жизнь проходит, понимаешь? Хочется еще чего-то почувствовать, пока не поздно.

– И для этих «чувств» обязательно нужно унижать человека, который отдал тебе тридцать пять лет жизни? – Галина медленно открыла папку с документами, которую всё это время держала на коленях.

– Что это? – настороженно спросил Сергей, глядя, как жена раскладывает бумаги.

– Это, Серёжа, документы на нашу квартиру, – Галина аккуратно разгладила ладонью свидетельство о собственности. – Помнишь, год назад мои родители переписали её на меня?

Сергей нахмурился:

– И что с того? Она всё равно общая, мы в браке.

– Нет, дорогой, – Галина впервые за весь разговор улыбнулась. – Дарение – это не совместно нажитое имущество. Квартира принадлежит только мне. Лично и единолично.

Повисла тяжёлая пауза. Андрей переводил взгляд с матери на отца, явно впечатлённый её спокойствием.

– Ты… ты хочешь меня выгнать? – Сергей побледнел, до него наконец дошло, к чему клонит жена.

– Выгнать? Какое грубое слово, – Галина покачала головой. – Я хочу распоряжаться своей собственностью так, как считаю нужным. И не желаю, чтобы в моей квартире происходили… встречи с посторонними женщинами.

– Это шантаж! – Сергей грохнул кулаком по столу, чашки подпрыгнули. – Ты не имеешь права!

– Имею, пап, – вмешался Андрей. – Я консультировался с юристом. Мама может выселить любого человека из своей собственности. Даже супруга.

– Ты… ты против отца идёшь? – Сергей обернулся к сыну, его лицо исказилось от злости и обиды.

– Я не против тебя, – спокойно ответил Андрей. – Я за справедливость. И за маму, которую ты предал.

– Значит, обставила меня со всех сторон? – Сергей вернул внимание к Галине, его голос дрожал от плохо сдерживаемой ярости. – Думаешь, бумажка тебе поможет? А я возьму и всё равно останусь! Суды будут годами тянуться!

– Почему сразу суды? – Галина вздохнула. – Мы же цивилизованные люди, Серёжа. Я даю тебе неделю, чтобы собрать вещи и найти другое жильё. Можешь жить на даче, в конце концов. Она в совместной собственности, я претендовать не буду.

– Неделю?! – Сергей вскочил, его лицо пошло красными пятнами. – Ты в своём уме? Где я найду жильё за неделю?

– У своей Ирины, – пожала плечами Галина. – Раз уж она так «освежает» твою жизнь – пусть освежит и твой быт. Или ты думал, что будешь тихонько ходить к ней на свидания, а крыша над головой так и останется моей заботой?

– Ты ведьма, – процедил Сергей. – Ты всё это спланировала! Ты следила за мной!

– Нет, Серёж, – Галина покачала головой. – Это ты всё испортил сам. А я просто открыла глаза и перестала быть удобной тряпкой.

– Пап, давай без оскорблений, – предостерегающе заметил Андрей, делая шаг к столу. – Ты же не думал, что измена пройдёт без последствий?

– Ты-то откуда знаешь, умник? – огрызнулся Сергей. – Сам без греха?

– При чём тут я? – покачал головой Андрей. – Мы о твоих поступках говорим.

– Хватит, – Галина подняла руку. – Сергей, решение принято. Либо ты съезжаешь по-хорошему в течение недели, либо я обращаюсь к юристам. В любом случае, в этой квартире тебе больше не место.

– А если я откажусь уходить? – Сергей скрестил руки на груди, вид у него был вызывающий.

– Тогда я вызову полицию, – спокойно парировала Галина. – В конце концов, документы на руках. Мы можем сделать это по-хорошему или превратить в войну, но результат будет один.

В глазах Сергея мелькнула растерянность – он не ожидал такой твёрдости от жены, которая все эти годы уступала ему во всём. Галина понимала: муж думал, что и на этот раз она проглотит обиду, поплачет и смирится. Но что-то сломалось в ней после тех дней у сына, что-то сломалось в ней после тех дней у сына, что-то навсегда изменилось. Словно внутри лопнула натянутая до предела струна покорности.

– Семья – это не только любовь, Серёжа, – тихо сказала Галина. – Это ещё и ответственность. И уважение. Всего этого ты лишил меня, когда решил привести другую женщину в нашу постель. В нашем возрасте трудно всё начинать сначала… но очевидно, придётся.

– Ты пожалеешь, – голос Сергея звучал глухо. – Когда останешься совсем одна и никому не будешь нужна – пожалеешь.

– Нет, папа, – вмешался Андрей. – Это ты пожалеешь. Когда поймёшь, что променял настоящую семью на мимолётное увлечение. Мама не будет одна – у неё есть я. А вот ты…

Сергей поднялся из-за стола и, не говоря больше ни слова, тяжело прошагал в спальню. Хлопнула дверь. Галина выдохнула – она и не заметила, что всё это время практически не дышала.

– Ты как, мам? – Андрей присел рядом, обнял её за плечи.

– Переживу, – она слабо улыбнулась. – Просто… странно. Словно рассталась не с мужем, а с частью себя.

– Тебе страшно? – тихо спросил сын.

– Да, – честно призналась Галина. – Но знаешь что ещё страшнее? Продолжать жить с человеком, который тебя не уважает.

Следующая неделя превратилась в настоящее испытание нервов. Сергей перешёл от угроз к мольбам, обещал исправиться, порвать с Ириной, водил Галину в кафе, где они не были уже много лет… Но она оставалась непреклонной.

– Не верю я тебе, Серёжа, – качала она головой. – Слишком поздно спохватился. И дело даже не в Ирине – дело в тебе, в твоём отношении. Ты в глубине души считаешь, что можешь делать всё, что тебе вздумается, а я должна это терпеть. Такой брак мне не нужен.

На пятый день Сергей начал собирать вещи. Молча складывал рубашки, брюки, неуклюже запихивал их в старый чемодан. Галина наблюдала за ним из дверного проёма – странное зрелище. Вещи, которые она столько лет стирала и гладила, покидали этот дом вместе с человеком, с которым она прожила большую часть жизни.

– На дачу поеду, – буркнул Сергей, не глядя на жену. – Благо, май уже, не замёрзну.

– Может, к Ирине переедешь? – спросила Галина.

– Она меня не зовёт, – неожиданно признался Сергей. – Говорит, что не готова к совместной жизни. Что ей нужна свобода.

– Как интересно, – Галина не удержалась от иронии. – И ты решил, что можно вернуться на запасной аэродром?

– Я не это имел в виду! – вспыхнул Сергей. – Просто… я всё ещё считаю нас семьёй, несмотря ни на что.

– А я уже нет, – покачала головой Галина. – Серёжа, ты сам разрушил то, что мы строили столько лет. Мне жаль, но это правда.

В день его отъезда шёл дождь.

– Может, всё-таки передумаешь? – спросил он, и Галина с удивлением услышала в его голосе неподдельную надежду.

– Нет, – она покачала головой.

– И что теперь? Разводиться будем?

– А есть смысл сохранять формальности? – пожала плечами Галина. – Но торопиться не буду. Поживём отдельно, посмотрим…

– Я люблю тебя, Галь, – сказал Сергей. – Несмотря ни на что. Ты – часть моей жизни.

– А ты был моей жизнью, – ответила она. – И посмотри, что от неё осталось.

Когда за Сергеем захлопнулась дверь, Галина медленно опустилась на банкетку в прихожей. Странно, но слёз не было – только опустошение и какая-то звенящая пустота внутри. Шестьдесят два года, и вот она снова одна. Кем она теперь будет? Чем заполнит дни?

Первые недели после ухода Сергея казались бесконечными. Галина просыпалась по ночам в пустой постели, прислушиваясь к оглушительной тишине. Тело по инерции искало привычное тепло рядом, хотя разум уже принял одиночество.

Через месяц позвонил Сергей:

– Галь, я ошибся… Может, поговорим? С Иркой всё кончено.

– О чём говорить? – спокойно ответила она. – Ты предавал меня четыре месяца, пока я ухаживала за умирающей мамой. Это не ошибка, Серёжа. Это выбор.

После этого разговора словно развязался тугой узел внутри. Галина записалась на компьютерные курсы, о которых давно мечтала, нашла группу садоводов-любителей, где её знания ценились.

Однажды Андрей привёл с собой приятную женщину лет сорока.

– Мам, это Елена, ландшафтный дизайнер. Она поможет тебе с садом.

– С каким садом?

– Я выкупил отцовскую дачу, – улыбнулся сын. – Теперь она твоя. Ты всю жизнь мечтала о собственном саде.

К концу лета участок преобразился – цвели розы и гортензии, журчал фонтанчик, в тени яблони появилась уютная беседка. Галина часто сидела там, наблюдая закат и чувствуя удивительное умиротворение.

– Вы так похорошели! – заметила соседка. – Прямо светитесь вся!

– Это свобода, – улыбнулась Галина.

Осенью она подала на развод. Сергей не возражал – выглядел постаревшим и растерянным. Когда всё закончилось, он попытался взять её за руку:

– Может, ещё не поздно всё исправить?

– Для нас – поздно, – мягко ответила Галина. – Но не для новой жизни. Я наконец живу для себя, Серёжа. И знаешь, это оказалось прекрасно.

В шестьдесят два года Галина Сергеевна открыла важную истину: любовь к себе – самый ценный документ в жизни женщины.

Думали провести меня — не угадали! Невестка разрушила семейные козни мужа

Последнее, что я ожидала услышать в тот майский вечер, спускаясь по лестнице в нашем загородном доме — приглушённые голоса за дверью кухни. Семейный совет без меня?

За тридцать лет брака такое случалось, только когда решали, что мне подарить на юбилей.

— Маргарита согласится, куда ей деваться, — голос свекрови, Валентины Андреевны, звучал так уверенно, что у меня мурашки побежали по коже. — Она всегда была покладистой.

— Мама, давай без юридических проблем, — это был Денис, мой муж. — Предложим ей компенсацию, но квартира останется на мне.

— Смешно! — хмыкнул Игорь, брат Дениса. — Сколько можно с ней цацкаться? Квартира записана на тебя, вот и всё. Отдашь ей миллион, и дело с концом.

Я замерла, вцепившись в перила. Миллион? За нашу трёхкомнатную в центре, купленную на деньги от продажи моей однушки и его двушки? За квартиру, в которую я вложила наследство от бабушки на евроремонт?

— У неё нет документов на вложения, — продолжал Игорь. — Всё на эмоциях делала, квитанции не хранила.

Валентина Андреевна вздохнула:

— Денис, пора действовать. Она тебе, считай, жизнь испортила своей мягкотелостью. Всегда была тихоней, вот и сейчас промолчит.

Я сползла по стенке на ступеньки. Тридцать лет вместе. Кредиты на образование сына, больницы, путешествия, семейные праздники… И вот так просто — «отдашь ей миллион»? За половину квартиры стоимостью двенадцать?

Трясущимися руками я набрала Лидию — мою коллегу, у которой сын работает юристом.

— Лидочка, нужна помощь, — прошептала я, отойдя на улицу. — Срочно.

На следующий день я как обычно ушла на работу. Денис поцеловал меня в щёку, словно ничего не происходило.

— Как дела, милая? — спросил он с той фальшивой заботой, которую я раньше принимала за любовь.

— Отлично, — улыбнулась я. — Думаю, вечером схожу к маме.

— Конечно, — его глаза не выдали ничего, — передавай привет.

Вместо маминого дома я поехала к Лидии. Её сын Андрей, просмотрев наши документы, покачал головой:

— Маргарита Сергеевна, вам срочно нужно собрать доказательную базу. У вас есть выписки со счетов? Фотографии ремонта? Переписка с мужем о вложениях?

— Кажется, у меня есть старые письма, — вспомнила я, — когда мы с Денисом обсуждали покупку квартиры по электронной почте. Я тогда была в командировке.

Следующие две недели я жила двойной жизнью. Днём — прилежная бухгалтер и заботливая жена, вечерами — детектив, раскапывающий собственное прошлое. Перебирала старые документы, восстанавливала доступ к почте, искала чеки в забытых папках.

— Можешь подписать доверенность? — как бы между прочим спросил Денис в пятницу. — На продажу квартиры. Хочу пристроить деньги в новый проект.

Я улыбнулась:

— Конечно, дорогой. В понедельник сходим к нотариусу вместе.

— Зачем тебе тратить время? Я сам всё оформлю, — его глаза забегали.

— Нет-нет, я настаиваю, — мой голос был сладок, как мёд. — Это же наша общая квартира.

Он поперхнулся кофе:

— В юридическом смысле — моя. Ты же помнишь, оформлена на меня.

— Помню, — кивнула я. — Но вложились мы оба, верно? Или я что-то путаю?

Денис поспешно отвернулся, но я успела заметить панику в его глазах.

В воскресенье свекровь «случайно» заглянула на обед. За тридцать лет брака я научилась видеть насквозь её маленькие хитрости.

— Маргариточка, — она погладила меня по руке с притворной заботой, — Денис говорил, вы квартиру продаёте? Может, переедете к нам? У нас места много.

— Спасибо, Валентина Андреевна, — я наполнила её чашку чаем, — но я пока планов переезда не строю.

— Как это? — её брови взметнулись вверх. — Денис говорил…

— Не знаю, что он говорил, — я улыбнулась, разрезая пирог, — но квартиру мы выбирали вместе, ремонтировали вместе, и решать будем тоже вместе.

За столом повисла тишина. Денис уставился в свою тарелку.

В понедельник мы с мужем действительно пошли к нотариусу. Только вместо того, чтобы покорно подписать доверенность, я принесла три папки документов и привела Андрея — сына Лидии.

— Это мой юрист, — представила я его опешившему Денису.

Мы зашли в кабинет нотариуса, и я спокойно выложила на стол первую папку:

— Вот выписки со счетов, подтверждающие, что первоначальный взнос за квартиру был сделан с моего личного счёта после продажи моей недвижимости.

Денис побледнел:

— Марго, что за представление?

Я открыла вторую папку:

— А вот квитанции на материалы для ремонта и договоры с бригадой. Всё оплачено с моей карты. И, конечно, наша переписка, где ты чётко пишешь: «Твои вложения в нашу квартиру сейчас больше моих, но я компенсирую».

— Ты всё неправильно понимаешь, — зашипел он.

— Я всё правильно понимаю, Денис, — моя решимость крепла с каждой секундой. — Тридцать лет я верила, что мы семья, а оказалось — я просто удобная жена, которую можно выбросить, прихватив её долю имущества.

Нотариус, пожилая женщина с умными глазами, внимательно изучала мои документы.

— Согласно представленным материалам, — она посмотрела на Дениса поверх очков, — у вашей супруги есть все основания претендовать на часть имущества, юридически оформленного на вас.

— Это шантаж! — выпалил Денис. — Она всё подстроила!

Андрей вежливо кашлянул:

— Подстроила выписки из банка пятнадцатилетней давности? Или, может быть, вашу электронную переписку, где вы признаёте её финансовый вклад?

Я открыла третью папку:

— А это план раздела имущества, который я предлагаю. Квартира оформляется в совместную собственность, либо продаётся, и деньги делятся поровну.

— Ты не посмеешь, — Денис почти шептал. — Моя мать этого не переживёт.

— Твоя мать, — я впервые позволила гневу проскользнуть в голосе, — назвала меня «безвольной тряпкой», которую можно выкинуть с миллионом отступных за имущество стоимостью двенадцать миллионов. Думаю, она переживёт и не такое.

Мы вышли из нотариальной конторы в ледяном молчании. На улице нас ждала Валентина Андреевна. Увидев моё решительное лицо и потерянное выражение Дениса, она всё поняла.

— Ну и что ты наделала? — накинулась. — Что устроила?!

— Защитила свои интересы, Валентина Андреевна, — я говорила спокойно. — Как вы сами советовали мне делать все эти годы.

— Я никогда…

— «Маргарита, учись отстаивать своё», «Маргарита, не будь размазнёй», — процитировала я её любимые фразы. — Я наконец послушалась.

Следующие две недели в нашем доме царило напряжённое перемирие. Денис пытался то угрожать, то подкупать, то давить на жалость. Однажды вечером он пришёл пьяный:

— Ты всё разрушила, — обвинил он меня. — Мы могли разойтись по-человечески!

— По-человечески — это честно поделить то, что наживали вместе, — ответила я. — А не обворовать собственную жену.

Он уставился на меня, будто впервые видел:

— Когда ты стала такой?

— Всегда такой была, — я пожала плечами. — Просто ты видел во мне удобную мебель, а не человека с чувствами и правами.

Позвонил Игорь, брат Дениса. Его тон был агрессивным:

— Ты с ума сошла? Мы семья, а ты юристов притащила!

— Семья не обворовывает друг друга, Игорь. Семья не планирует втайне, как выкинуть человека из дома с десятой частью того, что ему причитается.

— Тебе не кажется, что ты перегибаешь? — в его голосе звучало плохо скрываемое раздражение.

— А вам не кажется, что планировать лишить человека его законной доли имущества — это за гранью? — парировала я. — Тридцать лет я была частью этой семьи. Тридцать лет готовила, стирала, поддерживала, вкладывала деньги. И что получила взамен? Заговор за спиной?

После этого разговора на меня обрушилась настоящая осада. Валентина Андреевна обзвонила всех родственников. Внезапно я стала получать сообщения от людей, с которыми виделась раз в пять лет на семейных праздниках: «Как ты можешь так с Денисом?», «Подумай о семье!», «Неужели деньги важнее отношений?»

Никто из них не знал о том, что эти самые «отношения» для Дениса и его семьи заключались в том, чтобы оставить меня ни с чем.

В среду я вернулась с работы и обнаружила в квартире неожиданное собрание:

Денис, Валентина Андреевна, Игорь и даже тётя Клавдия из Саратова — все сидели в гостиной с мрачными лицами.

— Что происходит? — спросила я, снимая пальто.

— Семейный совет, — торжественно объявила свекровь. — Мы хотим понять, почему ты вдруг решила воевать с нами.

Я рассмеялась — впервые за много дней искренне:

— Воевать? Я просто хочу справедливости. Вот мой вопрос: почему вы решили, что можете лишить меня моей доли имущества?

— Никто не хотел тебя лишать, — вмешался Игорь. — Мы предлагали компенсацию.

— Миллион вместо шести, — кивнула я. — Щедро.

— Маргарита, — начала тётя Клавдия, которая видела меня последний раз три года назад, — в семье нужно идти на уступки…

— На уступки — да, — согласилась я, — на ограбление — нет. Знаете, я тридцать лет шла на уступки. Когда мы не поехали к моим родителям на юбилей, потому что у Валентины Андреевны был насморк. Когда отдали деньги, отложенные на мою учёбу, на бизнес Игоря, который он благополучно провалил. Когда я отказалась от повышения, потому что Денису было неловко, что жена будет зарабатывать больше.

В комнате повисла тишина. Я видела, как дёрнулось лицо Валентины Андреевны — словно её ударили. Игорь отвёл глаза, а Денис смотрел на меня так, будто перед ним стоял совершенно незнакомый человек.

— Ты никогда об этом не говорила, — тихо сказал он.

— А ты никогда не спрашивал, — я пожала плечами. — Тебе было удобно считать, что я со всем согласна. Но сейчас речь не об обидах. Речь о справедливости. Либо мы делим имущество поровну, либо встречаемся в суде.

— Ты разбиваешь семью, — драматично всплеснула руками Валентина Андреевна. — Ради денег!

— Нет, — я покачала головой. — Семью разбили вы, когда решили, что я не заслуживаю равного отношения. Когда за моей спиной спланировали, как лишить меня жилья, в которое вложены мои деньги, моя жизнь, мои труды.

Тётя Клавдия, хранившая молчание, вдруг нахмурилась:

— Подождите-ка… Валя, что значит «миллион вместо шести»? Вы что, действительно собирались ей только миллион отдать?

Воцарилась неловкая пауза. Валентина Андреевна беспомощно оглядывалась по сторонам, будто искала поддержки.

— Не миллион, конечно, — наконец выдавила она. — Мы бы по-человечески решили…

— По-человечески — это как? — не унималась тётя Клавдия. Её застывшие от химической завивки кудри грозно подрагивали. — Квартира сколько стоит?

— Около двенадцати миллионов, — ответил Денис.

— И ты собирался жене тридцати лет дать миллион? — тётя Клавдия поднялась с дивана, опираясь на трость. — Мальчик мой, я тебя такому не учила.

Я едва сдержала торжествующую улыбку. Неожиданный союзник!

— Клава, ты не понимаешь, — зашипела Валентина Андреевна. — Это наша семейная квартира…

— Вот именно, семейная, — отрезала тётя Клавдия. — А Маргарита тридцать лет была частью семьи. Или ты думаешь, что невестка — это не родня, а прислуга? В таком случае, тебе стоило бы ей зарплату платить!

Валентина Андреевна поджала губы так сильно, что они превратились в тонкую линию:

— У тебя своих детей нет, вот ты и не понимаешь. Конечно, надо о сыне думать!

— А как же о совести думать? — тётя Клавдия повернулась к Денису: — Срам-то какой! Твой отец в гробу бы перевернулся.

Игорь, молчавший всё это время, вдруг подал голос:

— Может, хватит драматизировать? Мы просто хотели решить вопрос с меньшими потерями.

— С меньшими потерями для кого? — спросила я. — Для семьи, в которую я, оказывается, не вхожу?

Валентина Андреевна встала, опираясь на трость:

— Никогда бы не подумала, что ты на такое способна. Мы считали тебя порядочной женщиной.

— В вашем понимании порядочная женщина — та, которая позволяет себя обворовать? — я смотрела ей прямо в глаза. — Тогда да, я непорядочная. И горжусь этим.

Тётя Клавдия неожиданно похлопала меня по плечу:

— Правильно, девонька. Нашла коса на камень. Молодец!

На следующий день Денис пришёл с документами. Квартира продаётся, деньги делятся поровну. Дача оформляется в совместную собственность.

— Не ожидал от Клавдии такого предательства, — проворчал он, протягивая мне бумаги. — Мать до сих пор в истерике.

— Это не предательство, — возразила я, проверяя каждый пункт соглашения. — Это справедливость. Просто твоя тётя оказалась единственным человеком в вашей семье, кто это понимает.

— Знаешь, — Денис нервно барабанил пальцами по столу, — я ведь думал, что поступаю правильно. Что забочусь о будущем, о старости…

— За счёт другого человека? За счёт женщины, которая тридцать лет была рядом?

— Я не воспринимал это так. Просто… ну, мама сказала, что ты и так всегда уступаешь, что тебе не так важно…

— Вот в этом и проблема, Денис. Ты всегда слушал маму и брата, но не меня. Ты даже не спросил, важно ли мне иметь крышу над головой и финансовую безопасность в старости.

Он опустил глаза:

— Можно было всё решить без юристов и скандалов.

— Да? И как? Я бы сказала, что мне нужна половина стоимости квартиры, а ты бы согласился? Или всё-таки настаивал бы на миллионе?

Его молчание было красноречивее любых слов.

Я поставила подпись на соглашении.

— Это всё? — спросил он. — Разведёмся и разойдёмся?

Я посмотрела на человека, с которым прожила полжизни и которого, как оказалось, совсем не знала:

— Знаешь, я долго думала, заслуживаешь ли ты шанс. В конце концов, тридцать лет — не шутка.

— И? — в его взгляде мелькнула надежда.

— И поняла, что дело не в тебе. Дело во мне. В том, что я наконец-то поняла: я заслуживаю лучшего. Заслуживаю уважения, честности и настоящей любви, а не удобного сожительства.

— Я могу измениться, — его голос дрогнул. — Правда, Марго, я понял, что был неправ…

— Ты понял, что проиграл, — мягко поправила я его. — Если бы я не нашла документы, не наняла юриста, ты бы сейчас праздновал победу, а я бы искала комнату за те жалкие копейки, что вы милостиво решили мне оставить.

Когда через месяц мы встретились у нотариуса для заключения окончательных соглашений, я уже подписала договор на аренду небольшой, но уютной квартиры в тихом районе. Денис выглядел осунувшимся и постаревшим.

— Мама до сих пор в шоке, — сказал он. — Не ожидала от тебя такой… принципиальности.

— А чего ожидала? Что я безропотно уйду в никуда?

— Она считала, что ты как всегда смиришься, — он развёл руками. — Мы все так считали.

— В этом и была ваша ошибка, — я улыбнулась. — Внешняя мягкость — не значит отсутствие стержня. Я терпела многое из любви и уважения к вашей семье. Но когда вы решили лишить меня не только уважения, но и крыши над головой — это перешло черту.

Прошло полгода.

Я живу в своей новой квартире. Купила ее на деньги от продажи нашей прежней. Работаю в той же бухгалтерии, но уже старшим специалистом — наконец-то приняла повышение, которое откладывала из-за мужа. Вечерами хожу на курсы фотографии — давнюю страсть, которую всё время откладывала «на потом».

Иногда я вспоминаю тот вечер, когда случайно подслушала разговор на кухне. Если бы не их тайный сговор, я бы так и продолжала жить прежней жизнью — удобной для всех, кроме меня самой.

Думали провести меня — не угадали. Я наконец-то начала жить.